Как будут развиваться отношения в Евразии до 2025-2050 годов? Какова будет роль России в этом процессе?    

Подробные ответы на эти простые по форме и одновременно сложные по содержанию вопросы прогностического характера дает новая коллективная работа ряда авторов Центра военно-политических исследований МГИМО (Университета) МИД России «Долгосрочное прогнозирование развития отношений между локальными цивилизациями в Евразии», вышедшая в конце 2017 года (Москва: Изд. дом «Международные отношения», 2017. 357 с.; ISBN 978-5-906367-53-2). Эта монография продолжила практику выпуска ЦВПИ за последние годы целого ряда исследований аналитического и прогностического характера, касающихся перспективных военно-политических угроз нынешнего столетия и оптимального социально-экономического развития России. В подготовке нынешнего рецензируемого издания, содержащего авторскую методологию долгосрочного прогноза развития международных отношений на значительных геополитических пространствах, приняли участие профессор А.И. Подберезкин (директор Центра, руководитель авторского коллектива), М.В. Харкевич, О.Е. Родионов и О.А. Подберезкина.

Авторы дали общий прогноз развития международной обстановки в этой обширной части света и взаимоотношений между «локальными человеческими цивилизациями», нациями и государствами в Евразии вначале до 2025 года, а затем и до 2050 года в органической увязке с характерными особенностями развития общемировой военно-политической и финансово-экономической ситуации в XXI веке в целом, понимая под термином «локальной человеческой цивилизацией» (ЛЧЦ) определенную часть общества, существующую длительный период времени и проживающую на конкретной территории в устойчивых пространственных границах и объединенную общей системой ценностей, историческим наследием и видением общего будущего.

Позитивным вкладом авторов является то, что они рассмотрели в теоретическом и прикладном срезе вероятное развитие ключевых ЛЧЦ как по отдельности, так и в увязке с взаимоотношениями с сопредельными «локальными человеческими цивилизациями».

В издании рельефно и фактологически основательно отмечен отличающийся друг от друга механизм воздействия ключевых мировых игроков России и КНР, с одной стороны, а также США и западной ЛЧЦ в целом, с другой, на перспективное развитие обстановки в Евразии. Авторы исследования предполагают, что наряду с названными государствами на данной крупнейшей пространственной территории одновременно будут набирать силу и другие традиционные ЛЧЦ, к которым предлагается отнести индийскую, исламскую, индонезийскую и турецкую цивилизации.

В монографии делается вывод, что сценарий развития международных отношений в Евразии в среднесрочной перспективе до 2025 года будет определяться характером и параметрами взаимоотношений различных «локальных человеческих цивилизаций», существующих в этой части света, а также формируемыми ими союзами и коалициями. Одновременно авторы предостерегают от попыток выработки какого-то универсального подхода к созданию единой и взаимоприемлемой схемы развития ЛЧЦ в Евразии для последующих периодов времени, отмечая невозможность ее точного определения в силу воздействия поливариантных объективных и субъективных факторов на такой процесс, наличия ведущих игроков и негосударственных субъектов, преследующих различные цели.

Обращено внимание на опасность инерционного и замедленного развития России в различных областях в случае неприятия соответствующих динамичных мер. Отмечается, что хотя ее политическая роль и значение в мировых делах в перспективе будут возрастать, тем не менее, если Россия будет развиваться такими же темпами, как в последние годы, то вплоть до 2050 года она будет отставать в экономическом развитии от таких ведущих экономик мира как китайская, которая к этому сроку займет первое место в мире, а также от экономик Индии и США, которые, соответственно, выйдут на второе и третье места. Признавая, что «проблема инерционности и неадекватности принимаемых решений – самая трудная и наименее поддающаяся решению проблема современной России», составители монографии предлагают повысить эффективность управления и осуществить правильный «выбор вектора развития страны» (с. 250).

Коллектив авторов видят выход из сложившейся ситуации только в ускоренном и опережающем социально-экономическом и научно-техническом прогрессе России, достигаемом в рамках ее долгосрочной стратегии развития. Именно в подобном образе действий они рассматривают возможность противостоять военно-силовым методам западной ЛЧЦ, применение которых, по их мнению, к 2021-2025 годам может стать более активным. В этой связи предлагается повысить качество прогнозирования конфликтных ситуаций, в которых могут применяться описываемые методы, а также уровень разработки способов урегулирования подобных катаклизмов.

В монографии справедливо указывается на растущую военную активность и наращивание гибридных угроз НАТО вблизи границ России, в том числе за счет развертывания «сил передового базирования» и объединенных сил повышенной оперативной готовности (с.149-151). Как известно, в мае 2012 года страны-участницы Североатлантического союза на своем саммите в Чикаго создали «чикагскую триаду» – стратегическое объединение ракетно-ядерных, противоракетных и обычных вооружений трансатлантического альянса, которые предполагается использовать против Российской Федерации, ее союзников и друзей (особенности развития каждого элемента такого механизма подробно изложены в монографии: В.Козин. Чикагская триада» США и НАТО: ее последствия для России. М.: Изд-во имени Сабашниковых. 2016. 210 с., а также в монографии: V.Kozin. U.S. Tactical Nuclear Weapons: Reduction or Modernization? M.: Sabashnikov’s Publishing House. 2017. 556 pp.).

Авторы коллективного издания «Долгосрочное прогнозирование развития отношений между локальными цивилизациями в Евразии» приходят к выводу о том, что главной тенденцией развития международной обстановки в первой половине XXI века в Евразии будет усиление противоборства «локальных человеческих цивилизаций», которое «… в возрастающей степени будет опираться на силовые инструменты политики» (с.335). В этой связи высказываются предложения о внесении изменений в методику оценки и стратегического прогноза угроз национальной безопасности Российской Федерации, а также об уточнении оценки военно-политического характера существующих для нее внешних угроз и о пересмотре оценки потенциальных перспективных угроз ее национальной безопасности (с.342-346).

Авторы предполагают, что нынешняя американская администрация во главе с Дональдом Трампом будет стремиться сохранить «американское лидерство» в глобальной политике в течение всего периода его президентства. Более того, высказывается гипотеза, что такое лидерство и ставка на «первенство» не только сохранятся в результате избрания последующих президентов США после окончательного завершения его полномочий, но и, возможно, упрочатся. Высказывается предположение, что одновременно в среднесрочной перспективе укрепится возглавляемая Вашингтоном и широкая западная коалиция, которая на начало 2018 года насчитывала 73 государства (с.144).

Позитивным представляется включение в проведенное исследование сотрудниками ЦВПИ раздела об эволюции глобальной системы ПРО США и НАТО (с.161-165), о развитии в Соединенных Штатах ракетно-ядерных вооружений (с. 166-167), а также прогноза о возможности выхода Вашингтона из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, подписанного в 1987 году, о чем недвусмысленно было заявлено в решениях американского Конгресса в прошедшем году.

С учетом различных факторов, определяющих внешнюю политику США в настоящее время после прихода к власти Республиканской партии на президентских выборах, делается вывод о том, что линия нынешнего 45-го американского президента на прагматизм и первенство имеет довольно «агрессивное измерение» (с. 154), что впоследствии подтвердила и подписанная 18 декабря 2017 года Дональдом Трампом «Стратегия национальной безопасности» страны, в критическом ключе воспринятая на официальном уровне в России и КНР.

Новая монография сотрудников ЦВПИ имеет большой иллюстративный материал в виде рисунков, таблиц, графиков и схем, которые позволяют лучше понять суждения и прогнозы ее составителей, а также содержит словарь, включающий свыше 70 терминологических определений.

Подготовленная монография вполне может представить интерес для широкого круга специалистов-теоретиков и экспертов-практиков, занимающихся теоретическими и прикладными вопросами стратегического прогнозирования развития международной обстановке в Евразии, а также различными аспектами планирования социально-экономического развития и военного строительства России в среднесрочной и долгосрочной перспективе. Представляется, что это перспективное и полезное издание также может быть включено в список рекомендуемой литературы при использовании в учебном процессе различных высших учебных и научно-исследовательских заведений, занимающихся вопросами долгосрочного прогнозирования и стратегической аналитики.

Автор: В.П. Козин – член-корреспондент Российской Академии естественных наук, профессор Академии военных наук Российской Федерации

Официально объявив в начале февраля этого года о приостановке своего участия в Договоре о ликвидации ракет средней и меньшей дальности 1987 года (ДРСМД), а затем и о полном выходе из него начиная со 2 августа этого года, Соединенные Штаты продолжают запущенный ими в одностороннем порядке процесс разрыва с этим важным договорным актом, который позволил к лету 1991 года уничтожить сразу два класса ядерных ракет средней и меньшей дальности.

Ранее казалось, что Договор устраивал Вашингтон во всех отношениях. Еще бы. По его условиям СССР уничтожил в два раза больше носителей ядерного оружия, чем США. Но теперь события развиваются совершенно по-другому сценарию, разработанному Белым домом. Сейчас он объясняет свое решение о выходе из ДРСМД фактом его «несоблюдения» российской стороной, якобы, путем создания и развертывания новой крылатой ракеты наземного базирования (КРНБ) с индексом 9М729.

Но никаких доказательств по этому поводу американская сторона предоставить до сих пор не смогла.Не удовлетворили ее и многочисленные разъяснения, которые Москва дала Вашингтону за последние пять лет в ходе около тридцати официальных консультаций, проведенных с американскими должностными лицами. Соединенные Штаты уже давно отвергли российские инициативы, направленные на урегулирование претензий в контексте выполнения договора 1987 года через взаимные меры транспарентности. Вашингтон не проявил готовности к продолжению диалога, а сделал необоснованный упор на предъявлении российской стороне странного по форме и неприемлемого по содержанию ультиматума, суть которого состояла в требовании уничтожения КРНБ 9М729.

Вполне справедлив вопрос: а не нарушала ли сама американская сторона ДРСМД? Факты, относящиеся «к упрямым вещам», говорят: нарушала. И не раз. За последние почти 20 лет Пентагон использовал ракеты-мишени средней и меньшей дальности 117 раз при проверке эффективности глобальной системы ПРО США. Это были новые ракеты-мишени шести вариантов, специально созданные в Соединенных Штатах для одновременного решения двух задач: тестирования ракет-перехватчиков системы ПРО, а также ракет средней и меньшей дальности.

Первое использование американскими военными ракет-перехватчиков «противоракетного щита» для перехвата ракеты-мишени меньшей дальности, подпадающей под терминологические определения договора, датируется 2 октября 1999 года. То есть, почти 20 лет назад.

Короче говоря, США уже давно фактически и в одностороннем порядке вышли из этого договора. Так в чем же заключаются истинные мотивы выхода американских контрагентов из ДРСМД, если до сих пор им не удалось доказать его «нарушения» Российской Федерацией?

Представляется, что таких мотивов у нынешнего американского руководства было несколько.

Первое. США хотят создать и разместить в Европе, Азии и Азиатско-Тихоокеанском регионе новые типы мобильно-грунтовых крылатых и баллистических ракет средней дальности в ядерном снаряжении с целью сдерживания мнимой «российской, китайской, иранской и северокорейской ракетной угрозы».

Второе. Вашингтон намерен повторить опасную ситуацию, созданную «двойным решением» НАТО, принятым в декабре 1979 года, когда альянс дал «зеленый свет» складированию 846 американских ядерных ракет средней дальности в ряде государств Европы, что вызвало острейший ракетно-ядерный кризис между США/НАТО и СССР.

Третье. В США рассчитывают добиться от России одностороннего согласия на уничтожение ряда современных баллистических и крылатых ракет меньшей, средней и даже межконтинентальной дальности, а также перспективные гиперзвуковые комплексы, которые никак не подпадают под определения договора 1987 года, только за то, что Вашингтон не выйдет из ДРСМД.

Четвертое. Через собственный инициативный отказ от ДРСМД нынешнее военно-политическое руководство Америки стремится вовлечь в диалог по вступлению в обновленный диалог по проблематике введения ограничений на ракеты средней и меньшей дальности Китай, который не желает становиться его участником.

Пятое. Искусственно обостряя ситуацию в ракетноядерной области, в Белом доме хотели бы оказать давление на своих союзников по НАТО, с тем чтобы все они сначала довели уровень собственных военных расходов относительно их ВВП до двух процентов, а в перспективе и до четырех.

Очевидно, что развал ДРСМД будет иметь самые негативные последствия для международной безопасности и глобальной стабильности. Может начаться гонка вооружений в нескольких сферах, например, в ракетно-ядерной, противоракетной и космической. Дальнейшей эрозии подвергнется вся система контроля над вооружениями, где и без того Вашингтон негативно относится к двенадцати договорам и соглашениям, заключенным ранее или выдвинутым в качестве международных проектов. Это чревато также серьёзными угрозами для сохранения режима нераспространения ядерного оружия и перспектив дальнейших ограничений ядерных вооружений.

Но Соединенные Штаты подобная перспектива явно не волнует. А жаль. В таком случае вся ответственность за обострение международной обстановки возлагается только на Вашингтон и его союзников по НАТО.

Автор: Владимир Козин, Источник: ИнфоШОС: Журнал Шанхайской организации сотрудничества

>>Article in English<<

>>中文文章<<

Вся система мировой безопасности под угрозой – уверяют эксперты. Причина тому – громкое заявление президента США, прозвучавшее 21 октября. Трамп пригрозил выйти из договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности. Президент США на встрече со своими сторонниками в Неваде также обвинил Россию в том, что она «многие годы» нарушала это соглашение. Почему США готовы разорвать ключевой документ для мировой безопасности, который был подписан 31 год назад? К чему приведет стремление Трампа снова вернуть мир к однополярной модели? И какие последствия может иметь расторжение договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, если у США будут полностью развязаны руки?

Программа "Специальный репортаж" на телеканале "Звезда". Эфир от 25.10.2018г.

Ведущий эксперт ЦВПИ МГИМО В.П. Козин в программе "Открытый эфир" на телеканале "Звезда".

Эфир от 13 ноября 2018г.

>>Полная версия программы на сайте канала<<

НАТО призвало Россию поддерживать "активный диалог" с США по договору о РСМД. Военный эксперт Владимир Козин в эфире радио Sputnik выразил мнение, что обстановка вокруг договора накаляется преднамеренно.

НАТО призывает Россию вести активный диалог с США по вопросу Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД), сообщается в заявлении Североатлантического совета.

"Члены альянса зафиксировали российскую ракетную систему, которая вызывает серьезное беспокойство. НАТО призывает Россию обратить внимание на это беспокойство, действуя основательно и прозрачно, а также принимать активное участие в техническом диалоге с США", – говорится в пресс-релизе на сайте НАТО.

"США действуют в соответствии со своими обязательствами по договору о РСМД и привержены тому, чтобы строго соблюдать их", – сообщается в заявлении.

Отмечается, что члены альянса приветствуют продолжение попыток США наладить взаимодействие с Россией в двусторонним и многостороннем форматах, включая Специальную контрольную комиссию, которая занимается разрешением вызывающих беспокойство вопросов о соблюдении Россией договора о РСМД.

Члены НАТО придерживаются единого мнения, что эффективный контроль вооружений остается существенным элементом стратегической стабильности и коллективной безопасности, поэтому члены альянса выступают за сохранение договора о РСМД, говорится в заявлении.

Президент России Владимир Путин в четверг на ежегодной пресс-конференции заявил, что США фактически вышли из договора о РСМД. При этом он напомнил, что Россия не выходила из основополагающих договоров, которые являлись краеугольным камнем международной безопасности, в том числе договоров по противоракетной обороне, в то время как США вышли из него в одностороннем порядке.

Профессор Академии военных наук РФ, ведущий эксперт Центра военно-политических исследований МГИМО Владимир Козин в эфире радио Sputnik отметил, что не Россия, а именно США нарушают ДРСМД.

"Натовцы обращаются не по адресу. Это мы должны предъявлять к ним претензии по поводу того, что они нарушают этот договор. До настоящего момента американская сторона никоим образом не доказала, что Россия нарушает этот договор: не названы места проведения так называемых испытаний каких-то там ракет, не названы типы ракет, в общем, нет никаких данных. При этом после того, как в 2002 году США вышли из договора об ограничении систем ПРО, у американских военных началась "свистопляска" с проведением испытаний противоракетной системы глобального базирования, когда в качестве учебных ракет стали использоваться и используются сейчас все те ракеты, которые запрещены ДРСМД. Кроме того, в этом году американский конгресс принял специальное решение о разработке крылатой ракеты наземного базирования, запрещенной ДРСМД. И под это уже выделены деньги – 58 млн долларов", – сказал Владимир Козин.

И США сейчас, по мнению военного эксперта, пытаются "прикрыть" собственные нарушения.

"Есть конкретные признаки того, что, во-первых, США уже неоднократно нарушали ДРСМД, испытывая противоракетные системы, и, во-вторых, они нарушат этот договор путем создания крылатой ракеты средней дальности, которую, кстати, США вполне могут передать своим союзникам по НАТО. Кроме того, в конгрессе США появилась резолюция, в которой прописано, что американцы могут выйти из договора – либо полностью, либо частично. Так что резюме такое: американцы в последнее время специально накалили обстановку вокруг так называемых российских нарушений, чтобы, прежде всего, прикрыть свои собственные приготовления, замаскировать собственные нарушения данного договорного акта", – считает Владимир Козин.

Россия и США неоднократно обвиняли друг друга в разработке систем, нарушающих договор. США предлагали России "вернуться к соблюдению" договора, Россия отвергала обвинения и, в свою очередь, предлагала США соблюдать договор о РСМД.

В МИД РФ ранее заявляли, что в Москве серьезно озабочены использованием США неаргументированных данных по договору как предлога для кампании о возможных ответных мерах против России. Глава российского внешнеполитического ведомства Сергей Лавров отмечал, что российское руководство неоднократно подтверждало приверженность обязательствам по РСМД и "каких-либо нарушений с нашей стороны не было". Министр также подчеркивал, что у Москвы "имеются весьма серьезные вопросы к США по поводу некоторых "вольностей" с выполнением договора самими американцами.

Источник: РИА Новости

В Пентагоне заявили, что предложения главы Минобороны РФ Сергея Шойгу его американскому коллеге Джеймсу Мэттису не свидетельствуют о готовности России спасти договор РСМД.

Предложения, направленные на прошлой неделе министром обороны РФ Сергеем Шойгу его американскому коллеге Джеймсу Мэттису, не содержат признаков того, что Россия заинтересована в сохранении договора о ракетах средней и меньшей дальности (ДРСМД), заявили РИА Новости в Пентагоне.

В минувшую субботу официальный представитель Минобороны РФ генерал-майор Игорь Конашенков сообщил, что Сергей Шойгу предложил Джеймсу Мэттису обсудить разногласия по условиям соблюдения ДРСМД. Шойгу в обращении подчеркнул, что российская сторона готова к открытому и предметному диалогу с Пентагоном по всем актуальным проблемам совместной повестки.

"На протяжении более пяти лет, в ходе более 30 встреч на всех уровнях российского правительства и пяти совещаний экспертов Россия никогда не демонстрировала каких-либо признаков того, что она стремится вернуться к соблюдению (ДРСМД). Ни одна из этих встреч не принесла прогресса из-за нежелания России признавать свои нарушения, не говоря уже о возвращении к полному и проверяемому соблюдению (договора). Предложение России на прошлой неделе не содержит никаких указаний на то, что она заинтересована в принятии этих шагов по спасению договора РСМД", – сказал представитель пресс-службы Пентагона Эрик Пэйхон.

В начале декабря госсекретарь США Майк Помпео заявил, что у России есть два месяца на то, чтобы "вернуться к выполнению" ДРСМД. Он добавил, что если этого не произойдет, Вашингтон приостановит обязательства по ДРСМД. В свою очередь, заместитель госсекретаря США по контролю над вооружениями и международной безопасности Андреа Томпсон заявила, что США призывают Россию отказаться от ракеты 9М729 (SSC-8) или модифицировать систему, чтобы ее дальность, как заявляют в Вашингтоне, не нарушала положения ДРСМД.

Профессор Академии военных наук РФ, ведущий эксперт Центра военно-политических исследований МГИМО Владимир Козин в эфире радио Sputnik прокомментировал ситуацию.

"До сих пор американцы не предоставили никому – ни нам, ни своим натовским союзникам, ни всему мировому сообществу – никаких доказательств того, что Россия вышла из этого договора. В то же самое время сами США уже десятки раз нарушали этот договор, сохранив часть подлежащих уничтожению ракет – или уничтожив, но произведя затем новые – которые они используют в качестве ракет-мишеней при испытании систем ПРО. Очередное такое испытание США провели 11 декабря в Тихом океане, когда была перехвачена, как они это обозначают, ракета "промежуточной дальности". Под промежуточной дальностью в данном случае они подразумевают дальность от 3 до 5,5 тысячи километров. А такие ракеты подпадают под действие договора РСМД", – отметил Владимир Козин.

По его мнению, отказ американских военных дать ответ на предложения министра обороны РФ ясно говорит об их намерениях.

"То, что американцы никак не ответили по существу, говорит о том, что они собираются на сей раз юридически выйти из этого соглашения (ДРСМД – ред.). Потому что фактически США вышли из него уже давно, в начале 2000-х, когда начали масштабные испытания систем ПРО с использованием в качестве мишеней ракет средней и меньшей дальности. И если у них – десятки нарушений, то у России – ноль, поэтому, говоря о том, что это мы якобы нарушаем договор, они просто "наводят тень на плетень"", – сказал Владимир Козин.

В последние годы Москва и Вашингтон регулярно обвиняют друг друга в нарушении договора о РСМД. Россия неоднократно заявляла, что строго соблюдает свои обязательства по договору. Министр иностранных дел РФ Сергей Лавров отмечал, что у Москвы есть весьма серьезные вопросы к США по поводу выполнения договора самими американцами. По словам Лаврова, обвинения США о нарушении Москвой ДРСМД голословны, ракета 9М729 была испытана на разрешенную договором дальность.

В частности, в Москве указывают, что Соединенные Штаты размещают на суше – на военной базе в Румынии, а также в Польше – установки, способные запускать ударные крылатые ракеты типа "Томагавк", что запрещено договором. Российская сторона также обращает внимание на то, что США разрабатывают ударные беспилотники, финансируют исследования по созданию крылатой ракеты наземного базирования.

Источник: РИА Новости

Полеты по Договору об открытом небе (ДОН) могут сорваться из-за Грузии, которая не желает открывать воздушное пространство для наблюдателей. В эфире радио Sputnik военный эксперт Владимир Козин отметил, что Тбилиси, видимо, есть что скрывать.

Наблюдательные полеты по Договору об открытом небе находятся на грани срыва по вине Грузии, сообщил РИА Новости военно-дипломатический источник. По его словам, Тбилиси не желает открывать воздушное пространство для российских самолетов. Из-за этой позиции консультативная комиссия по открытому небу уже несколько месяцев не может принять проект решения.

Следующее заседание комиссии пройдет в Вене в январе.

В эфире радио Sputnik профессор Академии военных наук РФ, ведущий эксперт Центра военно-политических исследований МГИМО Владимир Козин высказал мнение, что Грузии, видимо, есть что скрывать.

"Грузия боится, что мы сможем увидеть незаявленную военную деятельность, определенные военные приготовления. Нежелание открывать воздушное пространство является грубейшим нарушением договора, поскольку Грузия является страной-участницей. Если она намерена и дальше закрывать полеты российских самолетов с инспекторскими группами, то она должна выйти из этого договора, потому что частичное изъятие деятельности запрещено. Если бы Грузия пыталась выстраивать отношения на добрососедской основе, то она не делала бы таких негативных шагов. Значит, у грузинского руководства настрой не совсем позитивный, иначе бы они строго выполняли все положения Договора по открытому небу. Как говорится, честному человеку прятать нечего, а грабитель всегда припрятывает оружие под полой. Все, что делается в плане сокрытия определенной военной деятельности, может вызывать только подозрения, в том числе и в искренности того государства, которое вводит ограничения по Договору об открытом небе", – сказал Владимир Козин.

Договор по открытому небу был подписан в Хельсинки 24 марта 1992 года представителями 23 государств – членов ОБСЕ. Россия ратифицировала договор в мае 2001 года. Участники договора могут совершать облеты территорий друг друга с целью контроля военной деятельности.

В сентябре издание The Wall Street Journal сообщало, что Вашингтон готовится ограничить полеты российских военных самолетов над США в рамках договора. В частности, решение может коснуться территории Аляски и Гавайев. По данным газеты, эта мера вызвана российским запретом на полеты над Калининградом.

В Кремле призвали США выдвигать любые претензии в строгом соответствии с договором.

На этой неделе стало известно, что с января Москва вводит ограничения для США по Договору об открытом небе. По словам военно-дипломатического источника, Россия закроет часть аэродромов для американских самолетов-наблюдателей. Этот шаг стал ответом на аналогичные действия Вашингтона.

Источник: РИА Новости

Ведущий эксперт центра военно-политических исследований МГИМО Владимир Козин в программе новостей канала «МИР 24».

В СССР 70 лет назад испытали атомную бомбу. О том, как создавался ядерный щит страны – корреспондент «МИР 24» Анна Бажайкина.

Семипалатинский полигон в Казахстане – эта земля пережила почти 500 атомных взрывов. Для испытаний его закрыли почти 30 лет назад. Но уровень радиации замеряют и сегодня. Местами фонит. Здесь испытали первую советскую атомную бомбу РДС-1.

Разделить ядро пытались еще в 30-ых. В начале Великой Отечественной научные институты прекратили работу. Однако осенью 41-го разведка донесла: США и Великобритания вовсю изучают атомную энергию и как ее использовать в военных целях. Советские ученые тут же возобновили работу. Руководить исследованиями назначили Игоря Курчатова. В итоге у них получилось.

«Бомба, которая была испытана – 22 килотонны. Это примерно столько же, сколько американская атомная бомба, которую сбросили на Нагасаки», – отметил член корреспондент академии военных наук, член-корреспондент РАЕН, ведущий эксперт центра военно-политических исследований МГИМО Владимир Козин.

Разработку советских ученых назвали РДС-1. Официально: реактивный двигатель специальный. В кулуарах называли: Родина дарит Сталину. Под полигон нашли равнину диаметром 20 километров в 170 километрах от Семипалатинска. Готовить его начали за два года. Строили здания, расставляли технику и загоны для животных. Чтобы детально изучить разрушительную силу атомного взрыва. И вот 29 августа 1949 года.

Небо над полигоном озарило ровно в семь утра. Бомбу подорвали на высоте 30 метров. Ударная волна смела все на своем пути. Земля дрожала даже в сотнях километров от полигона. Через 20 минут к месту взрыва отправили два танка со свинцовой защитой. С помощью них увидели – все постройки разрушены. На месте башни осталась огромная воронка.

«Это в дальнейшем привело к тому, что появился договор о нераспространении ядерного оружия, о запрещении испытаний ядерного оружия в трех средах», – сказал Владимир Козин.

Через два года после первого испытания в закрытом городе Арзамас-16 началось серийное производство атомной бомбы РДС-1. Они условно стали ядерным щитом страны, а США потеряли монополию на ядерное оружие.

Источник: «МИР 24»

Persistent references made by German leadership and other Western politicians in connection with the "poisoning of Alexei Navalny" by a certain combat chemical agent "Novichok" to the unsubstantiated conclusions of closed laboratories serving the armed forces and intelligence services of several NATO member states are not incidental.

The fact is that these organizations are now in their second year actively working on a new type of chemical warfare agent, the development of which began after the data on the research activity in this area came into the hands of Western experts. It is also important to note here that such substances are not produced in Russia at all. And Alexey Navalny himself could not survive if he was poisoned by some dangerous chemical warfare agent. He has not even had any signs of such “poisoning”. He was discharged from Omsk hospital without any signs of such poisoning. This was demonstrated by about 60 different tests and biological check-ups conducted at this medical facility.

Fraudulent British military and "MI-6" claims of case of poisoning of the Skripals’ father and daughter in the United Kingdom allowed to bring out of the shadow the theme of chemical compounds of the most dangerous class of allegedly "Novichok" chemical agent which does not exist in reality.

Such term was intentionally thrown in mass media by opponents of Russia with reference to the Soviet chemical “expert” Vil Mirzayanov who emigrated to the USA in political and informational field of Western countries. This term was specially spread in the West – initially in London – deliberately in Russian language in order to make Moscow "responsible" for creation and use of some chemical agents under such a specific name even linguistically, i.e. in connection with the Russian word "novichok", and also to teach the rest of the world to believe in such groundless accusation.

Most likely, the named military and special services have their own variant of the verbal name of a certain military grade poison in English, in addition to its obviously complex chemical formula or classified alphanumeric designation – for example, in the form of slang word "freshman", which just means in Russian "new pupil in the classroom or newcomer at school", as well as "a first-year student".

Thus, the achievements of NATO laboratories in this field were legalized – in this case under the pretext of the need to protect against another type of "Russian aggression", this time versus “chemical aggression”.

At the same time, research has begun in NATO countries aimed at ensuring the leading positions of the Western military alliance in the field of military chemistry. And the USA and EU sold the creation of the so-called "attributive mechanism of the Organization for the Prohibition of Chemical Weapons", the main purpose of which is to impose various types of trade, economic and financial sanctions against those countries where it is possible to conduct any kind of research not controlled by the West.

The Russian side believes that there are too many inconsistencies in the case of alleged “poisoning” of Alexei Navalny.

Recently the Permanent Mission of Russia to the European Union pointed out to representatives of this structure the key flaws in the version about his “poisoning”. And the first issue is related to the permission of the respective authorities to transport Alexey Navalny to Germany, where, if he was actually poisoned, could identify dangerous substances in his body. The Russian Permanent Mission also specified that the Russian authorities should not have resorted to poisoning this man, because according to the polls his rating does not exceed two percent.

It was pointed out that Alexey Navalny's companions hurriedly flew to Germany without giving evidence to Russian law-enforcement agencies. Attention was drawn to the way the bottle of water from which he was drinking and in which the poisonous substance was supposedly contained appeared in Germany. Why in Germany? Questions were asked: why did the German “Charite” clinic undertook enhanced security measures before detecting Navalny's "poisoning"; why the FRG still has not provided Russia with the results of the analyses of his “poisoning”; why the West was unwilling to acknowledge the fact that NATO countries are still developing poisonous warfare agents; why the German medics have avoided professional contact with Russian colleagues in that case; and how it can be understood that no military or civilian German toxicologist or doctor at the “Charite” clinic has ever been able to identify the problem. The Russian side also noted that all references to the impossibility to disclose the patient's medical history do not coincide with those political statements made during the stay of Alexey Navalny in an artificial coma in Germany.

Russia has no reason to launch an investigation into what happened to opposition activist Alexei Navalny until it has received data from Germany. Vasily Nebenzia, Russia’s permanent representative to this organization, stated this at a UN Security Council meeting. "Even a freshman of law school knows that any investigation must be preceded by evidence and facts based on the evidence available to us, otherwise our law enforcement agencies have no reason to launch an investigation," he said, adding that Russian doctors, who, by the way, initially saved Alexei Navalny, did not find any chemical substances during his medical tests.

The story with him is designed to formalize the next stage in the legal field: at the end of last year, experts from the secret laboratory of the German Bundeswehr in Berlin, the British secret chemical and biological laboratory in Porton Down known as Ministry of Defence’s Defence Science and Technology Laboratory, the Americans at Harvard University and the Czechs at the Faculty of Military Medicine of the Academy of the Czech Ministry of Defense in Hradec Kralove came to the same conclusions almost synchronously and independently of each other in terms of their combat properties, “Freshman” class agents are as lethal as the long-known "classic" sarin, soman or VX agents. And it is designed for battlefield and reputedly kills instantly.

But any lethal outcome due to the use of such "Freshman" agents can be delayed. Toxic effects on the respiratory, circulatory and peripheral nervous systems look like symptoms of asphyxiation or heart failure. In conditions of lack of time, or when it is impossible to conduct laboratory analysis of samples taken from victims of "Freshman" chemical agents, conventional methods of diagnosis do not guarantee the detection of the fact that the cause of death or severe poisoning was the result of employment of a warfare agent. Thus, a potential victim of nerve agent’s aggression may not receive adequate and timely medical care.

Findings made by experts from NATO countries on the symptoms found in Alexei Navalny indicate that they are conducting dangerous research in this class of highly toxic compounds. This means that these labs are producing these formulations and studying their combat properties, unfortunately for individuals whose names are, to some extent, known to the general public. They make such people as "victims for slaughter".

In fact, the world faced a purposeful disinformation campaign of the West, first of all the USA and the United Kingdom, covering up the legalization of their developments of deadly new generation of chemical warfare agents as well as sacrificing their “hard-working friends” to achieve destructive and provocative goals with deeper consequences in the international arena.

In fact, this is not just targeted poisoning of people, but also poisoning of the entire political and other atmosphere in the world at large with dangerous outcome.

By Vladimir Kozin

>>You can read the russian version of the article by clicking on the link<<

>>Part II. US grievances against Russia<<

>>Part III. Russia’s stance on the future of the INF treaty<<

Will the INF Treaty Be Kept Beyond Its 30th Anniversary?

Thirty years ago, on Dec. 8, 1987, the leaders of the USSR and the US – Mikhail Gorbachev and Ronald Reagan – signed a treaty to eliminate intermediate- and shorter-range missiles (the INF Treaty).

While it was being actively implemented, 1,846 Soviet and 846 American nuclear-armed, land-based, ballistic and cruise missiles with a range between 500 and 5,500 kilometers were destroyed.

After completely eliminating these missiles by the summer of 1991, both sides were satisfied that they had been able to fulfill all the provisions of this important bilateral agreement.

But beginning in June 2012, the administrations of Presidents Barack Obama and Donald Trump have become increasingly more insistent that Russia is violating this treaty.

Is this criticism justified?

Or is the very United States violating this treaty?

And if so, in what ways?

***

In December 1979, NATO adopted what was known as its Double-Track Decision. That alliance began preparations for a Western-European deployment of Pershing II ballistic missiles and Tomahawk ground-launched cruise missiles that were in their final stages of development, while simultaneously offering to begin negotiating with the Soviet Union on intermediate- and shorter-range nuclear forces. On Nov. 18, 1981, the United States declared its readiness to cancel the deployment of its Pershing II and Tomahawk missiles, if the Soviet Union would dismantle all its intermediate-range missiles in both the European and Asian parts of that country. But this would effectively mean a unilateral disarmament for the Soviets, since for every two Soviet SS-20 (RSD-10) missiles being deployed, the USSR would be retiring three SS-4 (R-12) and SS-5 (R-14) missiles.

And so Moscow turned down this proposal, but it initiated negotiations to dramatically reduce or to even completely discontinue all types of intermediate-range nuclear weapons (including the aircraft that carry them) and to suspend any updates on them while the negotiations were underway.

However, the United States declined that offer and in late 1983 began deploying new nuclear missiles in Europe, where the countries of the alliance already had 857 nuclear carriers in place, including 651 aircraft belonging to the US (the F-111, F-111A, and F-4, plus its carrier-based aircraft stationed along the borders of the European continent), as well as 64 ballistic missiles with nuclear warheads from the United Kingdom and 98 nuclear missiles and 44 bombers belonging to France, all of which could together carry more than 400 nuclear warheads.

At that time the Soviet Union only owned 938 examples of such weaponry. If the NATO nations stationed another 572 nuclear missiles on the European continent, at that point the arsenals of the alliance’s nuclear powers would be 50% larger than those of the Warsaw Treaty countries. Thus, the approximate parity in the two sides’ nuclear missiles would be substantially tilted in favor of the trans-Atlantic military alliance.

Consequently the Soviet Union called a halt to the negotiations that had already begun.

A new stage began when Mikhail Gorbachev reopened those talks upon being elected to lead the USSR. He was a proponent of measures to encourage global nuclear disarmament and in 1986 put forth a step-by-step plan to create a nuclear-free world.

The first round of negotiations on strategic nuclear weapons and intermediate-range nuclear missiles began in Geneva on March 12, 1985, but no specific agreements were reached.

The next round of negotiations was held in  Reykjavik (Iceland) in September of 1986. There the USSR announced that it was prepared to sign a separate agreement on intermediate-range missiles, under which Soviet and American missiles of this class would be removed from Europe within five years, with only 100 warheads mounted on such missiles to be retained in the Asian part of the USSR and in the US. At the same time, it was proposed that the USSR and the US agree to keep equal numbers of short-range tactical missiles, provided that neither side would deploy such missiles in Europe. Moscow also agreed “not to count” the nuclear weapons belonging to Great Britain and France. A decision on intermediate-range air carriers was postponed.

And so on Dec. 8, 1987, Mikhail Gorbachev and Ronald Reagan signed the open-ended Treaty on the Elimination of Intermediate-Range and Shorter-Range Missiles. The two leaders exchanged not only the paper copies of the treaty itself, but also the pens with which they signed it. At the same time, two protocols were also signed (the Protocol on Procedures Governing the Elimination of the Missile Systems and the Inspection Protocol), in addition to the Memorandum of Understanding Regarding the Establishment of the Data Base for the Treaty.

During the negotiations that preceded the agreement, the Soviets were operating on the assumption that the Pershing II ballistic missiles were equipped with variable-yield, earth-penetrating warheads and high-precision guidance systems. This was a new innovation not previously seen on ballistic missiles of this type. The Tomahawk cruise missiles boasted improved guidance accuracy and were a difficult target for anti-aircraft defenses.

All this, along with the short flight times (8-10 minutes) of the American nuclear missiles deployed in Europe, posed a threat to Soviet central command posts, fixed intercontinental ballistic-missile launch sites, and other elements of the Soviet nuclear infrastructure inside the European part of the USSR. Moreover, Soviet intermediate-range nuclear missiles were not capable of reaching the US from their launch sites on the European continent, while their American counterparts could potentially land deep inside Soviet territory.

As recalled by the Special Advisor to the President and Secretary of State on Arms Control, Paul Nitze, Republican President Ronald Reagan was primarily motivated to sign the INF Treaty based on his fear of the serious threat posed to American and NATO installations in Europe and Asia by the Soviet SS-20 (RSD-10) missile, which had extended range capability and could accommodate up to three warheads each. [Department of State Bulletin. 1988. February. Vol. 88. Number 2131. p. 81.]

The Treaty on the Elimination of Intermediate-Range and Shorter-Range Missiles took effect on June 1, 1988, after being ratified by both parties and upon the exchange of instruments of ratification.

The Gorbachev-Reagan Treaty did not apply to sea-based or air-launched missiles, nor did it stipulate the destruction of the missiles’ nuclear warheads.

In addition to the physical destruction of the missiles of the two classes mentioned above, the two sides pledged to eliminate, no later than three years after the treaty took effect, the launchers and launch canisters, launch facilities and auxiliary equipment, missile vehicles and simulators, launch pads, and other equipment stationed at 43 sites in Russia, 66 sites in other Soviet republics (Belarus, Kazakhstan, and Ukraine) and in two of its Warsaw Treaty allies: at six sites in East Germany and one in Czechoslovakia, as well as at 32 sites in the US and in five Western European countries (Washington’s NATO allies of Belgium, Britain, Italy, the Netherlands, and West Germany).

It should be noted that in 1984, three countries of the North Atlantic Treaty Organization (Great Britain, the US, and France) combined owned 50% more nuclear warheads on intermediate-range missiles and aircraft as did the USSR.
As a result of the INF Treaty , by May 28, 1991, 2,692 intermediate- and shorter-range missiles were destroyed: the Soviet Union destroyed 1,846, and the US – 846.

At that time, this arsenal represented only 4% of the world’s stockpiles of nuclear weapons.

Article VI of the treaty banned both the future production and flight-testing of any intermediate-range or shorter-range missiles, as well as the production of any stages or launchers of such missiles.

The INF Treaty made provision for a meticulous regime of verification. Each side had the right to conduct on-site inspections, both within the territory of the other country, as well as within the territories of the countries where the missiles targeted for destruction were currently deployed, and they were also permitted to use national technical means of verification. In order to conduct inspections within the territories of America’s NATO allies, on Dec. 11, 1987, Washington signed corresponding agreements with Belgium, Great Britain, Italy, the Netherlands, and West Germany.

Over the course of 13 years of work, the two sides’ inspection teams conducted approximately 1,200 inspections of various types both inside each other’s countries, as well as in other states. On May 21, 2001, an agreement was signed in Moscow marking the completion of the regime of inspections under the INF Treaty. By mutual agreement, all inspections officially ended at midnight on May 31, 2001.The INF Treaty was the first international treaty to formalize the complete and irreversible destruction of two classes of nuclear-armed missiles.

In October 2007, Russia proposed an initiative to add a global dimension to the provisions of the INF Treaty – suggesting, in other words, that that bilateral agreement be transformed into a multilateral treaty. It is a fact that such types of weaponized missiles are owned by a large number of states – as many as 32, according to American researchers. [Brad Hicks, George Galdorisi, and Scott Truver. The Aegis BMD Global Enterprise// Naval War College Review. 2012. Summer. pp.67-68].

At the UN Conference on Disarmament in February 2008, Russian Foreign Minister Sergei Lavrov introduced a document, titled “The Basic Elements of an International Legal Agreement to Eliminate Intermediate-Range and Shorter-Range (Ground-Based) Missiles, Opened For Broad International Accession” which could serve as a prototype for a future multilateral agreement. But the United States, which had initially backed this idea, quickly dropped its support. It was also rejected by Washington’s nuclear allies: Great Britain and France.

Although the 1987 treaty is termless, the parties have the right to withdraw from it, six months after giving such notice, if they decide that extraordinary events related to the subject matter of the treaty have “jeopardized their supreme interests.”

But if the INF Treaty is beneficial for both sides, wouldn’t it be quite natural for both Russia and the US to scrupulously comply with all of its provisions?

To be continued…

Written by Vladimir Kozin, Source: OrientalReview

© Vladimir Kozin, 2020

Member of the Russian Academy of the Natural Sciences and a Member of the Russian Academy of Military Sciences;

Member, Scientific Council, Russian National Research Institute for Global Security;

 Member, Expert Group, Foreign Relations Committee, Russian Senate

 Lead Adviser, Center for Military and Political Studies, Moscow State Institute of International Relations (MGIMO)

Remarks at the International Video Conference. May, 2020

THE NUCLEAR NATIONS MUST START MEANINGFUL DIALOGUE ON CURBING NUCLEAR ARMS RACE AND ELIMINATE NUCLEAR ARSENALS BY 2045

I. General assessment of the level of nuclear confrontation and the situation in the nuclear arms control sphere

The overall assessment of the developments in these two interwoven domains is rather negative:

•  the level of nuclear confrontation during last several years has sharply increased;
•  the process in the nuclear arms control area has actually stalled, being characterized by unilateral withdrawal of the USA from the bilateral INF Treaty with Russia and the multilateral Joint Comprehensive Plan of Action Plan known as the Iranian Nuclear Deal, a clear-cut statement of the USA not to ratify the multilateral Comprehensive Test Ban Treaty, and Washington’s intention to resume nuclear testing at Nevada desert and to install two types of low-yield nuclear weapons on strategic offensive arms delivery systems.

The present-day nuclear arms control process may be described by the following features:

1) retaining of nuclear strategy of the first-use or the first-strike of nuclear weapons by many nuclear nations;  2) watering down the functional features between offensive and defensive nuclear arms;  3) lowering down the threshold of using of nuclear weapons – both strategic and tactical, including the low-yield nuclear warheads;  4) seeking nuclear arms supremacy over other nuclear nations;  5) substantial increase in nuclear arms spending, including the percentage of spending on nuclear weapons in relation to overall military budgets;  6) wrong interpretation of the “strategic stability” terminology in the nuclear arms sphere;  7) neglecting the principle of equality and equal security in nuclear arms control;  8) lack of joint approach of the P-5 nations or the de jure nuclear powers towards nuclear arms control steps, and all nine nuclear-weapon states – both de jure and de facto – have assumed a negative stance on the existing Nuclear Weapons Prohibition Treaty. As of April 6, 2020, only 81 states have signed the Treaty and 36 have ratified it. But that is not enough, because it will enter into force if totally 50 countries will ratify it.

If such eight features are not reconsidered and still remain in force, the sound, practical, constructive and mutually beneficial nuclear arms control process will be impossible to attain for many years to come.

No doubt that the nuclear arms race that the world community has inherited from the last century, will be complemented by two new arms races, namely in missile defense and in outer space.

II. The situation is complicated by the fact that there are 13 unresolved issues in arms control between the USA and Russia:

1) U.S. negative stance on the New START extension for the next five years; 2) U.S. still has positive view to Tactical Nuclear Weapons’ Employment still stored outside the continental USA for nearly 70 years;  3) U.S. desire to deploy the new INF-related nuclear missiles in Europe and Asia; 4) U.S. intention to use a low-yield nuclear weapons having the yield of less than 5 kiloton;  5) U.S. use of Heavy Strategic Bombers near Russia, the People’s Republic of China, Iran and North Korea in the framework of the frequent air-patrol missions;  6) U.S./NATO Operation “Baltic Air Policing” conducted 24h/365 days over three Baltic nations (Latvia, Lithuania and Estonia), plus Poland involving Dual Capable Aircraft from all three Western nuclear nations;  7) retaining by the USA the First-Nuclear-Strike or First-Nuclear-Use clause, as well other directives such as “launch-on-warning”, “launch-prior-to-launch”, “escalation to de-escalation” reflected in the 2018 U.S. Nuclear Posture Review, and plus existing “nuclear sharing agreements” between the USA and many NATO countries;  8) U.S. refusal to proliferate the INCSEA or Incidents-At-Sea-Prevention-Agreements to SSBN/SSN sailing under water near Russian territory – with the aim to avoid collisions between them;  (9)  U.S. lack of desire to show the Russian inspectors some U.S. strategic nuclear arms delivery systems fitted in words for non-nuclear missions; 10) U.S. unlimited missile defense interceptors versus Russian strategic nuclear arms;  11) the USA has BMDS sites in Europe and Asia fitted with MK-41 that can load nuclear-tipped Ground-launched Cruise Missiles and Hypersonic Vehicles; 12) no U.S. desire to accept a proposal on moratorium for the INF-related missile in Europe and Asia-Pacific Region; and finally, 13) U.S. refusal to repeat once more the famous Presidents Reagan-Gorbachev’s saying that: “Nuclear war cannot be fought, because it cannot be won.”

III. New U.S. Nuclear Strategy: short analysis

President Donald Trump’s new national nuclear strategy enacted named as the 2018 NPR or Nuclear Posture Review contained much more reason to use nuclear arms in a first strike. The vagueness of some provisions implying a clear freedom of action in the use of nuclear missile weapons, says about the irresponsible approach of the American Administration to its use – almost at any time, and anywhere in the world.

The military and political core of the new U.S. nuclear strategy is the possibility of the initiative use of nuclear weapons in the first strike against almost any state in the world, including those that will use against the United States even general-purpose forces involved in any, even on a small scale and with minimal consequences. The list of grounds for the use of nuclear weapons also includes an attack using conventional weapons against nuclear forces, their control facilities and missile warning systems of the United States and its allies.

The 2018 NPR differs from the 2010 NPR stamped by President Barack Obama: in all it has 14 reasons for using nuclear weapons, while the latter had six reasons.

The 2018 NPR mentioned the following grounds for using nuclear weapons: the emergence and build-up of nuclear and non-nuclear strategic threats, including the threat of chemical, biological and cyber weapons, as well as the significant use of strategic non-nuclear weapons. It was stated that nuclear weapons could be used in the event of a nuclear attack on the United States, its allies and partners and in case of occurrence of new enemies of the United States, changes in policies and doctrine of these enemies, create new alliances among the opponents and the further spread of nuclear weapons and even the technological surprises in other states. The possibility of using nuclear weapons was not ruled out in the event of damage to American nuclear forces. In the introductory part to the 2018 NPR there was also a wording that allows the American President to use nuclear weapons in the event of a change in the geopolitical situation.

All these postulates indicate the expansion of the range of circumstances and reasons that can cause the order of the U.S. President to use nuclear weapons in the first strike. In this context, it should be recalled that in 2018, for the first time in more than forty years, the American Congress drew attention to the real possibility of the President of the USA to issue his own and final order to use nuclear weapons against any state in the world without authorization from the supreme legislative body and without declaring war on such a state.

President Donald Trump ignored this decision of Congress, which believed that such an order can be brought by the head of state to the country’s nuclear missile forces within 3-5 minutes, which can actually use nuclear weapons in the next 4-12 minutes. During his election campaign ten former nuclear launch officers who once manned missile silos and held the keys to execute a launch order signed a letter saying Donald Trump should not “have his finger on the button” because of his temperament. 

The 2018 NPR clearly stated that Washington will not abandon the postulate of the use of nuclear weapons in the first strike and will not support proposals to lower the level of combat readiness of national nuclear forces, but will keep in force the agreement of the mid-90s reached with Russia according to its initiative on mutual de-targeting of strategic nuclear missiles on each other’s territory.

Donald Trump’s NPR calls for the use of NW in the event of multilateral potential risks and threats –  six grounds clearly stated and eight deliberately vaguely formulated.

Namely, in the first batch of six grounds there are the following reasons for using nuclear weapons: 1) to deter potential adversaries from nuclear and non-nuclear attack of any scale  and under any conditions on p.20; 2) to respond to any non-nuclear strategic attack on p.21; 3) to protect its allies and partners from nuclear and non-nuclear attack on p.21;  4) if attack is launched vs nuclear forces of the U.S. allies on p. 21; 5) to respond to any attack vs the USA, its allied or partner civilian population and infrastructure on p. 21; and 6) to use low-yield nuclear weapons as a credible deterrence against regional aggression on p. 54. They have been clearly formulated.

However, there are too vague reasons, still not explained by Washington what the USA has in mind, namely: 1) if “operational shortfalls” reduce the effectiveness of the U.S. nuclear forces on p.38; 2) to deny “unexpected challenges” on p.38; 3) in the event of “a geopolitical challenge” that threatens an element of U.S. nuclear forces on p. 40; 4) to respond against “multiple future risks and uncertainties” on p.48; 5) to respond to  “new forms of aggression” on p. 21; 6) to respond to “emergence of new adversaries”, expansion of adversary nuclear forces, changes in adversary strategy and doctrine on p.38; 7) to use vs NPT member-states, if they violate it (p.21); and 8) to overcome  “technical  challenges”  or  “adversaries’ technological breakthroughs”, and in case of any cyberattacks (p.38).

As has been repeatedly recognized in American military and political documents, in the next ten years, the Pentagon will receive up to US $ 400 billion dollars for strengthening the nuclear missile component, and in the next 30 years – US $ 1.2 trillion at constant prices, or US $ 1.7 trillion adjusted for inflation. No country in the world can spend such enormous amount of money for such weapons of mass destruction.

V. Current Russian nuclear strategy

It is fundamentally important that the Russian nuclear doctrines of 2010 (the previous one) and 2014 (the current one) do not contain provisions on the possibility of using Russian nuclear weapons in regional or local conflicts, which is attributed by some Western researchers. There is no indication of the separate use of strategic and tactical nuclear weapons. The present Russian military doctrine of 2014 annulled all the different opinions on this topic expressed before its adoption by various experts who did not declare an official point of view.

In addition, in the Russian military doctrine of 2014 there is no word about any desire of Moscow to implement the strategy of extended nuclear deterrence or forward-based nuclear deterrence, that is, by placing its own nuclear weapons on the territory of foreign states closer to American territory. Crucially, the updated version of Russia’s 2014 military doctrine lacks language about its desire to deploy strike elements of the global missile defense infrastructure in the territories of foreign countries.

Paragraph 8 of the 2014 military doctrine uses the term “non-nuclear deterrence system”, which referred to a set of foreign policy, military and military-technical measures aimed at preventing aggression against the Russian Federation by “non-nuclear means”. Paragraph 16 of the 2014 Russian military doctrine recognized that nuclear weapons will remain an important factor in preventing the nuclear military conflicts and military conflicts involving conventional weapons in large-scale war and regional warfare. Of fundamental importance is the provision of paragraph 20 of that Russian doctrine which stated that the prevention of a nuclear military conflict, like any other military conflict, is the basis of the military policy of the Russian Federation.

Paragraph 27, which fixes two possibilities for using nuclear weapons by the Russian Federation: in the case of use against it and (or) its allies of nuclear and other weapons of mass destruction (i.e., chemical and bacteriological weapons), as well as in the case of aggression against the Russian Federation with the use of conventional weapons, “when the very existence of the state is threatened.”

Thus, the current nuclear doctrine of the Russian Federation in brief can be qualified as the doctrine of “conditional defensive nuclear deterrence”. In contrast, the current American nuclear strategy can be characterized as the doctrine of “unconditional offensive nuclear deterrence”, since it provides for the initiative of the first preventive and pre-emptive nuclear strikes on almost any state of the globe, at any time and under any pretext.

VI. Potential human and environmental damages of using nuclear weapons

Many widely renown scholars and experts believe that even a limited use of nuclear weapons in a regional conflict will bring huge human losses and devastating material and environmental damages to many nations. Those case studies conducted in the last century and today by Western nuclear scientists arrive to the same sad and negative conclusions: any use of nuclear weapons – however limited – will bring an Armageddon scenario to many people.

Only one nuclear bomb dropped on Amsterdam with the population of around one million will sweep completely away this wonderful European city and its surrounding areas in a moment. One nuclear warhead of 500 kiloton delivered to New York or Moscow will kill nearly 5 million people in each case.

On June 19, 2019 Ted W. Lieu (D-Los Angeles County) announced a provision he proposed banning the production of low-yield nuclear weapons passed the House the same day as a part of an appropriations package. The provision prohibits the research, development, production and deployment of low-yield nuclear warheads for submarine-launched ballistic missiles. In his introduction it was stated that so-called low-yield nuclear weapons have the potential to lower the threshold for using nuclear weapons and increase the risk of entering the U.S. into nuclear war.

In 2018 and 2019, he also introduced and reintroduced the Hold the LYNE Act – or Low-Yield Nuclear Explosive Act, which would prohibit the research, development, production and deployment of low-yield nuclear warheads for submarine-launched ballistic missiles.

In his words, “Low-yield nuclear bombs would yield horrific results. With the power to kill at least 80,000 people, these bombs could drag the U.S. and our allies into a devastating nuclear conflict. … A low-yield bomb simply puts us at risk for all-out nuclear Armageddon. I’m grateful this provision was included in this year’s Defense appropriations bill, so we can stop low-yield nuclear weapons from creating a high-risk situation”.

In that Act it was mentioned that a new low-yield nuclear weapon to be carried on a ballistic missile submarine “risks lowering the threshold for nuclear use and increasing the chance of miscalculation that could escalate into all-out nuclear exchange” and “when launched, such a low-yield nuclear warhead would be indistinguishable to an adversary from the high-yield W76 and W88 submarine launched warheads.”

The Act also warned that: the ballistic missile submarines of the United States have never carried low-yield nuclear warheads, and setting a historical precedent could undermine the unique and paramount role of ballistic-missile submarines as the assured, survivable second-strike capability of the United States to deter large-scale nuclear war. The Act concluded that the USA should reject policies that increase the likelihood of nuclear war and weaken national security, including investments in low-yield nuclear weapons.

Despite such opposition, a new nuclear warhead designed and produced during the Donald Trump Administration, has been deployed aboard a nuclear submarine of SSBN-class, the Pentagon confirmed at the end of 2019. The deployment of the W 76-2, a low-yield variant of the nuclear warhead traditionally used on the Trident SLBM, was first reported January 29, 2020 by the Federation of American Scientists. The first submarine to move out with the new weapon was the USS Tennessee (SSBN-734), deploying from Kings Bay Submarine Base in the state of Georgia at the end of 2019, FAS reported. 

The creation of a low-yield submarine launched warhead was one of two new designs called for in the 2018 Nuclear Posture Review. The warhead is designed to be smaller than the weapon detonated at Hiroshima, Japan, during World War II. The design is a modification of the W76-1 warhead for the Navy’s Trident ballistic missile that allowed the National Nuclear Security Administration to quickly turn around the design and production in roughly a year.

Opponents of the weapon question whether that doctrine is realistic, and also argue that no nuclear system can truly be non-strategic. Specific to the W76-2, members of the nonproliferation community have raised concerns that having a low-yield and high-yield warhead launched on the same SSBN creates a situation where an adversary doesn’t know which system is being used and therefore reacts as if the larger warhead has been launched.

Asked about the reported deployment of a new low-yield nuclear missile on Tennessee SSBN, a Pentagon spokesman stated that it is U.S. policy to neither “confirm nor deny” the presence of nuclear weapons abroad any naval vessel and declined to comment on the specific details of the FAS report what kind of naval platform was involved. However, in his statement, Undersecretary of Defense for Policy John Rood confirmed that the Navy has fielded the weapon that has been mentioned. 

Such deployment “strengthens deterrence and provides the United States a prompt, more survivable low-yield strategic weapon; supports our commitment to extended deterrence; and demonstrates to potential adversaries that there is no advantage to limited nuclear employment because the United States can credibly and decisively respond to any threat scenario,” John Rood directly wrote in the statement.

Taking into account his statement one can arrive at the conclusion that any type of the U.S. low-yield nuclear missiles should be considered as a very destabilizing weapon of mass destruction, because it can be used in many cases, and under many circumstances, and anywhere in the world.

There is a danger that any limited employment of nuclear weapons will be converted into a large-scale nuclear confrontation. In the first several hours of an all-out nuclear war 34 million people will die and 57 million will be injured. There will be a huge radioactive contamination of large populated areas and industrial centers. The situation may worsen if nuclear power plants or huge water dams will be destroyed in an exchange of nuclear arms attacks – be them conducted with strategic or tactical nuclear weapons.

VII. Practical suggestions: seven proposals to contain the nuclear arms race

There are the most immediate steps, and gradual measures to contain the ongoing nuclear arms race.

Amongst them there could be:

1. As the first step to be implemented in 2020: Russia and the USA plus all other nuclear-weapon states have to agree on no first-use or the first-strike of nuclear weapons.

2. The USA should extend the New START for the next five years, and return to the compliance with the INF Treaty (Russian SSC-8 or 9M729 missile is not covered by the former INF Treaty); the USA has to pull back all its TNW from Europe and pledge not to field them and the INF-related nuclear and non-nuclear missiles in Europe and the Asia-Pacific Region.

3. The USA and Russia should set up a proportion between missile defense system (MDS) interceptors & strategic offensive nuclear arms delivery systems, and agree about MDS no-deployment zones. The USA has to dismantle its MDS bases in Romania and Poland, South Korea and Japan.

4. The USA has to ratify the CTBT and pledge not to explode any nuclear devices at Nevada test site. Note: Russia has ratified it in 2000.

5. Russia and the USA have to proliferate the INCSEA accord on the SSBN and SSN while submerged at their respective Navies Training Areas.

6. The USA and NATO as a whole have to cancel «Baltic Air Policing Operation» in the airspace of three Baltic states and Poland where it uses the DCA aircraft.

7. Space-faring nations have to sign the international PAROS or Prevention of Arms Race in Outer Space/NFEWS Treaty or Now-First Employment of Weapons in Space Treaty.

If such arrangements will be impossible to implement as a package deal, at least one first step has to be examined with due attention: to reach a commitment of all P-5 on no-first nuclear strike against each other. It will constitute the real action to avoid an all-out nuclear war that has become highly likely in the present-day tense and hostile military and political environment.

All these measures can also be debated at the suggested the P-5 Summit on arms control if it is arranged later this year, presumably in New York city during the next regular UN General Assembly Session. No doubt that such measures will enhance predictability between the P-5 and improve regional and global security, and planetary strategic stability. As for nuclear risks, Moscow is working on a joint statement with the other permanent members of the UN Security Council on the inadmissibility of a nuclear war.

Unfortunately, the United States has failed to respond to Russia’s proposal to repeat once more the well-known Gorbachev-Reagan formula in a bilateral format. In this case Russia will try to make such a reconfirmation in a multilateral format during the upcoming P-5 Summit.

It is very sad that in light of the situation related to the COVID-19 pandemic the 2020 NPT Review Conference has been postponed to a later date, “as soon as the circumstances permit”, but no later than April 2021. Russian stance and priorities in nuclear disarmament have been comprehensively described in the Russian Working Paper submitted to the second Preparatory Committee for the 10^th NPT Review Conference. It stipulates a consensus-based incremental approach that implies consistent work on creating the right conditions that help the global community to continue down the path toward nuclear disarmament. Moscow still believes that complete elimination of nuclear weapons is only possible within comprehensive and complete disarmament and under conditions of equal and indivisible security for all, including nuclear states, in accordance with the NPT.

My personal view is that a nuclear-free world can be built by 2045 – by a centenary of the tragic use of nuclear bombs versus Hiroshima and Nagasaki. Or earlier than by 2045, if there is a world-wide consensus.

And the final brush: the highly virulent COVID-19 pandemic has brought so far too many innocent victims amongst almost all countries all over the world, and caused tremendous economic and financial losses needed to fight this horrible decease. At the beginning of April 2020 more than 1 million people have been infected by COVID-19, and more 65 thousand died.  Sat the end of May the same year more than 5.5 million people have got this highly virulent disease, and nearly 350 thousand passed away. It is a very sad reality.

But it will be much sadder reality, if any nuclear conflict intentionally or unintentionally will erupt – God forbid! – with much horrible consequences around the globe than the Corona virus per se has done. If you compare such results reached in the first several hours of an all-out nuclear war with figures already mentioned: 34 million people dead and 57 million injured. Or more.

That is why all of us will have to bear it in mind, and to take specific steps to avoid such a gloomy scenario.

Материал опубликован  в рамках спецпроекта ЦВПИ МГИМО 

A nuclear-free world can not be a partial one. It can be only universal, embracing all nuclear nations

On May 3^rd, 2019 US President Donald Trump has spoken by phone with Russian President Vladimir Putin about the possibility of a “new nuclear agreement”. Regarding the possibility of such accord, Press Secretary Sarah Sanders told reporters it could either be a new multilateral nuclear accord between the USA, Russia and China or the extension of the current U.S.-Russia strategic nuclear arrangement – namely, the New START.

However, both options have been regarded by many Russian and foreign experts as unworkable for two major reasons: first, nobody will sign a totally new  multilateral nuclear accord limited by three nuclear powers and neglecting the rest of the nuclear club consisting of six more nations processing nuclear capabilities, and second, the USA has not displayed any interest to extend the New START for the next five years after it expires in February 2021.

Russian officials and military experts have criticized Donald Trump’s idea articulated last April and at the beginning of May to elaborate a new accord on nuclear weapons and the delivery systems that would encompass all American, Russian and Chinese nuclear arms. Nuclear-free world cannot be a partial one. It can be only universal, embracing all nuclear nations.

Donald Trump’s proposals on nuclear arms disarmament are “not serious”, Kremlin spokesman Dmitry Peskov said April 27, 2019. Sergei Ryabkov, Russian Deputy Foreign Minister, noted last April that Moscow’s response to that offer would depend on the nature of any U.S. proposals. He underscored that further steps towards nuclear disarmament “… would require creating a number of prerequisites and taking into account many factors that have a direct impact on strategic stability”, including missile defense systems, cyber weapons, weapons development in space, and advanced conventional arms. Nuclear arms expert Jon Wolfsthal, who is a fellow with Harvard University and former Special Assistant to President Barack Obama for Arms Control and Nonproliferation, has observed in the Defense One edition May 2^nd, 2019 that Donald Trump’s idea to start talks on elaborating a new trilateral nuclear arms control treaty is likely a pipe dream or a “smoke screen” for scuttling yet another arms control agreement, and has the aim to kill the New START. In Jon Wolfsthal’s words, the current U.S. President appears willing to undo anything achieved by his predecessor “as some kind of ego-driven vendetta”.

Washington rejected Moscow’s proposal to consider in detail specific measures aimed at strengthening strategic stability, mainly emphasizing the solution of only two issues of particular interest to it: the possibility of recreating nuclear weapons and their means of delivery by Iran and the improvement of nuclear missile systems by North Korea.

The USA has been in the lengthy process to violate the New START as an important bilateral Russian-American nuclear arms control treaty, which has an impact on global strategic stability. It will expire on February 5, 2021. High ranking U. S. officials has publicly admitted that the U.S. side was not interested in extending its term for the next five years when it will expire by that date.

Over the past two years, in violation of the New START, the American Strategic Nuclear Forces have been re-equipping part of their strategic offensive nuclear arms, including four launchers at each of the existing 14 Ohio-class SSBNs and 41 B-52H heavy strategic bombers, unilaterally excluding them from the aggregate numbers specified by this Treaty. Such action gives the U.S side the opportunity to quickly increase the potential of their strategic offensive nuclear arms, increasing the number of strategic nuclear warheads by more than 1,200 units.

Besides that, in 2019, the current U.S. Administration continued to destroy the system of international treaties in the field of arms control and at the same time made significant efforts to strengthen the national Armed Forces on a global scale in accordance with its key slogans "America first!” and “Peace through strength". In December 2018, the 45^th Republican President has ordered to hammer out a draft military budget for FY 2020 in the amount of US $ 750 billion that is $ 25 billion more than the expenditures allocated for the same purpose in the FY 2019.

Washington continues to display a negative attitude to 12 more international treaties and agreements in the field of arms control. No other country in the world has ever broken off this alarming record. Some of these accords the USA deliberately violated, for example the INF Treaty, the NPT and the Open Skies Treaty.

The greater number of violations made by the USA in this domain was the violations of the INF Treaty which earlier has been labelled by high-ranking U.S. officials as a cornerstone of the global stability. During last twenty years this treaty has been violated by the U.S. side 117 times. Such violations have been recorded during testing of the American BMD system when its interceptors have been targeted at the INF test missiles involving six types of the shorter-range and medium-range ballistic and cruise test missiles prohibited by the INF accord. So, during such exercises Washington has violated namely Articles IV and VI of the Gorbachev-Reagan agreement signed more than 30 years ago.

Such reliable information was borrowed from two major official sources. First, from the press-releases issued by the Pentagon’s Missile Defense Agency each time when it has conducted flight tests to prove the efficiency of the global U.S. BMD “shield”. And, second, from specific reports prepared by the U.S. Congressional Research Service covering the records of these flight tests when the INF dummy missiles have been used as intercepted targets by the BMD system.

On the other hand, Russia has not violated the INF Treaty and is not going to be the initiator to torpedo it. During the last six years Washington has not tabled any vivid fact that Moscow has ‘violated’ the treaty. The cruise missile designated as ‘9M729’ does not fall into limitations of the Treaty, because it has maximum range of 480 km. The USA has got detailed Russian explanations on this matter.

It looks like that Washington will finally withdraw from the INF Treaty at the beginning of August 2019 because it has a two-fold task: to examine the viability of its own unlimited global BMD infrastructure, and to test the newly-developed INF missiles that would be deployed in Europe and in the Asia-Pacific Region.

A potential withdrawal of the USA from the INF Treaty:  1) will undermine the global strategic equation, push all nuclear-weapon states into a deep-seated mistrust, destroy the NPT regime and prompt all 32 states capable to produce intermediate-range missiles without any limitations; 2) will create a negative domino-style effect that will complicate nuclear arms control. Namely, in the military sphere it will block the potential resolution of the nuclear arms deal to be applied to the Korean Peninsula, may bring the U.S. nuclear weapons to Japan and the Republic of Korea. In the political domain such step will undermine specific solutions at the upcoming 2020 NPT Review Conference and erect unsurmountable obstacles for entry into force of the Treaty on Prohibition of Nuclear Weapons.            

There are several goals the United States is seeking by scrapping the INF Treaty: to produce and deploy in Europe and in Asia-Pacific several new INF-type nuclear-tipped ballistic and cruise missiles; to repeat the situation emerged before the 1979 NATO “double track decision”; to demand from Russia to unilaterally scrap ins INF non-compliant ballistic and cruise missiles; to engage the PRC in the new nuclear dialogue; to demand from its NATO allies to increase the military expenditures initially specified at 2 percent level from the GDP to 4 percent.

While maintaining its tactical nuclear capabilities on the European continent, the United States continues to violate Article I of the NPT, which prohibits nuclear-weapon states from deploying nuclear weapons on the territory of non-nuclear-weapon states. The National Nuclear Safety Administration is asking for $ 793 million in the 2020 FY budget to continue developing and production of B-61-12 free-fall nuclear bomb with high accuracy.

The United States unilaterally withdrew from the ABM Treaty in 2002 and is not going to return to its obligations. The relevant consultations aimed at finding a compromise between Moscow and Washington on the BMD systems deployments that have lasted for 12 years has ended with no practical solutions. The USA does not want to resume such dialogue and set up maximum unsurmountable ceilings on the BMD interceptors and their geographic deployment.

The United States refused to ratify at all some important agreements, such as the adapted Treaty on Conventional Armed Forces in Europe (CFE-1A) and the Comprehensive Test Ban Treaty. On the contrary, the current U.S. nuclear strategy described in 2018 NPR provides for the resumption of nuclear tests at the nuclear test site in Nevada. Recently, the U.S. Administration has decided to drop out of and not to ratify the International Arms Trade Treaty, the 2013 pact designed to regulate the international trade of conventional arms, including the sale of heavy weapons, and to reduce the illicit arms trade.

Washington has unreasonably imposed a geographic constrains on the implementation of the Open Skies Treaty by banning overflights of Russian aircraft with relevant inspection teams over its upgraded missile defense centers emplaced in Alaska and Hawaii.

The current U.S. Administration has unilaterally withdrawn from the Vienna agreement on the Iranian nuclear program – the Joint Comprehensive Plan of Actions though it has been sanctioned by the UN Security Council.

Washington is in no hurry to completely eliminate chemical weapons in accordance with the global Convention on its prohibition (CWC), although Russia has already done so.

The White House refused to discuss the draft of two international treaties: the Treaty on European security and the Treaty on the prevention of the emplacement of weapons in outer space.  The same attitude is demonstrated by the American side to Moscow's proposal to extend the provisions of the Soviet-American Agreement on the prevention of incidents at the high seas of 1972 (INCSEA Agreement) to Russian and American submarines sailing in a submerged position, in order to prevent their underwater collisions though there have been already eleven cases involving them.

The USA does not have any intention to debate a draft PAROS Treaty – an accord on preventing arms race in outer space tabled initially in 2008, and to take a commitment not to be the first to deploy space-based strike weapons.

Approved by the 45^th U.S. President, the new ambitious nuclear strategy provides for lowering the threshold for the use of nuclear weapons by increasing the list of reasons for their use: it recorded 14 such cases against six, which were reflected in a similar strategy of his predecessor Barack Obama, and versus two clauses specified in the Russian nuclear posture. The current U.S. nuclear strategy provides for the possibility of using low-yield nuclear warheads of 5 kilotons and below to be used for the ‘escalation of de-escalation’ purposes.

Despite the objections of the U.S. Congress, President Donald Trump retained the exclusive right to unilaterally use of nuclear weapons under numerous pretexts, which has already caused concern inside two key parties of the country – not only the opposition Democratic, but also the ruling Republican GOP.

At the same time, the current American military and political leadership continues to implement the approved programs for the modernization of strategic and tactical nuclear weapons and their means of delivery, as well as the decisions aimed at creating a fundamentally new strategic nuclear triad with the complete replacement of all three components of the existing strategic nuclear weapons. The FY 2020 U.S. military budget requests include allocations of funds to continue to forge a qualitatively new strategic nuclear triad.

A Congressional Budget Office (CBO) report released last February has estimated that the USA would spend US $ 494 billion on nuclear weapons from fiscal years 2019-2028. That is an increase of $ 94 billion, or 23 percent from the CBO’s previous 10-year estimate of $ 400 billion, published in January 2017. The Trump’s Administration’s budget proposals contain increases for several nuclear weapons systems.

All these factors create a new military reality, which Moscow has to take into account in its policy aimed at strengthening the country's defense capability, the development of the Russian Armed Forces, as well as in the conduct of pro-active foreign policy on the international arena in general. The Russian Federation has created some completely new hypersonic systems to penetrate the U.S. BMD ‘shield’ that the USA will not be able to match for several years. It is a justifiable decision dictated by a specific, extraordinary developments.

In such dramatic circumstances there might emerge two additional global arms races – a missile defense arms race and a space-based arms race – that will complement the nuclear arms race that has never ceased since 1945. The USA will bear the sole responsibility for such unlucky scenario.

Written by Vladimir Kozin, Leading Expert, Center for Military-Political Studies, Moscow State Institute of International Relations, Member of the Russian Academies of Military Sciences and Natural Sciences

The U.S. President Donald Trump had a lengthy telecon with his Russian counterpart Vladimir Putin on May 3, 2019, about the possibility of a “new nuclear agreement.” The American Press Secretary Sarah Sanders had shared a possibility in a press conference, that it could either be a new U.S.-Russia-China multilateral nuclear accord, or the extension of current U.S.- Russia strategic nuclear arrangement – the New START.

However, both options have been regarded by many Russian and foreign experts as unworkable for two major reasons: first, nobody will sign a totally new multilateral nuclear accord limited to only three nuclear powers and neglecting the club the U.S. has not displayed any interest in extending the New START for the next five years after it expires in February 2021. Russian officials and military experts have criticized President Trump’s idea made last April to elaborate a new accord on nuclear weapons and the delivery systems that would encompass all American, Russian and Chinese nuclear arms. His proposals on nuclear arms disarmament are “not serious,” as commented by Kremlin spokesman Dmitry Peskov on April 27, 2019.

Sergei Ryabkov, Russian Deputy Foreign Minister, noted last April that Moscow’s response to that offer would depend on the nature of any U.S. proposals. He underscored that further steps towards nuclear disarmament “… would require creating a number of prerequisites and taking into account many factors that have a direct impact on strategic stability,” including missile defense systems, cyber weapons, weapons development in space, and advanced conventional arms.

Nuclear arms expert Jon Wolfsthal, a Fellow with Harvard University and former Special Assistant to President Obama for Arms Control and Nonproliferation, has observed in the Defense One edition of May 2, 2019, that Trump’s idea to start talks on elaborating a new trilateral nuclear arms control treaty is likely a pipe dream or a “smoke screen” for scuttling yet another arms control agreement, and has the aim to kill the New START. In Wolfsthal’s words, the current U.S. President appears willing to undo anything achieved by his predecessor “as some kind of egodriven vendetta.”

Washington rejected Moscow’s proposal for a detailed consideration of specific measures aimed at strengthening strategic stability, mainly emphasizing the solution of only two issues of particular interest to it: the possibility of recreating nuclear weapons and their means of delivery by Iran, and the improvement of nuclear missile systems by North Korea.

The U.S. has been in the lengthy process to violate the New START as an important bilateral Russian-American nuclear arms control treaty, which has an impact on global strategic stability. It will expire on February 5, 2021. High ranking U.S. officials have publicly admitted that the U.S. side will not be interested in extending its term for the next five years.

Over the past two years, in violation of the New START, the American Strategic Nuclear Forces have been re-equipping part of their strategic offensive nuclear arms, including four launchers at each of the existing 14 Ohio-class SSBNs and 41 B-52H heavy strategic bombers, unilaterally excluding them from the aggregate numbers specified by this Treaty. Such action gives the U.S side the opportunity to quickly increase the potential of their strategic offensive nuclear arms, increasing the number of strategic nuclear warheads by more than 1,200 units.

Besides that, in 2019, the current U.S. administration continued to destroy the system of international treaties in the field of arms control and at the same time made significant efforts to strengthen the national Armed Forces on a global scale in accordance with its key slogans “America first!” and “Peace through strength.” In December 2018, the 45^th Republican President has ordered to hammer out a draft military budget for FY 2020 in the amount of $750 billion that is $25 billion more than the expenditures allocated for the same purpose in the FY 2019. Washington continues to display a negative attitude to 12 more international treaties and agreements in the field of arms control. No other country in the world has ever broken off this alarming record. Some of these accords that the U.S. deliberately violated include the INF Treaty, the NPT, and the Open Skies Treaty.

A major U.S. violation in this domain was the revocation of the INF Treaty, that earlier was labelled by the high-ranking U.S. officials as a cornerstone of global stability. During the last twenty years, this treaty has been violated 117 times by the U.S. side. Such violations have been recorded during testing of the American BMD system when its interceptors have been targeted at the INF test missiles involving six types of the shorter-range and medium-range ballistic and cruise test missiles prohibited by the INF accord. So, during such exercises Washington has violated Articles IV and VI of the Gorbachev-Reagan agreement signed more than 30 years ago.

This reliable information was borrowed from two major official sources. First, from the press-releases issued by the Pentagon’s Missile Defense Agency each time when it has conducted flight tests to prove the efficiency of global U.S. BMD “shield.” And, second, from specific reports prepared by the U.S. Congressional Research Service covering the records of these flight tests when the INF dummy missiles have been used as intercepted targets by the BMD system.

On the other hand, Russia has not violated the INF Treaty and is not going to be the initiator to torpedo it. During the last six years Washington has not tabled any clear evidence that Moscow has “violated” the treaty. The cruise missile designated as “9M729” does not fall into limitations of the Treaty, because it has maximum range of 480 kilometers. The U.S. has received detailed Russian explanations on this matter.

It looks like that Washington will finally withdraw from the INF Treaty at the beginning of August 2019, because it has a two-fold task: to examine the viability of its own unlimited global BMD infrastructure, and to test the newly developed INF missiles that would be deployed in Europe and in the Asia Pacific region.

A potential withdrawal of U.S. from the INF Treaty will: 1) undermine the global strategic equation, push all nuclear weapon states into a deep-seated mistrust, destroy the NPT regime and prompt all 32 states capable of producing intermediate range missiles without any limitations; 2) It will create a negative domino-style effect that will complicate nuclear arms control: in the military sphere it will block the potential resolution of the nuclear arms deal to be applied to the Korean Peninsula, may bring the U.S. nuclear weapons to Japan and the Republic of Korea; and in the political domain such step will undermine specific solutions at the upcoming 2020 NPT Review Conference and erect unsurmountable obstacles for entry into force of the Treaty on Prohibition of Nuclear Weapons.

There are several goals that U.S. seeks by scrapping the INF Treaty: produce and deploy several new INF-type nuclear-tipped ballistic and cruise missiles in Europe and in Asia Pacific; repeat the situation that emerged before the 1979 NATO “double track decision”; demand from Russia to unilaterally scrap its INF non-compliant ballistic and cruise missiles; engage China in the new nuclear dialogue; demand from its NATO allies to increase the military expenditures initially specified at 2 percent level from the GDP to 4 percent.

While maintaining its tactical nuclear capabilities on the European continent, the U.S. continues to violate Article I of the NPT, which prohibits nuclear-weapon states from deploying nuclear weapons on the territory of non-nuclear-weapon states. The National Nuclear Safety Administration is asking for $793 million in the 2020 FY budget to continue development and production of B-61-12 free-fall nuclear bomb with high accuracy.

The U.S. unilaterally withdrew from the ABM Treaty in 2002 and is not going to return to its obligations. The relevant consultations aimed at finding a compromise between Moscow and Washington on the BMD systems deployments that have lasted for 12 years has ended with no practical solutions. The U.S. does not want to resume such dialogue and set up maximum unsurmountable ceilings on BMD interceptors and their geographic deployment. It also refused to ratify some important agreements, such as the adopted Treaty on Conventional Armed Forces in Europe (CFE-1A) and the Comprehensive Test Ban Treaty. On the contrary, the current U.S. nuclear strategy described in 2018 NPR provides for the resumption of nuclear tests at the nuclear test site in Nevada. Recently, the U.S. Administration has decided to drop out of and not to ratify the International Arms Trade Treaty, the 2013 pact designed to regulate the international trade of conventional arms, including the sale of heavy weapons, and to reduce the illicit arms trade. Washington has unreasonably imposed geographic constrains on the implementation of the Open Skies Treaty by banning overflights of Russian aircraft with relevant inspection teams over its upgraded missile defense centers emplaced in Alaska and Hawaii.

The current U.S. Administration has unilaterally withdrawn from the Vienna agreement on the Iranian nuclear program – the Joint Comprehensive Plan of Actions though it has been sanctioned by the UN Security Council. Washington is in no hurry to completely eliminate chemical weapons in accordance with the global Convention on its prohibition (CWC), although Russia has already done so.

The White House refused to discuss the draft of two international treaties: the Treaty on European security and the Treaty on the prevention of the placement of weapons in outer space. The same attitude is demonstrated by the American side to Moscow’s proposal to extend the provisions of the Soviet- American Agreement on the prevention of incidents at the high seas of 1972 (INCSEA Agreement) to Russian and American submarines sailing in a submerged position, in order to prevent their underwater collisions though there have been already eleven cases involving them.

Moreover, the U.S. does not have any intention to debate a draft PAROS Treaty – an accord on preventing arms race in outer space tabled initially in 2008, and to take a commitment not to be the first to deploy space-based strike weapons. Approved by the 45th U.S. President, the new ambitious nuclear strategy provides for lowering the threshold for the use of nuclear weapons by increasing the list of reasons for their use: it recorded 14 such cases against six, which were reflected in a similar strategy of his predecessor Barack Obama, and versus two clauses specified in the Russian nuclear posture. The current U.S. nuclear strategy provides for the possibility of using low-yield nuclear warheads of 5 kilotons and below, to be used for the “escalation of de-escalation” purposes.

Despite the objections by the U.S. Congress, President Trump retained the exclusive right to unilaterally use nuclear weapons under numerous pretexts, which has already caused concern inside two key parties of the country – not only the Democrats who are in opposition, but also the ruling Republican GOP.

At the same time, the current American military and political leadership continues to implement the approved programs for the modernization of strategic and tactical nuclear weapons and their means of delivery, as well as the decisions aimed at creating a fundamentally new strategic nuclear triad with the complete replacement of all three components of the existing strategic nuclear weapons. The FY 2020 U.S. military budget requests include allocations of funds to continue to forge a qualitatively new strategic nuclear triad.

A Congressional Budget Office (CBO) report released last February has estimated that the U.S. would spend $494 billion on nuclear weapons from fiscal years 2019-28. That is an increase of $94 billion, or 23 percent from the CBO’s previous 10-year estimate of $400 billion, published in January 2017. The Trump’s administration’s budget proposals contain increases for several nuclear weapons systems.

All these factors create a new military reality, which Moscow has to take into account in its policy aimed at strengthening the country’s defense capability, the development of the Russian Armed Forces, as well as in the conduct of pro-active foreign policy on the international arena in general.

The Russian Federation has created some мcompletely new hypersonic systems to penetrate the U.S. BMD “shield” that the USA will not be able to match for several years.

In such dramatic circumstances there might emerge two additional global arms races – a missile defense arms race and a space-based arms race – that will complement the nuclear arms race that has never ceased since 1945. The sole responsibility for such unlucky scenario will be on the U.S., unless it contributes to the present nuclear world order the way it should be, with a focus on amicably resolving matters.

Written by  Vladimir P. Kozin,  Source: “Pakistan Politico” magazine

>>Read the article in Russian<<

German Foreign Minister Heiko Maas has published an article in Der Spiegel magazine proposing a rethink of arms control measures to preserve peace in Europe. He points out that new technologies are being used to create weapons and that the line between nuclear and conventional weapons is becoming blurred, before going on to criticise the deployment of Russian missiles in Kaliningrad, although he does not provide any evidence to support his claim and admits that their deployment is not in violation of the INF Treaty.

The German foreign minister argues decisively in favour of the treaty being preserved, despite the US president’s recent public statement that he intends to withdraw from it. Maas believes that abandoning the INF Treaty would undo one of the greatest achievements in the area of disarmament. So, unlike the United States, Germany and its European allies will be pushing for it to remain in force, emphasises the foreign minister.

A key section of Heiko Maas’ article is his four-point proposal to strengthen international security.

He suggests a return to the practice of Europe, Russia and the US exchanging information on arms and arms control mechanisms; the establishment of a comprehensive regime of transparency for missiles and cruise missiles; China’s involvement for greater transparency in arms control matters; and the possible introduction of restrictions on high-speed strike systems and combat robots that could be used in military operations.

The German foreign minister’s initiative shows that Europe is growing uneasy over the United States’ skewed military policy, which could once again lead to the threat of a nuclear missile stand-off in Europe as happened in the 1980s following the NATO Double-Track Decision taken in December 1979.

With regards to the first point in Heiko Maas’ proposal, it would be worth remembering the 15 unresolved arms control issues that the US and other NATO member states have left hanging. These include American tactical nuclear weapons on European soil, Washington’s numerous violations of the INF Treaty involving the use of intermediate-range and shorter-range training missiles to check the effectiveness of its interceptor missile defence systems, the Pentagon’s deployment of the land and sea components of a global anti-missile shield in Europe and the maritime areas surrounding it, NATO’s build-up of substantial general purpose forces and Rapid Deployment Joint Task Forces, and the staging of large-scale military exercises of an offensive nature in many European countries.

To this list should be added the United States’ negative attitude towards both bilateral arms control treaties with Russia and multilateral ones. These include: the ABM Treaty (their unilateral withdrawal); the Treaty on Conventional Armed Forces in Europe and the Comprehensive Nuclear-Test-Ban Treaty (their refusal to ratify); the START III Treaty, the INF Treaty, and the Treaty on Open Skies (their violation); drafts of the international European Security Treaty and the Treaty on the Prevention of the Placement of Weapons in Outer Space (their refusal to even discuss these drafts); and several other treaties. It should also be mentioned that the United States’ withdrawal from the INF Treaty could completely destroy the painstakingly constructed system of treaties and agreements in place to prevent an arms race. If the German minister is so concerned about strengthening European security, then why does he not say a word about the European Security Treaty, the text of which has been lying ignored on the tables of NATO member states for years, including Germany’s? If it’s no good, then suggest something better.

In this regard, it is unclear exactly what kind of new arms control measures the German foreign minister is talking about when the current arms control agenda has not even been determined.

The second point of Heiko Maas’ proposal on the monitoring of ballistic and cruise missiles cannot be implemented without a specially crafted international treaty mechanism. There are 32 countries around the world capable of developing weapons systems like these, so will he be able to persuade them all to take such a step? The minister does not say.

With regard to possibly widening control over the INF Treaty’s implementation, the reciprocal inspections carried out in connection with it came to an end back in 2001. But how can there be talk of new inspections, whether as part of the INF Treaty or not, if, as of 26 October 2018, the United States has already violated it 95 times by testing its strategic missile defence systems with the real, rather than computer-based, interception of intermediate-range and shorter-range training missiles and intends to carry on violating it? And what about the land- and sea-based nuclear cruise missiles that, at the United States’ initiative, are not covered by existing restrictive military and political measures? There is no mention of these in Heiko Maas’ proposal.

The German foreign minister’s mention of China, meanwhile, is selectively one-sided. Beijing has never been a party to agreements on the limitation or reduction of nuclear weapons. One could just as well raise the issue of ensuring transparency with regard to the existing nuclear missile systems of Great Britain, France and Israel, which all have nuclear assets, while the first two also have strategic nuclear weapons.

Germany should be included on this watch list, since, for many decades now, the country has housed American nuclear bombs capable of carrying out both tactical and strategic missions, as should four other NATO member states that also agreed to host them (Belgium, Italy, the Netherlands and Turkey). And why not also raise the issue of putting a stop to NATO’s provocative Baltic air-policing mission that has been carried out in the skies over Latvia, Lithuania and Estonia around-the-clock since 2004 and involves the dual-capable aircraft of all three of the West’s nuclear powers, as well as the strike aircraft of the German Luftwaffe?

The German foreign minister’s fourth point regarding hypersonic weapons systems can probably only be considered if there is a global consensus for an increase in mutual trust and respect between states, and only after NATO’s three main nuclear powers have abandoned their offensive nuclear strategies, which are still based on the premise of unconditional offensive nuclear deterrence and the key directive of carrying out the first preventive and pre-emptive nuclear strike against a large number of countries.

Thus, the four ideas put forward by the German foreign minister can only be of interest in a certain context and provided that they contain a sincere and genuine desire to strengthen European security without a build up of surplus arms and large-scale military activities in a forward base area. Such initiatives could attract interest as long as they do not disrupt the legal framework for arms reduction and are implemented on the principle of security for all rather than security for some at the expense of others.

Unfortunately, Heiko Maas’ plan to strengthen arms control is poorly thought out and does not take adequate account of the true state of affairs in this area. His proposal puts the diametrically opposed military and political policies of the United States and Russia on an equal footing internationally and is also unbalanced with regard to China. The individual points, meanwhile, are nothing more than wishful thinking and bear no relation to the actual development of the arms control process currently being reduced to nothing thanks to Washington and its closest NATO allies, including Germany.

Written by Vladimir P. Kozin, Source: Oriental Review.

There is a rather embarrassing negative perspective for maintaining rational military strategic parity between Russia and USA and Russia and NATO as a whole in the coming decades due to future tremendous expenditures of the USA for modernizing strategic and tactical nuclear forces that will require $ U.S. 1,2-1,7 trillion during next three decades for hammering out a qualitatively new strategic nuclear triad only. Substantial amount of money will be allocated for procurement of the Ballistic Missile Defense System (BMDS), space-based strike assets and conventional arms as well. No other nation in the world can afford to spend such enormous amount of money.

The problem is complicated by the existing 15 unresolved issues in arms control between Moscow and Washington due to lack of desire of the latter to resolve the most burning issues, like limiting BMDS, taking the U.S. tactical nuclear weapons (TNW) from Europe and refraining from weaponization of outer space, etc.

A potential withdrawal of the USA from the INF Treaty no doubt:

1) will undermine the global strategic equation, push all nuclear-weapon states into a deep-seated mistrust, destroy the NPT regime and prompt all 32 states capable to produce intermediate-range missiles without any limitations;

2) will create a negative domino-style effect that will complicate nuclear arms control, namely:

1.    In military sphere it will block the potential resolution of the nuclear arms deal to be applied to the Korean Peninsula, may bring the U.S. nuclear weapons to Japan and the Republic of Korea, and

2.    In political domain such step will undermine specific solutions at the upcoming 2020 NPT Review Conference and erect unsurmountable obstacles for entry into force of the Treaty on Prohibition of Nuclear Weapons.

The reality is that the USA has de facto already withdrawn from the INF Treaty by having violated it 95 times since 2001 while testing the efficiency of its BMDS when using dummy (mock) medium and shorter-range missiles, prohibited by the INF Treaty, as intercepted targets. Russian experts believe that they can be converted into nuclear-tipped ballistic and cruise missiles any moment.

There are three questions related to this fact: a) has the USA not destroyed all of them under the 1987 treaty (totally 846)? b) has Washington produced new INF missiles after destroying the old ones, and how many? c) does the Pentagon plan to make them nuclear-tipped?

Therefore, Moscow calls on Washington to ensure full and transparent compliance with INF Treaty.

On the other hand, Russia has not violated the INF Treaty and is not going to be the initiator to torpedo it. During the last 6 years Washington has not tabled any vivid fact that Moscow has ‘violated’ the treaty. The purpose of such U.S. disinformation of the world community is: a) to camouflage its own new INF assets; b) to prompt Moscow to scrap 4 types of Russian missiles that are not covered by the INF Treaty provisions, namely two ICBMs, one operational missile and the newest system named “Avangard”; c) to proliferate the 1987 Treaty to the PRC who is not the party of it; d) to deploy in Europe its new mobile ground-based nuclear-capable medium-range cruise missile in order to repeat the 1979 ‘double-track decision’ of NATO.

The cruise missile designated as 9M729 does not fall into limitations of the Treaty. Other types such as ‘SSC8’ or ‘SSC8-X’ does not exist. The USA has got detailed Russian explanations on this matter.

There is the risk of further intentions of nuclear weapon states to pool back from other international treaties in arms control area. The USA alone has assumed negative stance towards 12 bilateral and multilateral accords in this domain. It has either violated them (e.g., INF and the Open Sky Treaty), or unilaterally withdrawn (from the ABM accord), or refused to ratify them (like CFE-1A and CTBT), or declined to debate (like European Security Treaty and Treaty on Prevention of Arms Race in Outer Space).

The possibilities for using of low-yield nuclear weapons of less than 5 kiloton has sharply increased: there are 14 pretexts of using all kind of nuclear weapons in the current U.S. NPR versus two cases in the contemporary Russian nuclear doctrine. Such doctrine does not have any instructions to use tactical nuclear weapons or ‘low-yield NW’; in does not have any paragraph on ‘escalation of de-escalation” or vice versa. Current Russia’s nuclear doctrine is rooted on “conditional defensive nuclear deterrence” while the new U.S. one can be labelled as “unconditional offensive nuclear deterrence”. That is a striking difference between them.

Conventional arms race may be characterized by a huge accumulation of conventional arms in the form of stockpiling forward-based assets and conducting a large-scale military drills. In recent years the number of such exercises conducted by NATO have increased two-fold. Many NATO-led initially conventionally military exercises at the end of them are transformed into nuclear-borne drills. Half of them have anti-Russian feature. There will be more NATO forward-deployed troops in the Eastern and Southern Europe. The high-caliber heavy weapons deployments of the transatlantic alliance moving closer to Russia’s doorstep cause concern in Moscow.

The Baltic Air Policing Operation has been uninterruptedly conducted by NATO aircraft, including dual capable fighter-bombers of three Western nuclear powers in the Baltic airspace, since 2004. One more factor: the number of reconnaissance flights of NATO aircraft near Russian borders has increased 10 times – actually, there are such 15-20 reconnaissance aircraft per each week approaching Russian territory from all directions.

The confrontational situation that has emerged during last several years has even worsened due to the continuation of the Cold War that from 2014 has acquired a new image – the Colder War or the Cold War 2.0 – that has five striking differences with the first one.

The world community is witnessing not a new arms race, but rather new three-dimensional arms races: the nuclear one (it started last century), the newly-born missile defense arms race (it started in 2002 after the demise of the ABM Treaty) and the initial beginning of the outer space arms race (it commenced in 2008 when many nations refused to accept the PAROS Treaty).

Therefore, military confrontation in Europe can start under any pretext – be it a deliberate provocation or unintentional action. But any potential conflict here – either backed by conventional, nuclear and BMDS capabilities – can evolve into severe armed conflict between NATO and Russia that will be very difficult to contain. No doubt, it will bring a devastating effect to this densely-populated continent.

What are the practical suggestions how to avoid such a gloomy and highly unwelcomed scenarios?

A Special Arms Control Summit involving NATO, the OSCE, the Collective Security Treaty Organization and the Shanghai Cooperation Organization has to be convened. It has to declare a legally-binding no-first use of nuclear weapons pledge.  Such Summit should stop spreading of hostile information and painting each other black. To convene such Summit is a challenging task. It is not ‘a snap-type’ arrangement. But nevertheless the idea is knocking the door leading to the European security.

It is also expedient to reach an agreement on limiting the total number of strategic BMD interceptors and their geographic deployments. The U.S. operational BMDS bases in Romania and Poland that have both defensive and offensive capabilities have to be closed down comletely.

It is also vital to reach an accord not to field for more than 24 hours any kind of nuclear weapons, both strategic and tactical, outside national territory of the nuclear weapon states; to sign a new CFE Treaty applied to Europe covering the same five types of heavy weapons specified in the earlier CFE accords, and to cancel the Baltic Air Policing Operation for good.

It is important to reach a multilateral treaty banning space-based striking weapons in outer space.

Russia and Europe do not need any kind of arms race or any type of war – be it limited or all-out one.

So, why not to reach arms control agreements between Russia and Europe separately from the USA in order to maintain stable European security on completely different footing?

Only political will is required.

Written by Vladimir P. Kozin, Source: OrientalReview

In terms of the qualitatively new buildup of weapons of mass destruction, each century has its own specific brand name. While the last century was labeled “the nuclear arms age,” the current century could be characterized as “the missile defense age” and “the space-based weapons age.” These three interlinked factors unfortunately define the current and future military-political environment on the globe.

Many experts believed that after the signing of seven major nuclear arms treaties by the two nuclear powers during the first phase of the Cold War, the elimination of their strategic offensive nuclear arms would be continued, and gradually include the other seven member nations of the “Nuclear Club.”

But they were mistaken: the process of reduction of nuclear weapons has stalled with no immediate chance to be resumed either on a bilateral or multilateral basis.

The rather alarming reality is that while during the last century there were more nuclear warheads in the hands of two nuclear giants who wished to reduce the chances of all-out nuclear war, today there is the opposite tendency. While the number of nuclear arms has been reduced by 80% during the past several decades, the chances that nuclear weapons will be used have increased because the threshold for using them has been lowered.

There are several explanations why this has happened.

Nuclear thinking still prevails in many nations. The fact is that 122 countries have supported the Nuclear Weapons Elimination Treaty since last summer. On the other hand, nearly 70 nations preferred to stay out, including all nine de jure and de facto nuclear-weapon states. Seven nuclear nations are not participating in nuclear arms control. Tactical nuclear weapons have never been the subject of official talks. Several nuclear nations have offensive nuclear doctrines. One nation has extended its nuclear deterrence strategy. There is a number of nuclear-free zones, but not in the Middle East.

There is a concept of “escalate to de-escalate,” that is, to de-escalate a regional non-nuclear conflict with the help of nuclear weapons. There are voices arguing not to ratify the Comprehensive Test Ban Treaty, and to resume nuclear testing in Nevada. A new pattern of military exercises has been introduced – transforming drills – whereby conventional maneuvers are enhanced by nuclear force. It has become a routine practice for high-ranking U.S. civilian officials who would be involved in the national decision-making process to take part in computerized nuclear war-gaming organized by the top military officers responsible for the deployment of nuclear weapons.

President Donald Trump’s predecessor, Barack Obama, cancelled a ‘minimum nuclear deterrence’ clause, and ushered in plans to modernize tactical nuclear weapons, and to hammer out a qualitatively new strategic nuclear triad comprised of the B-21 Raider strategic bomber, the Minuteman-IV ICBM, and the Columbia SSBN. This new strategic triad will begin to be implemented very soon, in 2026.

From 2017 till 2046, it will require $ 1.2 trillion, or $1.7 trillion adjusted for inflation. Neither of other nuclear-armed states can afford such an expense. It is several times higher than the money spent on nuclear forces by the all the other countries that possess nuclear weapons combined.

The fate of the 1987 INF Treaty is under very serious threat, and not by Russia. Vladimir Putin has repeated publicly over the past year, and as recently as October 2017, that the Kremlin would not be the first country to withdraw from the treaty. On the other hand, Russia is concerned that the Pentagon, while formally committing to compliance with the INF Treaty, has since 2001 violated this agreement 92 times by using mock ballistic missiles of ranges prohibited by the 1987 accord as target vehicles to test the efficiency of the BMD system.

The U.S. Congress in its reconciled version of the 2018 National Defense Authorization Act expressed clearly that the United States could suspend the INF Treaty in whole or in part. The recent decision by the Congress to develop a new ground-launched medium-range cruise missile will be an additional step in breaching the INF Treaty. This missile would be deployed in Europe by the U.S. Army, or transferred to key NATO allies who are not parties to this accord.

There is another factor that sometimes remains unnoticed. Half of NATO member states are involved in the year-round, 24-hour, 7-days-a-week Baltic Air Policing operations. These began in 2004 in the skies of the three Baltic states, with the participation of dual-capable aircraft (DCAs) from the three Western nuclear powers, which can carry either conventional or nuclear weapons.

The alliance’s DCA will be modernized, with the dual-capable F-35 Joint Strike Fighter eventually becoming the backbone of NATO’s theater-based nuclear deterrent capability. The countries that base these forces are being encouraged to upgrade their DCA as soon as possible. But Europe does not need foreign nuclear weapons.

There is a proposal to resurrect the nuclear capability of the Tomahawk sea-based cruise missile – known as TLAM-N, or Tomahawk land-attack missile nuclear – which was removed from U.S. Navy warships in the early 1990s and whose nuclear warheads were retired a decade ago. Today its proponents maintain that a revived TLAM-N would bolster the extended nuclear deterrence in the Middle East, Europe, and the Asia-Pacific region.

The development of the nuclear-tipped air-launched Long-Range Stand-off Missile has already started. There are voices in favor of exploring ways to reinforce the nuclear deterrent by developing a nuclear version of the Joint Air-to-Surface Standoff Missile (JASSM), and deploying low-yield nuclear-tipped missiles and nuclear free-fall bombs delivered by the newest B-21 strategic bombers and by the F-35 joint-strike fighter.

Moscow cannot ignore the fact that the United States is on track to complete the life-extension program for the nuclear B61 bombs on schedule in 2024, or even earlier. With its accuracy, reliability, and low-yield option of 0.3 kilotons, the B61-12 and its F-35 delivery platform will provide a substantial capability to complement the U.S. central strategic and tactical nuclear systems in Europe, the Middle East, the Gulf area, and the Asia-Pacific region.

The United States and NATO are building up their general-purpose forces, which include heavy weapons, and conduct large-scale military exercises of an offensive nature in regions bordering the territory of Russia and its allies. Since 2014, NATO has expanded its military activity in the immediate proximity to Russia by five times, and aerial reconnaissance near Russia, by ten times.

Besides worrisome changes in the security environment, there are many elements of continuity in the U.S. nuclear policy that could be incorporated in the updated Nuclear Posture Review to be released later this year or early 2018. It appears that it will not change U.S. general strategic nuclear goals. It may lower the bar for nuclear weapons deployment and open the door to developing “more usable” nuclear warheads.

Because of these factors, there is very little hope that the U.S.-Russian New START treaty (START-3 in Russian political vocabulary) will be extended for five years after it is set to expire in 2021. The Newest START/START-4 will seemingly wait for the same outcome.

Several factors may create formidable obstacles for the extension of New START or the pursuit of Newest START/START-4:

Factor 1. Continuation of unlimited and unrestrained proliferation of U.S. BMD interceptors. This problem could arise especially when the ratio between U.S. BMD interceptors and Russian strategic offensive arms delivery vehicles reaches a proportion of 3:1, and the ratio between the U.S. interceptors and Russian strategic warheads will be 2:1 (the AAD/BMD Patriot missile system are not counted here). If it happens, it will mean the end of strategic stability. The lower the ceiling of Russia’s SOA and the greater the number of the U.S. BMD interceptors that can hit them, the greater will be the American temptation to launch a first nuclear strike.

Factor 2. American tactical nuclear weapons deployment in four European states and the Asian part of Turkey offers no chance to start negotiations involving TNW – be it tactical arms reduction talks or tactical arms limitation talks, or even limited TNW confidence- and transparency-building measures. There is still geographic disparity in the TNW emplacement of the two sides: by the mid-1990s Moscow had pulled back all its TNW inventory to its territory, while the USA had not.

Factor 3. A new factor linked to the permanent basing of U.S. heavy strategic bombers in Europe, Asia, and the Asia-Pacific region. They fly over the Baltic Sea and land in Estonia.

So, after the New START aggregate ceilings will be met next February, Russia will have effectively exhausted its options for continuing negotiations exclusively with the American side to reduce nuclear SOA on a bilateral basis. It is obvious: all nuclear states should be involved in a corresponding process of further negotiations on downsizing their nuclear forces. First of all, this should pertain to Britain and France having reciprocal nuclear commitments. Their combined nuclear assets should be taken into account in order to ensure that they do not outweigh Russia’s nuclear potential.

President Donald Trump has inherited an “unconditional offensive nuclear deterrence” strategy that allows for a massive or a limited first nuclear strike on Russia, China, North Korea, and Iran. That is quite possible. Besides that, currently, Moscow and Washington have 16 unresolved arms control issues souring their relations.

In this context, it is expedient to recall that the entire U.S. ICBM arsenal is in full operational readiness (99.7%); nearly 50% of U.S. SSBNs are sailing the world oceans, ready to fire nuclear SLBMs; and around 25% of heavy strategic bombers are on full combat alert. The U.S Air Force is preparing to put these bombers back on 24-hour ready alert, a status not seen since 1991.

The existing U.S. system of launching nuclear arms by a single person has evolved more through tradition and precedent than by laws. The problem is so alarming that a number of U.S. Congressmen wish to limit the authority of any president to make a unilateral decision to use nuclear weapons at his own discretion.

The same practice exists in the DPRK. So, the leaders of these two countries can order a first nuclear strike against each other’s nation.

It was not serendipity that on November 14, 2017 the U.S. Senate held its first hearing in 41 years on the president’s authority to launch nuclear weapons. The essence of such an authority is that the order could be given initially any time and against any nation. The crux of the matter is that there are no checks on the president’s authority to start any type of nuclear war – limited or large-scale. A single verbal direction to the Pentagon war room will be sufficient for this action.

This issue is so important for the USA that on November 18, 2017 four-star General John Hyten, the head of U.S. Strategic Command, said he would refuse to execute an order from President Trump to launch a nuclear weapon if he believed it to be illegal. In January 2017, U.S. Vice President Joe Biden stated that it was hard to envision a plausible scenario in which the first use of nuclear weapons by the USA “would be necessary or make sense”.

At the same time, speaking in Canberra in July 2017, the U.S. Pacific Fleet Commander, Vice Admiral Scott Swift, admitted that he was ready to deliver a first nuclear attack on the People’s Republic of China “next week”, if the President of the United States would give him such an order.

Russia has a different nuclear authorization system. Three persons communicating together, by undisputable consensus, can launch nuclear weapons: the President, the Defense Minister, and the General Chief of Staff.

On January 24, 2017, identical versions of a bill titled the Restricting First-Use of Nuclear Weapons Act of 2017 were introduced in both chambers of Congress. The measure would prohibit the president from using the Armed Forces to conduct a first-use nuclear strike without permission from the Congress. Domestically, it is up to the U.S. lawmakers and military to modify the existing practice and responsibly limit presidential authority to order nuclear arms launch against any nation.

But, internationally, before any constraints are imposed on presidential authority to press the nuclear button it is expedient to enact the no-first use (NFU) pledge among all nuclear armed nations as soon as possible.

There are four major reasons for that. First, during the Cold War the USA had three false alarms, and during one of those it narrowly averted a nuclear catastrophe. Second, after 1945 the USA has intended to resort to nuclear weapons eight times, but luckily has not used them. Third, there is a great risk, if an incoming non-nuclear cruise or ballistic missile is interpreted by the opposite number to be a nuclear-tipped vehicle. Fourth, the window of opportunity to employ nuclear weapons in the recent years has been widened.

The existing nuclear missiles de-targeting agreements between Russia and three Western nuclear-weapons states cannot substitute the NFU pledge.

On November 16, 2017 William J. Perry, the former U.S. secretary of defense, and retired General James E. Cartwright, the former vice chairman of the U.S. Joint Chiefs of Staff, observed in the Washington Post that “today’s greatest danger is not a Russian “bolt from the blue” massive nuclear attack, but rather a U.S. blunder – that is, the United States might accidentally stumble into nuclear war.” Perhaps for this reason, Daryl G. Kimball, executive director of the monthly magazine Arms Control Today, noted in December 2017, that “the fate of millions of people should not depend on the good judgment of one person…”

Last year President Vladimir Putin urged all nuclear weapon states to display responsibility and not to use nuclear weapons that will lead to the end of the civilization. He clearly stated that Russia stands for universal nuclear disarmament. In his words, even nuclear sable rattling is the most dangerous act.

Before the Nuclear Weapons Elimination Treaty is welcomed by the entire world community, the universal NFU notion should be implemented as soon as possible as a step facilitating the creation of a global nuclear zero option.

Written by Vladimir Kozin, Source: New defence order strategy

Local and International Perceptions of Security Threats in the MENA Region

In terms of WMD Russia has advocated and will support strengthening regional security and stability in the Middle East and North Africa (MENA) Region which is very close to Russia and has deep-seated historic political, commercial, cultural and spiritual ties.

To this end Moscow will seek to ensure full implementation of the Joint Comprehensive Plan of Action to settle the issue around the Iranian nuclear program based on the UN Security Council resolution 2231 of July 20, 2015 and relevant IAEA Board of Governors decisions. No doubt, Russia will assist this process in every possible way, because a U-turn approach could produce too many negative risks and challenges.

It would be extremely irrelevant to tear off this deal by the USA, first, because Iran is operating within the limits imposed on its nuclear activities in the 2015 Vienna deal;second, because it is a multilateral arrangement stamped by the UN Security Council;third, because ballistic missiles are not in the scope of the Joint Comprehensive Plan of Action.

The Russian Federation will support the notion to proclaim the Middle East as a WMD free-zone, which should encompass national nuclear weapons of Israel and the U.S. nuclear weapons deployed in the Asian part of Turkey after the Iranian nuclear deal was reached in 2015. It is high time to intensify debates on the implementation of this proposal shared by the majority of the Middle East nations and by Russia as a nuclear power. There are two non-governmental draft treaties on the Middle East WMD free-zone that could be debated, improved and shaped into an official accord.

There are some additional factors that have direct bearing on the MENA region and the globe at large.

In terms of the qualitatively new buildup of WMD each century has its own specific brand name. While last century was labeled as ‘a nuclear arms age’, the current century can be additionally characterized as ‘missile defense age’ and as ‘space-based weapons’ age’. These three interlinked factors unfortunately shape up the current and future military-political environment on the globe.

The positive feature is that two classic types of WMD – chemical and biological – have been almost entirely eliminated, except CW agents that have been frequently used by pseudo-caliphate ‘Islamic State’ in Syria. It is the setback that after persuading Damascus to get rid of CW agents under international control the world community failed to warn the armed terrorist factions in Syria not to use them, and failed to urge the producers of CW precursors to supply them to the quasi ‘Islamic State’.

Many experts believed that after signing seven major nuclear arms treaties during the first phase of the Cold War between two nuclear powers the elimination of their SOA or strategic offensive nuclear arms will be continued and gradually include other seven nations-members of the ‘Nuclear Club’.

But they have been mistaken: the nuclear WMD reduction process has stalled, with no immediate chances to be resumed either on bilateral or on multilateral basis.

There is a rather alarming reality that while last century there have been more nuclear warheads in the hands of two nuclear giants who wished to reduce the chances to start an all-out nuclear war, today there is a reversed tendency: while the number of nuclear arms have drastically reduced by 80 percent during several decades the chances for employment of nuclear weapons have increased due to lowering the threshold for using them.

There are several explanations of why it has happened.

Nuclear thinking is still prevailing in many nations. The fact: 122 countries in the world have supported the Nuclear Weapons Elimination Treaty opened for signature last summer. But, on the other hand, nearly 70 nations preferred to stay out, including all nine de jure and de facto nuclear-weapon states. Seven nuclear nations are still out of nuclear arms control. Tactical nuclear weapons have never been the subject of official talks. Several nuclear nations have offensive nuclear doctrines. One nation has extended nuclear deterrence strategy. There a number of nuclear-free zones, but not in the Middle East.

There is a concept of ‘de-escalation of escalation’ that is to de-escalate any regional non-nuclear conflagration with the help of nuclear weapons. There are voices not to ratify the CTBT and to resume nuclear testing in Nevada. A new pattern of military exercises has been introduced – transforming drills – when conventional maneuvers are enhanced by nuclear force. It has become a routine practice when the American high-ranking civilian officials involved in a decision-making process on a nationwide scale are invited to take part in the computerized nuclear war-gaming arranged by the top military men responsible for employment of nuclear weapons.

President Donald Trump’s predecessor Barack Obama has cancelled a ‘minimum nuclear deterrence’ clause, ushered in plans to modernize tactical nuclear weapons and to hammer out a qualitatively new strategic nuclear triad comprised of strategic bomber B-21 Raider, ICBM Minuteman-IV and SSBN Columbia. The creation of such new strategic triad will start very soon – from 2026.

From 2017 till 2046 it will require US $ 1,2 trillion in constant dollars or 1,7 trillion with the inflation correction. This amount of money is unaffordable for any other nuclear weapons state. It is several times higher than the money spent on nuclear forces by the rest of nuclear arms possessors combined.

The fate of the 1987 INF Treaty is under very serious threat to be scrapped, and not by Russia. It has been repeated publicly by Vladimir Putin during last year and in October 2017 that the Kremlin would not be the first to do this. Russia is concerned that, on the other hand, while formally committing its compliance with the INF Treaty, since 2001 the Pentagon have violated this arrangement 92 times while using mock ballistic missiles of all ranges prohibited by the 1987 accord as target vehicles to test the efficiency of the BMD system.

The U.S. Congress in its reconciled version of the 2018 National Defense Authorization Act expressed clear sense that the USA could suspend the operation of the INF Treaty in whole or in part. The recent decision by the Congress to develop a new ground-launched medium-range cruise missile will be an extra step in breaching the INF Treaty. It will be deployed in Europe by the U.S. Army or to be transferred to key NATO allies who are not parties to this accord.

There is another factor which sometimes remains unnoticed. Half of NATO member states are involved in the year-round, 24 hours, 7 days a week the Baltic Air Policing operations that have started in 2004 in the skies of three Baltic states where DCA or dual-capable aircraft from the three Western nuclear powers take part and can carry either conventional or nuclear weapons.

The alliance’s DCA will be modernized, with the dual-capable F-35 Joint Strike Fighter eventually becoming the backbone of NATO’s theater-based nuclear deterrent capability. The basing countries are encouraged to upgrade their DCA as soon as possible.

There is an idea to resurrect the nuclear capability of the Tomahawk sea-based cruise missile – known as TLAM-N or Tomahawk land-attack missile nuclear– which was removed from U.S. Navy warships in the early 1990s and whose nuclear warheads have been retired a decade ago. Today its proponents maintain that a revived TLAM-N would bolster extended nuclear deterrence in the Middle East, Europe and Asia-Pacific.

The development of nuclear-tipped air-launched Long-Range Stand-off Missile has already started. There are voices exploring ways of reinforcing the nuclear deterrent in favor of developing a nuclear version of the Joint Air-to-Surface Standoff Missile (JASSM), and deploying low-yield nuclear-tipped missiles and nuclear free-fall bombs to be delivered by the newest B-21 strategic bombers and by JSFs F-35.

Moscow cannot neglect the fact that the United States is to complete the life extension program for the nuclear B61 bombs by 2024, as scheduled or earlier. With its accuracy, reliability, and low-yield option 0,3 kt the B61-12 and its F-35 delivery platform will provide a substantial capability to complement the U.S. central strategic and tactical nuclear systems in Europe, the Middle East, the Gulf area, and in the Asia-Pacific region.

The United States and NATO’s buildup of their general-purpose forces, which include heavy weapons, and conduct large-scale military exercises of an offensive nature in regions bordering the territory of Russia and its allies. Since 2014, NATO has expanded the military activity in the immediate proximity to Russia by five times and aerial reconnaissance near it ten times as much.

Besides worrisome changes in the security environment, there are many elements of continuity in the U.S. nuclear policy that could be incorporated in the updated Nuclear Posture Review to be released later this year or early 2018. It looks like that it will not change the U.S. general strategic nuclear goals. It can lower the threshold for nuclear use and open the door to developing “more usable” nuclear warheads.

Due to all these factors there is a very little hope that the New START between the USA and Russia (or START-3 in Russian political vocabulary) will be extended for extra five years after it will finally expire in 2021. The Newest START/START-4 will seemingly wait for the same outcome.

There are several factors that can create formidable obstacles en route towards the New START extension or forging the Newest START/START-4:

Factor 1. Continuation of unlimited and unrestrained proliferation of the U.S. BMD interceptors. The problem could arise especially when the ratio between U.S. BMD interceptors and Russian strategic offensive arms’ delivery vehicles will reach a proportion of 3:1, and the ration between the U.S. interceptors and Russian strategicwarheads will be 2:1 (the AAD/BMD Patriot missile system are not counted here). If it happens, there will be the end of strategic stability. The lower the ceiling of Russia’s SOA and the greater the number of the U.S. BMD interceptors that can hit them, the greater will be the American temptation to launch a first nuclear strike.

Factor 2. American tactical nuclear weapons’ deployment in four European states and the Asian part of Turkey offers no chances to start any negotiations involving TNW – be it tactical arms reduction talks or tactical arms limitation talks or even limited TNW confidence- and transparency-building measures. There is still geographic disparity in the TNW emplacement of the two sides: by mid 1990s Moscow has pulled back all its TNW inventory to its territory, while the USA has not.

Factor 3. Actually a new factor linked with permanent fielding of the U.S. heavy strategic bombers in Europe, Asia, and the Asia-Pacific region. They fly over the Baltic Sea and land in Estonia.

So, after the New START aggregate ceilings will be met next February, Russia will have effectively exhausted its options for continuing negotiations exclusively with the American side to reduce nuclear SOA on a bilateral basis. It is obvious: all nuclear states should be involved in a corresponding process of further negotiations leading to downsizing their nuclear forces. First of all, this should pertain to Britain and France having reciprocal nuclear commitments. Their combined nuclear assets should be taken into account in order to ensure that it does not outweigh Russia’s nuclear potential.

President Donald Trump has inherited ‘unconditional offensive nuclear deterrence’ strategy allowing either to deliver a massive or a limited first nuclear strike on Russia, China, North Korea, and Iran. That is quite possible. Currently, Moscow and Washington have 16 unresolved arms control issues souring their relations.

In this context it is expedient to remind that the entire U.S. ICBMs are in full operational readiness (99,7 percent), there are nearly 50 percent of all its SSBNs sailing in the World Oceans ready to fire nuclear SLBMs, and around 25 percent of heavy strategic bombers are on full combat alert. The U.S Air Force is preparing to put these bombers back on 24 hour ready alert, a status not seen after 1991.

The existing U.S. system of launching nuclear arms by a single person has more evolved through tradition and precedent than by laws. The problem is so alarming that a number of the U.S. Congressmen wish to limit the authority of any President who can make a unilateral decision to use nuclear weapons at his own discretion.

It was not serendipity that on November 14, 2017 the U.S. Senate held its first hearing in 41 years on the President’s authority to launch nuclear weapons. The essence of such authority is that the order could be given initially any time and against any nation. The crux of the matter is that there are no checks on the President’s nuclear authority to start any type of nuclear war – limited or a large-scale war. A single verbal direction to the Pentagon war room will be sufficient for this action.

This issue is so important for the USA that on November 18, 2017 four-star General John Hyten, the head of the U.S. Strategic Command said he would refuse to execute an order from President Donald Trump to launch a nuclear weapon if he believed its use was illegal. In January 2017 Joseph Biden, U.S. Vice President has stated that it was hard to envision a plausible scenario in which the first use of nuclear weapons by the USA “would be necessary or make sense”.

At the same time speaking in Canberra July 2017 the U.S. Pacific Fleet Commander, Vice Admiral Scott Swift admitted that he was ready to deliver a first nuclear blow on the People’s Republic of China “next week”, if the President of the United States gives such an order to him.

Russia has different nuclear authorization system. Three persons communicating together, by undisputable consensus, can launch nuclear weapons: namely the President, the Defense Minister and the General Chief of Staff.

On January 24, 2017, identical versions of a bill titled the Restricting First-Use of Nuclear Weapons Act of 2017 were introduced in both chambers of Congressprohibiting the President from using the Armed Forces to conduct a first-use nuclear strike without a permission given by Congress. Nationally, it is up to the U.S. lawmakers and military to modify the existing practice and responsibly restrict Presidential authority to order nuclear arms launch against any nation.

But, internationally, before any constraints are imposed on presidential authority to press a nuclear button it expedient to enact the no-first use (NFU) pledge between all nuclear armed nations as soon as possible.

There are four major reasons for that. First, during the Cold War the USA had three false alarms, and on one of those it narrowly averted a nuclear catastrophe. Second,after 1945 the USA has intended to resort to nuclear weapons eight times, but luckily it has not used them. Third, there is a great risk, if the incoming non-nuclear cruise or ballistic missile is interpreted by the opposite number as a nuclear-tipped vehicle.Fourth, the window of opportunity to employ nuclear weapons in the recent years has been widely opened.

The existing nuclear missiles’ de-targeting agreements between Russia and three Western nuclear-weapons states cannot substitute the NFU pledge.

On November 16, 2017 William J.Perry, the U.S. ex-Defense Secretary, and retired General James E. Cartwright, former Vice Chairman, U.S. Joint Chiefs of Staff, have observed in the Washington Post that today’s danger is not a Russia’s ‘bolt from the blue’ massive nuclear attack, but rather the U.S. blunder – that is the USA might accidentally stumble into nuclear war. Probably, for this reason Daryl G. Kimball, Executive Director of the monthly magazine Arms Control Today, noted in December 2017:“The fate of millions of people should not depend on the good judgment of one person …”.

Last year President Vladimir Putin urged all nuclear weapon states to display responsibility and not to use nuclear weapons that will lead to the end of the civilization. He clearly stated that Russia stands for universal nuclear disarmament. In his words, even nuclear sabre rattling is the most dangerous act.

Before the Nuclear Weapons Elimination Treaty is welcomed by the entire world community, the universal NFU notion should be implemented as soon as possible as a step facilitating the creation of a global nuclear zero option.

Written by Vladimir P. Kozin

>> Прочитать на русском <<

>> Read in English <<

Depuis 2011, la Russie et les États-Unis adhèrent aux directives du nouveau Traité de réduction des armes stratégiques (nouveau START), le considérant comme un accord pratique important pour le contrôle des armes nucléaires stratégiques. A la date du 5 février 2018, les deux parties devront respecter les limites imposées par le Traité sur les armes nucléaires stratégiques offensives, qui permettent à chaque partie de disposer d’un arsenal de 1 550 têtes nucléaires et de 800 lanceurs et bombardiers déployés et non déployés.

Il n’y a pas si longtemps, les analystes des médias américains demandaient à ce que le traité soit prorogé de cinq ans supplémentaires après son expiration en 2021, c’est-à-dire pour le maintenir en vigueur jusqu’en 2026.

Mais un certain nombre de questions liées aux problèmes de contrôle des armements russo-américains restent non résolues, allant de la défense antimissile à la prévention des incidents sous-marins impliquant des sous-marins, et bien plus encore.

La proposition d’étendre le nouveau START pour cinq autres années et de rédiger un nouveau traité START IV pourrait gagner du terrain si elle était considérée indépendamment des autres problèmes qui affectent fortement la stabilité régionale et mondiale. Cette proposition mériterait plus d’attention si un véritable «partenariat stratégique» existait entre Moscou et Washington – ainsi, dans l’atmosphère de confiance totale qui en résulterait, il n’y aurait pas d’approche diamétralement opposée pour résoudre de si nombreux problèmes internationaux urgents.

Mais malheureusement, rien de tout cela n’a été évident durant de nombreuses années. La relation entre la Russie et les États-Unis est actuellement dans un état de crise profonde. Washington a déclenché la Guerre froide 2.0 contre la Russie et, contrairement à la phase initiale de ce conflit (1945-1991), elle a pris une dimension entièrement nouvelle et plus dangereuse.

Naturellement, Moscou est prête à considérer les propositions officielles de Washington pour étendre le nouveau START, mais seulement si elles passent par les canaux officiels et non par les médias ou via les rangs des scientifiques et des chercheurs, parce que l’article 14 de ce traité stipule la bonne procédure à suivre.

De plus, on pourrait dire que du point de vue de la stabilité mondiale, il semble stratégiquement dangereux de fixer des limites qui seraient contraignantes jusqu’en 2026 sur les lanceurs, les bombardiers et les ogives, et aussi de poursuivre dans la voie d’autres réductions dans le cadre d’une sorte de nouveau traité (le plus récent START), pour les neuf raisons suivantes:

1. En 2020, soit six ans avant la date d’expiration du nouveau START, le rapport entre les systèmes américains de défense contre les missiles balistiques et les armes stratégiques offensives russes sera de 2 : 1, tandis que le rapport entre les missiles va même jusqu’à 3 : 1 (et aucun de ces scénarios ne prend en compte le système de missiles Patriot). L’accumulation incontrôlée des systèmes américains d’intercepteurs de défense antimissile et l’expansion sans entrave de leur zone de déploiement vont sérieusement aggraver cette dangereuse disparité. S’appuyant sur son avantage dans la défense antimissile balistique, les Etats-Unis pourraient facilement lancer une première frappe nucléaire non seulement sur l’Iran ou la Corée du Nord, mais même sur la Russie ou la Chine, et ensuite s’abriter contre toute frappe de représailles derrière un bouclier antimissile aussi imperméable. Plus le plafond des armes nucléaires stratégiques de la Russie est bas et plus le nombre d’intercepteurs dans le système de défense antimissile américain est élevé, plus il sera tentant pour Washington de lancer une première frappe nucléaire « préventive », contre la Russie en particulier.
2. Les armes nucléaires tactiques américaines sont déployées dans quatre États européens et la moitié de celles qui sont déployées en Asie le sont en Turquie, et celles-ci pourraient être utilisées pour lancer une première frappe nucléaire ou pour amplifier des frappes nucléaires lancées à l’aide d’armes stratégiques offensives. Il convient également de garder à l’esprit que les forces nucléaires américaines officiellement classées comme «tactiques» peuvent effectuer simultanément des tâches nucléaires tactiques et stratégiques, selon leur vecteur – que ce soit par avion tactique ou stratégique.
3. Les États-Unis utilisent des bombardiers stratégiques lourds dans le cadre de leurs exercices militaires ou comme «démonstration de force» en Europe, en Asie et dans la région Asie-Pacifique.
4. Washington viole régulièrement le Traité de 1987 sur les forces nucléaires à portée intermédiaire. Le Pentagone a déjà violé ce traité 92 fois depuis 2001 en testant l’efficacité des systèmes de défense antimissile américains et de ses alliés, en utilisant comme cibles les types de missiles balistiques à courte, moyenne portée et de portée intermédiaire interdits par ce traité. Le budget militaire américain pour 2018 a alloué 65 millions de dollars pour créer un nouveau missile de croisière nucléaire lancé au sol. De plus, il y a des voix à Washington qui plaident pour un retrait unilatéral des États-Unis de ce traité.
5. Les opérations de maintien de l’ordre dans la Baltique se poursuivent toute l’année dans les cieux des trois États baltes, en utilisant des aéronefs «à double capacité» des trois puissances nucléaires occidentales pouvant transporter des armes conventionnelles ou nucléaires.
6. Les États-Unis adhèrent à une doctrine de « dissuasion nucléaire offensive inconditionnelle », permettant une frappe nucléaire massive ou limitée contre la Russie, la Chine, la Corée du Nord et l’Iran.
7. Washington refuse obstinément de conclure un accord qui empêcherait l’arsenalisation de l’espace.
8. Les États-Unis et l’OTAN se sont engagés dans une accumulation effrénée de leurs forces polyvalentes, qui comprennent des armes lourdes, et mènent des exercices militaires à grande échelle de nature offensive dans les régions limitrophes du territoire de la Russie et de ses alliés. Depuis 2014, l’OTAN a étendu respectivement de 400% et 900% la reconnaissance militaire et aérienne qu’elle effectue à proximité immédiate de la Russie.
9. Les documents-cadres des États-Unis et de l’OTAN contiennent encore des déclarations inappropriées sur les actions de la Russie sur la scène internationale et sur le plan économique – des sanctions illégales contre pratiquement 400 institutions et entreprises russes différentes, plus 200 individus, ne contribuent en rien à restaurer une confiance mutuelle.

Une fois que les exigences du nouveau START auront été satisfaites en février 2018, la Russie aura effectivement épuisé ses options pour poursuivre les négociations avec les Américains afin de réduire les armes offensives stratégiques sur une base bilatérale.

Dans la même veine, tous les États nucléaires devraient être associés à un processus de négociation correspondant. Tout d’abord, cela devrait concerner la Grande-Bretagne et la France – les principaux alliés nucléaires des États-Unis, qui ont des engagements réciproques dans la mise en œuvre de la «dissuasion nucléaire offensive inconditionnelle.» Pour calculer comment équilibrer les capacités nucléaires futures de la Russie face aux trois puissances nucléaires occidentales, il faudra prendre en compte l’arsenal nucléaire combiné du Royaume-Uni, des États-Unis et de la France, afin de s’assurer que l’ensemble ne l’emporte pas sur le potentiel nucléaire de la Fédération de Russie.

Les commentateurs occidentaux essaient de répandre des rumeurs selon lesquelles les Russes ont déjà pris la décision d’étendre le nouveau START. Mais ce n’est pas le cas. Aucune décision de ce genre n’a encore été prise. Ils réfléchissent toujours à leurs positions sur cette question. Telle était la déclaration officielle russe le 20 octobre à la session plénière de la Conférence de non-prolifération de Moscou.

L’establishment militaire américain devra s’habituer à l’idée qu’il est futile d’exercer une pression médiatique sur la Russie en matière de désarmement et que tout effort supplémentaire pour progresser doit commencer par des mesures visant à restaurer la confiance mutuelle perdue, et s’attaquer aux nombreux problèmes de maîtrise des armements en question qui influent sur l’équilibre stratégique des puissances entre Moscou et Washington.

Par Vladimir Kozin, Source: Réseau International

Alexander Vershbow, deputy secretary general of NATO and former U.S. ambassador to Russia, published a comment entitled "NATO Missile Defense Is No Threat to Russia" in The Moscow Times on Nov. 12.

In his comment, Vershbow said an Oct. 29 Rossiiskaya Gazeta article incorrectly stated that land-based and sea-launched interceptor missiles in the U.S. national missile defense system "are designed for the total destruction of the warheads of short-, intermediate- and intercontinental-range ballistic missiles."

Vershbow urged readers to focus on the facts and physics, writing, "NATO's entire ballistic missile defense system, including the future site in Romania, will defend against short — and intermediate-range ballistic missiles." The interceptors to be deployed in all three phases of NATO's ballistic missile defense system "are not designed to defend against intercontinental missiles," Vershbow wrote.

For the sake of finding the truth on this issue, it is important to clarify the existing terminology of short-range ballistic missiles, medium-range ballistic missiles, intermediate-range ballistic missiles and intercontinental ballistic missiles. According to the Pentagon definition articulated by the U.S. Missile Defense Agency, short-range ballistic missiles are those that can fly up to 1,000 kilometers. Medium-range ballistic missiles have a range between 1,000 to 3,000 kilometers, and intermediate-range ballistic missiles can fly between 3,000 and 5,500 kilometers. Finally, intercontinental ballistic missiles have a range of 5,500 kilometers.

If Vershbow is correctly portraying the main mission of the future U.S. ballistic missile defense system in Romania and Poland, which will be deployed in 2015 and 2018, respectively, it would mean that they can hit the potential intermediate-range ballistic missiles at their maximum range of 5,500 kilometers and intercontinental missiles at their minimal range — the same 5,500 kilometers.

How, then, in real combat can anyone distinguish between the incoming ballistic missiles — whether they are intermediate-range ballistic missiles or intercontinental ballistic missiles — if their respective upper and lower limits coincide?

When Vice Admiral James Syring, the current director of the U.S. Missile Defense Agency, spoke before the Senate Appropriations committee and Defense Subcommittee on July 17, he said, "In addition, we continue to develop the SM-3 Block IIA to enable U.S. and Japanese Aegis BMD ships to engage medium-range ballistic missiles and intermediate-range ballistic missiles and, when coupled with the upgraded Aegis missile defense weapon system, more sophisticated ballistic missile threats."

What did Syring mean by "more sophisticated ballistic missile threats"? Intercontinental ballistic missiles?

The U.S. did cancel Phase 4 of the European missile defense system, but Washington has not stopped research and development on these advanced interceptors, which means that they could be deployed in Europe in the future.

What is the difference for Moscow, if the U.S. and NATO deploy SM-3 Block IIA or SM-3 Block IIB systems near Russian territory if they both are still considered by the Pentagon as "forward-based weapons" in relation to Russia?

Moreover, Moscow does not have these missile defense systems and has no intention to store them near the U.S. As a result, an increasing number of analysts and members of the military are urging the Kremlin to respond more aggressively against U.S. missile defense installations.

The reaction is understandable. After 12 years of negotiations between Moscow and Washington on the missile defense problem, there are no legal checks and balances to contain the looming missile defense arms race between the two largest nuclear powers.

U.S.-Soviet relations during the last century was marked by a nuclear missiles arms race with a huge number of deployed and nondeployed strategic offensive nuclear arms and a very limited number of missile defense interceptors. Relations between the two countries during the current century are in danger of being marked by a missile defense arms race featured by a reverse strategic equation, when the number of interceptors could soon exceed the number of strategic offensive nuclear missiles.

Does the world really need another arms race in any form? Instead of ushering in a qualitatively new arms race, the nuclear powers have to hammer out a new multilateral Anti-Ballistic Missile Treaty.

By Vladimir Kozin
Read more: The Moscow Times  25.11.2013

>> Прочитать на русском <<

>> Lire en français <<

Russia and the US have been adhering to the terms of the New Strategic Arms Reduction Treaty (New START) since 2011, viewing it as an important practical agreement to control strategic nuclear weapons.  By Feb. 5, 2018, both sides are expected to have met the treaty’s limits on strategic offensive nuclear weapons, which allows each side a maximum arsenal of 1,550 nuclear warheads and 800 deployed and non-deployed launchers and bombers.

Not so long ago analysts in the US media were arguing for the treaty to be extended for an additional five years after it expires in 2021, i.e., to keep it functioning until 2026.

But a number of problems related to Russian-US arms-control issues remain unresolved, ranging from questions about missile defense to the prevention of underwater incidents involving submarines, and much more.

The proposal to extend New START for another five years and to draft a new START IV Treaty could gain traction if it were considered in isolation from other issues that powerfully impact regional and global stability.  That proposal would be more worthy of attention if a genuine “strategic partnership” existed between Moscow and Washington – then, in the resulting atmosphere of complete trust, there would be no diametrically opposed approaches to resolving so many pressing international problems.

But unfortunately, nothing of the sort has been evident for many years.  The relationship between Russia and the US is currently in a state of deep crisis.  Washington has unleashed Cold War 2.0 against Russia, and unlike the initial phase of that conflict (1945-1991), this has taken on an entirely new and more dangerous dimension.

Naturally Moscow is ready to consider Washington’s official proposals to extend New START, but only if they come through official channels and not from the media or the ranks of scientists and researchers, because Article 14 of this treaty stipulates the correct procedure for entertaining such a motion.

What’s more, one could also say that from the perspective of ensuring global stability, it seems strategically dangerous to set limits that would be binding until 2026 on launchers, bombers, and warheads, and also to continue down the path of further reductions under some kind of new treaty (the Newest START), for the following nine reasons:

1. By 2020, i.e., six years before New START’s extended expiration date, the ratio between US ballistic-missile defense systems and Russian strategic offensive weapons will be 2:1, while the ratio between US missile-defense interceptor systems vs. Russian strategic warheads will even reach as high as 3:1 (and neither of these scenarios takes into account the Patriot missile system). The uncontrolled buildup of US missile-defense interceptor systems and the unimpeded expansion of their zone of deployment will seriously worsen this dangerous disparity.  Relying on its advantage in ballistic-missile defense, the United States could easily launch a first nuclear strike not only on Iran or North Korea, but even on Russia or China, and then it would be sure to hide from any retaliatory strike under the cover of such an impermeable “missile shield.”  The lower the ceiling on Russia’s strategic nuclear weapons and the greater the number of interceptors in the US missile-defense system that can deflect them, the more tempting it will be for Washington to launch a first, “preemptive” nuclear strike, on Russia in particular.
2. American tactical nuclear weapons are deployed in four European states and the Asian half of Turkey, and those could be used to launch a first nuclear strike or to amplify nuclear strikes launched with the assistance of strategic offensive weapons. It should also be kept in mind that American nuclear forces that are officially classified as “tactical” can simultaneously carry out both tactical as well as strategic nuclear tasks, depending on their mode of delivery – whether by tactical or strategic aircraft.
3. The United States uses heavy strategic bombers as part of its military exercises or as a “show of force” in Europe, Asia, and the Asia-Pacific region.
4. Washington regularly violates the 1987 Intermediate-Range Nuclear Forces Treaty. The Pentagon has already violated this treaty 92 times since 2001 while testing the effectiveness of the missile-defense systems of the US and its allies, by using as targets the types of short-, medium-, and intermediate-range ballistic missiles that are prohibited by that treaty.  The US military budget for 2018 has allocated $65 million to create a new ground-launched nuclear cruise missile.   In addition, there are voices in Washington that are arguing for a unilateral US withdrawal from this treaty.
5. The year-round, 24/7 Baltic Air Policing operations continue in the skies of three Baltic states, using “dual-capable” aircraft from the three Western nuclear powers that can carry either conventional or nuclear weapons.
6. The US adheres to a doctrine of “unconditional offensive nuclear deterrence,” allowing for either a massive or a limited first nuclear strike against Russia, China, North Korea, and Iran.
7. Washington stubbornly refuses to come any agreement that would prevent the weaponization of space.
8. The United States and NATO are engaged in an unrestrained buildup of their general-purpose forces, which include heavy weapons, and conduct large-scale military exercises of an offensive nature in regions bordering the territory of Russia and its allies. Since 2014, NATO has expanded the military and aerial reconnaissance it conducts in immediate proximity to Russia by 400% and 900%, respectively.
9. US and NATO framework documents still include inappropriate statements about Russia’s actions on the international stage, and in terms of economics – illegal sanctions are supported that punish as many as 400 different Russian institutions and businesses, plus 200 individuals, which in no way helps to restore mutual trust.

Once the demands of New START have been met in February 2018, Russia will have effectively exhausted its options for continuing negotiations with the Americans to reduce strategic offensive arms on a bilateral basis.

In a similar vein, all nuclear states should be involved in a corresponding process of negotiations.  First off, this should pertain to Britain and France – the primary nuclear allies of the United States, which have reciprocal commitments in the implementation of “unconditional offensive nuclear deterrence.” When calculating how to balance the future nuclear capabilities of Russia vs. the three Western nuclear powers, the combined nuclear arsenal of the United Kingdom, the US, and France should be taken into account, in order to ensure that that does not outweigh the nuclear potential of the Russian Federation.

Western commentators are trying to spread rumors that the Russians have already made up their minds about extending New START.  But that’s not so.  No such decision has been made as yet.  They are currently still thinking through their positions on this issue.  That was the official Russian pronouncement on Oct. 20 at the plenary session of the Moscow Nonproliferation Conference.

The US military establishment will have to get used to the idea that it is futile to exert media pressure on Russia when it comes to disarmament issues and that any further efforts to make progress must begin with steps to restore the mutual trust that has been lost and to address the many arms-control problems in question that are impacting the strategic balance of power between Moscow and Washington.

Written by Vladimir Kozin, Source: OrientalReview

>>Part I. An overview of the INF treaty<<

>>Part II. US grievances against Russia<<

Will the INF Treaty Be Kept Beyond Its 30th Anniversary? Part III.

Russia feels that the current, inauspicious environment of noncompliance with the INF Treaty is cause for alarm, given Washington’s continued, systematic, and methodical chipping away at this system of global strategic stability.

The onset of that process began in 2002, when Washington unilaterally withdrew from the 1972 Anti-Ballistic Missile Treaty, which ensured strategic stability through the creation of a strategic balance of offensive and defensive weapons.

The Russian Ministry of Foreign Affairs has repeatedly criticized the State Department reports, Adherence to and Compliance with Arms Control, Nonproliferation, and Disarmament Agreements and Commitments, which, among other things, voiced grievances against Russia owing to the supposed breaches of its commitments under the INF Treaty.

Moscow has primarily taken issue with these documents because they have never offered any specific details to back up these claims, instead merely reiterating the main articles of the 1987 treaty and adding various unproven allegations.

There has never been any clarification of the substance of either the American complaints or the comments of US officials who refer to some sort of “classified intelligence.” For this reason the Russian Foreign Ministry has declared its willingness to help the American diplomats correct this omission, at one time reminding them that objectivity and accuracy should always be prioritized over creative writing.

Russia contends that the “information” that the US previously submitted to Moscow via diplomatic channels, which allegedly should have made it possible for the Russians to identify the missile in question, was in fact incomplete, fragmentary data that in no way clarified the basis for the American complaints. In Russian governmental and political circles, it is a matter of serious concern that representatives of a number of US agencies are using these “facts” as a pretext for trotting out yet another justification for potential “countermeasures” in response to Russian “violations” of the 1987 treaty.

Russia has often stated that the two types of Russian intercontinental ballistic missiles cited by the US as “violations” of the INF Treaty, namely the mobile, ground-based RS-12M or Topol-M (SS-25) missiles, as well as the new RS-26 ICBM also known as the Rubezh, have never been classified as intermediate- or short-range missiles, since their flying range exceeds the maximum ceiling of 5,500 km defined by the Gorbachev-Reagan agreement. For this reason, these two ICBMs are only subject to the terms of a treaty of a different format and content, namely New START, which was signed in 2010.

Likewise, the 1987 agreement is in no way applicable to the operational R-500 missile, nor does that missile have anything to do with that agreement, since its maximum firing range falls below the minimum of 500 km, as defined by that treaty.

Moreover, the Russians have long reminded Washington that it is in fact the US that is breaching its treaty commitments under quite a number of arms-control agreements.

As early as Jan. 4, 2001, the Russian Foreign Ministry issued its first statement noting that the US, in violation of the INF Treaty, has a history of manufacturing a new type of ground-based, medium-range ballistic target missiles, known as Hera, based on the second and third stages of the Minuteman II ICBMs. However, the US side has offered no satisfactory response to this charge yet.

A similar statement, but broader in scope, was made by the Russian Foreign Ministry nine years later. In August 2010, it announced that the US were systematically violating the main provisions of the INF Treaty by using target missiles to fine-tune components of their missile-defense systems that simulate not only ballistic missiles such as Hera, but also LRALTs (long-range air-launch target missiles) and MRTs (medium-range targets). The Russian diplomatic office pointed out that under the 1987 agreement, the launch of such missiles qualifies as a test of a “new type” of intermediate-range land-based missile, which is a violation of Article VI of that treaty.

During the presidencies of Barack Obama and Donald Trump, the United States armed forces have often stated that they have routinely used short-, medium-, and intermediate-range ballistic and cruise missiles (the American side defines medium-range as between 1,000 and 3,000 km, while intermediate-range is 3,000–5,500) as target missiles while conducting operational tests to assess the effectiveness of the interceptors that are part of the US global missile-defense system.

This has been confirmed by official statements made by every director of the Missile Defense Agency of the US Department of Defense since 2001 at hearings before various Senate and House committees. On an ongoing basis since 2001, i.e., since active testing began of missile-defense systems in the US, the Pentagon has conducted 92 tests of its “missile shield,” using a full array of short-, medium-, and intermediate-range ballistic and cruise missiles as targets for its intercept tests.

Similar tests will continue in the US in 2018, and, hence, so will their violations of the INF Treaty, since the same types of dummy missiles of this range will again be used as targets for interception.

Moscow has been reminding Washington that the MK 41 multi-mission launchers used at American missile-defense sites in Romania and Poland that are equipped with the Aegis Ashore command and control system will be used to launch intermediate-range, land-based cruise missiles – a direct violation of the INF Treaty. It is important to remember that similar launchers were positioned in Romania back in May of 2016 and more should be in place in Poland by December of 2018.

US combat drones, which can also be loaded into the MK 41 launchers, are another problem for the INF Treaty, as they meet the 1987 agreement’s definition of land-based cruise missiles. The United States has added drones (also known as “unmanned aerial vehicles,” or UAVs) such as the Predator, Raptor, Global Hawk, and others to its arsenal, which under the treaty are all classified as ground-based cruise missiles, regardless of the fact that they were produced and pressed into service after that agreement had been signed. Heavy UAVs of this type, which carry aircraft ordnance, clearly qualify as aerodynamic missiles with a range of 500 to 5,500 km, which are prohibited by the INF Treaty.

In the future it might well be possible to load “dual-capable” launchers of this type with the high-precision, hypersonic weaponry developed by the Pentagon for its Prompt Global Strike program.

The US has repeatedly provided official confirmation of the fact that it is using short-, medium-, and intermediate-range missiles as targets to test the effectiveness of its interceptor missile-defense systems.

The US claims that it takes too much time to reload the designated weapons and to change the computer programs required for their launch do not ring true, given the fact that similar types of US Navy sea-based launchers are loaded simultaneously with four types of missiles for various purposes, namely anti-surface, anti-aircraft, anti-submarine, and land attack missiles. No one has to specifically go in and change the electronic programming in order to fire them under combat conditions. That is already included for each missile.

Two central themes can be seen in the attempts of the US side to accuse Russia of “violating” the 1987 treaty: one is designed for a domestic audience, while the other is intended for external consumption.

The domestic motif consists of distracting attention from both the tests of the newest US ballistic missile defense systems as well as from the production of a new intermediate-range, land-based cruise missile.

Prior to the 2016 US presidential election, the Republican lawmakers’ second motif at home was their desire to pressure the Democratic Party by demanding that Barack Obama identify at any cost the ways in which Russia had violated the INF Treaty.

But once Donald Trump won the election, new faces stepped forward to play the part of the accusers: now the Democrats were the ones heaping abuse on the Republican administration of Donald Trump, claiming that it was not offering a robust response to Russia’s “violations” of the 1987 treaty.

The recurring themes in the foreign policy of the Republican and Democratic congressmen were evident in their attempts to use any means to prevent the Russian Federation from getting highly effective intercontinental missiles that could reliably prevail over any type of integrated American and transatlantic anti-missile system: both by employing a missile-defense system, in the form of sea- and land-based interceptors, that steady advances on the borders of Russia and other states, as well as by relying on the ground-based system that has long been deployed inside the continental US.

This can be seen in the 2018 National Defense Authorization Act,, which has its sights squarely set on Russia’s RS-26 ICBM. And one way to get rid of it – which Washington is already using – is easily evident: first, Moscow is forced to believe that the US is prepared to produce a new ground-launched cruise missile, but then Washington is apparently willing to abandon that venture if the Russians will get rid of an already existing missile of an entirely different class. But the days when an obvious trick like that would have worked are long past.

It can also be presumed that the song and dance about Moscow’s alleged ongoing violations of the 1987 treaty is an attempt by the US to distract the global community from the problem of the Americans’ ongoing stockpiling of tactical nuclear weapons on the European continent, despite the fact that Russia already withdrew all its nuclear weapons of that class from three former Soviet republics (Belarus, Kazakhstan, and Ukraine) back in the mid-1990s.

The question then arises: why does President Donald Trump need such a clearly counterproductive brouhaha over these unproven Russian violations of the INF Treaty, not to mention the array of threats that no high-ranking American officials had ever before issued in such an openly provocative way? One gets the impression that they are advancing contrived accusations against Russia only to divert attention from the American violations listed above, creating a kind of “smokescreen.”

Clearly there is another, more dangerous implication, when viewed from a foreign-policy perspective.

Washington is looking for a chance to launch a first nuclear strike – without repercussions – against Russia, China, Iran, and other states with their own views about the future world order. The White House, as the American press has noted, is considering three options for its military response to Russia’s INF “violations”: developing defensive, i.e., anti-ballistic systems; launching a preemptive strike against any weapons that violate the treaty; and using “nuclear weapons to destroy military targets” on enemy territory.

At the same time, it must be remembered that US strategic nuclear forces are retaining their same offensive doctrine that allows for a first preemptive or preventative nuclear strike against a whole group of states, while unconstrainedly expanding the capability of their global missile-defense system.

It’s a safe bet that America’s threatening actions within the context of the implementation of the INF Treaty will prompt countermeasures from many states and will heighten the risk of conflicts. When one side makes flagrantly destabilizing moves without taking into account the other side’s security interests, it is natural to see some pushback. As a result, once the balance of power and the strategic equation are restored, it is at a more weaponized level and the balance that is achieved is more precarious. This means a higher risk of a revival of military confrontations such as were seen in Berlin and Cuba.

Russia is still happy to take a look at any tangible evidence that is giving the Americans reason to believe that Moscow has “violated” something under the 1987 treaty. But Moscow has no intention whatsoever of breaking this treaty, which for the last 30 years has been inhibiting the potentially dangerous proliferation of two classes of nuclear weapons within the arsenals of the world’s leading nuclear powers.

In light of the current situation, Russia has plans for discussions with the US on a whole range of substantive issues related to reducing armaments and limiting military interactions between Russia and the United States.

These “other substantive issues” include:

• the fact that since the summer of 2014 all three types of American strategic heavy bombers – the B-1B, B-52H, and B-2A – have been stationed in Europe and have taken part in various NATO military exercises

• the fact that the US is equipping its strategic delivery vehicles with conventionally-armed cruise missiles (four Ohio-class submarines have already been converted, giving each of them the capacity to carry up to 154 such missiles)

• the cache of American tactical nuclear weapons in Europe and Asia that are being radically updated and furnished with more advanced delivery systems

• the potential deployment in Romania and Poland of not only US ground-based missile-defense systems in multi-mission launchers, but also interceptors, long-range cruise missiles, and long-range high-precision hypersonic weapons

• NATO’s significant advantage over Russia in terms of general-purpose forces, the positioning of new military bases and heavy weapons near Russia’s borders, and also the staging of large-scale military exercises of an offensive nature

• the prevention of any weaponization of space.

There are also other issues Moscow might bring up with Washington that are directly tied to the American attempts to avoid resolving a whole host of other arms-control problems. And that includes more than a dozen genuine grievances over US noncompliance with current treaties and agreements, in addition to those problems for which they make no effort to find solutions based on the principle of equality and equal security for all sides.

At the same time, Moscow is still prepared to hold an honest and substantive dialog with the Americans in order to allay any concerns over arms control, which would include any misgivings related to the INF Treaty.

As has been repeatedly pointed out at the highest levels of the Russian government, (in particular, during the Valdai International Discussion Forum in Sochi on Oct. 19, 2017), Moscow does not intend to initiate the termination of the current INF Treaty, but it will respond commensurately should the US move to do so.

Written by Vladimir Kozin, Source: OrientalReview

On 18 August, at 2.30 pm Pacific time, the Pentagon conducted a flight test of the new experimental Tomahawk-class GLCM-X ground-launched cruise missile (GLCM), launching it from St. Nicolas Island, California. The test was successful. Flying over 500 km, the missile ‘accurately impacted its target’. The experiment was the first range test of a US GLCM that would have been banned under the Intermediate-Range Nuclear Forces Treaty (INF Treaty).

The missile tests took place just 16 days after the process unilaterally initiated by Washington to denounce the INF Treaty was completed in early August. Commenting on the tests, Lieutenant Colonel Robert Carver, a Pentagon spokesperson, said that the missile was the fourth variant of the Tomahawk Land Attack Cruise Missile and was launched using the Mk 41 Vertical Launching System. ‘After the United States suspended its obligations under the INF Treaty in February 2019, the Department of Defense began the conceptual design of ground-based cruise missile systems and ballistic missiles,’ RIA Novosti quoted the Pentagon spokesperson as saying.

According to Carver, Washington had previously warned that, after its withdrawal from the INF Treaty, it would engage in the research and development of non-nuclear ground-based ballistic and cruise missiles. The Pentagon spokesperson also told RIA Novosti that the launch of the cruise missile demonstrates ‘US commitment to this research and development’.

He added that the testing of non-nuclear ground-based cruise missiles is in the early stages and that it will be years before the system is ready for deployment. It was also reported that the Pentagon will continue to test such missile systems as needed.

According to Carver, the launcher tested during the GLCM tests is not a copy of the Aegis Ashore missile defence system, which is to say the ground-based Aegis missile defence system currently operating in Romania and also under construction in Poland. ‘Aegis Ashore is purely defensive,’ declared the Pentagon spokesperson. ‘It is not capable of firing a Tomahawk missile. Aegis Ashore is not configured to fire offensive weapons of any type.’

According to the US military, all the data collected during the GLCM flight test on 18 August will be used to create mostly intermediate-range missiles, which were previously prohibited under the INF Treaty. It is expected that the US will conduct several more tests of intermediate-range ground-launched ballistic and cruise missiles before the end of the year. As recently stated by new US Secretary of Defense Mark Esper, after the US withdraws from the INF Treaty, it will begin the large-scale development of missile systems of this class.

Unfortunately, none of these US representatives have acknowledged that the development of new dual-use (i.e. can be equipped with nuclear and non-nuclear warheads) intermediate-range ballistic and cruise missiles was, and remains, the only reason for America’s withdrawal from a treaty that the country’s previous leaders referred to as ‘a cornerstone of global security’.

Washington’s commitment to creating new ground-based mobile and stationary intermediate-range missiles for their subsequent deployment in Europe and the Asia-Pacific Region has been under close watch for many years. Testing the effectiveness of such missiles actually began at the same time as the development of forward-based missile defence systems, that is, missile defence systems not located within the continental United States but deployed far beyond its borders and closer to the territory of potential enemies. The Pentagon has been actively using six types of new intermediate-range and shorter-range ballistic and cruise training missiles to test its interceptor missile defence systems since October 1999.

In July 2017, so two years before the US actually began its withdrawal from the INF Treaty, the House of Representatives, the lower house of the United States Congress, voted to allocate funds for the development of a new intermediate-range GLCM that would have definitely fallen under the restrictions of the treaty. In September of the same year, the decision was also given the support of the US Senate.

In view of these two facts, the statement by the Pentagon spokesperson quoted above that the US Department of Defense only ‘began the conceptual design of ground-based cruise missile systems and ballistic missiles’ after the US suspended its obligations under the INF Treaty in February 2019 is clearly misleading.

Assertions by the US military that the launchers of US ground-based missile defence systems operational in Romania since May 2016 and similar systems that will appear in Poland next year cannot launch Tomahawk missiles are disinformation.

They can launch Tomahawk missiles, in fact, and they can do it without any real problem. The universal launchers would not even need any structural changes. Incidentally, US ships equipped with the Aegis naval combat information and management system can launch four types of missiles from the same Mk 41 launchers: interceptor and air defence missiles, as well as anti-ship and anti-submarine missiles. Standard-3 interceptor missiles and Tomahawk GLCMs have virtually the same measurements, for example, while the command posts of these two systems have pre-installed software, allowing the US to launch any offensive or defensive missiles from these universal launchers. For this reason, America’s new and existing ground-based operational systems in Europe and the Asia-Pacific Region will be and are combined strategic offensive and defensive structures in the US and NATO’s ‘forward-based’ combat weapons system.

Regarding the software for US missile defence systems in Europe, Russian President Vladimir Putin made particular reference to this during a working visit to Helsinki on 21 August when he expressed doubt that the US would even inform its European partners about the software that would be used in these systems. ‘This entails new threats for us that we must react to,’ noted the Russian president. It should also be borne in mind that there are already operational US missile defence systems in Romania and there will soon be such systems in Poland under America’s complete and independent control. All this is food for thought.

In addition, Washington has not given a positive response to Moscow’s proposal that both Russia and the US refuse to be the first to deploy intermediate-range and short-range missiles in any region of the world. And this is also food for thought.

Along the same lines, a direct question should be put to Washington: why, on page 33 of the new ABM Strategy approved this year by the current US administration, does it suddenly say that their active missile defence system will destroy the nuclear missiles of a potential enemy not just shortly after their launch, but before the launch order has even been given?

Explanations by high-ranking US representatives that the mostly intermediate-range ballistic and ground-based cruise missiles being created in the US will not be equipped with nuclear warheads are not true. This is also disinformation. They will be, because they are inherently ‘dual-use’ missiles.

Thus, Washington’s disinformation campaign continues, along with its false statements that Russia ‘violated’ the INF Treaty. In a report published by the US State Department on the eve of the launch of the new GLCM, there was yet another clumsy attempt to blame Moscow rather than Washington for the treaty’s collapse. This document was published for a reason. It was just more propaganda cover for the flight test of the new GLCM.

But a fact remains a fact: the US has still not provided the global community with any real proof of these violations. It also recently included China on the list of countries to blame, saying that it was the reason for Washington’s withdrawal from the treaty, but this is not true either, since Beijing was never a party to the treaty.

In short, the US is still stringing together one piece of disinformation after another.

Speaking at a meeting with the permanent members of the Security Council of the Russian Federation on 23 August, Russian President Vladimir Putin noted that the Tomahawk cruise missile tests conducted by the US are ‘no improvisation, but the latest link in a long-planned chain’. In this regard, he ordered the country’s Ministry of Defence, Ministry of Foreign Affairs and other relevant departments to ‘study the level of threat posed by these US actions’ and ‘take exhaustive measures to prepare a symmetrical response’.

Written by Vladimir Kozin, Source: Oriental Review

Statements by various US officials suggest that America is pursuing a destructive policy not only with regard to the INF Treaty, but the New START Treaty as well.

Over the past few years, America has met with Russian diplomatic representatives around 30 times to discuss the issue, initially trying to use the open-ended treaty to unjustifiably force Moscow to get rid of its R-500 cruise missile and two intercontinental ballistic missiles – the Topol-M and the Rubezh. None of these weapons fell under the range restrictions of the treaty, however, which eliminated intermediate-range and shorter-range missiles with ranges of between 500 and 5500 km.

Recently, Washington has started to make similar demands regarding Russia’s latest development, the Avangard hypersonic glide vehicle, as well as its 9M729 cruise missile, which cannot be restricted by the treaty. Thus, the US State Department has called for Russia to either abandon the missile or change its range so that it is not in violation of the INF Treaty. This missile does not fall under the range restrictions of the treaty either, however, a fact about which the US has been thoroughly informed.

Also bizarre is US Secretary of State Mike Pompeo’s ultimatum that if Moscow does not start complying with the 1987 treaty within the next two months, then Washington will stop adhering to its obligations. Such an ultimatum is already itself a violation of article XV of the treaty, which states that if either party decides to withdraw from the treaty, then it shall give notice to the other party six months prior to its withdrawal from the treaty, not two.

It should be noted that since June 2012, when US legislators began pushing the issue of Russia’s non-compliance with the INF Treaty, Washington has not presented either its NATO allies or Moscow with any convincing evidence that Russia has violated the treaty.

Russia, meanwhile, has serious grounds for claiming that Washington has actually violated it. “Perspectives of the 1987 INF Treaty”, an English-language white paper published in Russia at the start of 2018, cited the number of such violations for the first time. According to the publication, the US has violated the treaty 92 times. It is important to clarify that this number does not include tests carried out to check the interception accuracy of US Patriot air defence systems.

To date, the total number of US violations of the INF Treaty over the last 17 years has already increased to 95.

The last of these took place in the Pacific Ocean on 26 October 2018, when an intermediate-range missile was successfully intercepted by a US Navy missile defence system. All of this information is cited in publicly available press releases released by the Pentagon’s Missile Defense Agency, which, since 2001, has been regularly testing the interceptors of its missile defence system using intermediate-range and shorter-range ballistic and cruise missiles prohibited under the INF Treaty as targets.

The US will continue to test the effectiveness of its anti-missile shield and so will continue to violate the 1987 treaty.

With a considerable list of INF Treaty violations, America is still insisting on misleading its NATO allies and the global community as a whole. At the same time, it is trying to destroy the INF Treaty while heaping all the blame on Russia.

Washington also needs to give Moscow and its NATO partners a direct, honest answer to the following questions: did the US destroy 846 intermediate-range and shorter-range ballistic and cruise missile according to the terms of the INF Treaty; and, if these were all actually destroyed, has the US created new missiles of these two classes?

In addition, it seems that Washington not only wants to tear up its 1987 treaty with Moscow, but also the New START Treaty, another important bilateral agreement that expires in February 2021.

Opinions on the treaty vary within US President Donald Trump’s administration. The US president himself believes that the treaty is preventing America from both modernising its strategic offensive nuclear weapons and from creating a new strategic nuclear triad. In support of this position, Republican senator Tom Cotton and Republican congresswoman Liz Cheney have introduced a bill that restricts the treaty from being extended for a further five years, as previously negotiated by Barack Obama, following its expiration in 2021.

Washington is clearly preparing the ground for the collapse of the New START Treaty. This is particularly true when you consider the statement by Joseph Dunford, Chairman of the US Joint Chiefs of Staff, that Moscow’s non-compliance with the INF Treaty has placed the extension of the New START Treaty in doubt.

On the other hand, Heather Nauert, Spokesperson for the US Department of State, recently gave a positive assessment of the New START Treaty, noting that it makes relations with Russia more stable and also improves the security of America and its allies.

It seems that Washington is also divided when it comes to the article stating that each side must limit the number of its nuclear warheads to 1550 and the number of its deployed and non-deployed launchers to 800.

Meanwhile, it should be noted that, in order to comply with the quantities determined by the New START Treaty, America spent two years re-equipping part of its strategic nuclear weapons (4 launchers on each of its 14 Ohio-class ballistic missile submarines and its 41 B-52H heavy bombers) and unilaterally excluded these from the treaty. This means that America can quickly increase the potential of its strategic nuclear forces and the number of its warheads to more than 1200.

In short, the country is playing a shady game with regard to the INF and New START treaties that could have dire consequences.

Russia is not ruling out the possibility of discussing the conditions for extending the New START Treaty for another five years, that is, until 2026, but the “conditions”, not the automatic extension of the treaty, and especially not at any cost.

It seems that the decision on its extension will depend on more than just Washington’s full and scrupulous compliance with the INF Treaty.

Given the link recognised by the US between strategic offensive nuclear weapons and strategic defence systems, and also taking into account a number of other types of weapons that have a direct impact on global strategic stability, there are another four objective facts in this regard that it would be wrong to ignore, namely:

– the deployment of forward-based weapons on Russia’s borders by the US and its allies in the form of US ABM bases and warehouses containing tactical nuclear weapons;

– the creation of new airborne delivery systems, including to strengthen NATO’s Baltic air-policing mission being carried out in the skies over three Baltic states that has been using dual-capable aircraft for the past 14 years;

– the build-up of general purpose forces equipped with heavy weapons throughout almost the whole of Europe, but especially in the north, east and south; and

– the Pentagon’s steady move towards deploying strike weapons in outer space.

It is important to note that this is all part of America’s current nuclear strategy, which envisages a first nuclear strike on a whole range of countries.

Unfortunately, Washington has ignored Russia’s suggestions intended to address the issues surrounding the INF and New START treaties.

The US must fully comply with the INF and New START treaties without any preconditions and ultimatums on the basis of a fundamental principle that has existed since time immemorial: pacta sunt servanda (“agreements must be kept”). What it must not do is wriggle out of them using flimsy pretexts and blame others for their own “non-compliance”.

Written by Vladimir Kozin, Source: Oriental Review.

On the eve of the annual Munich Security Conference, which will be held this year from February 16-18, its organizers have published the traditional Munich Security Report under the very alarmist title: “To the Brink – and Back?”  The document was prepared based on studies conducted by a large number of analysts from well-known international research institutions.

According to the chairman of the conference, the German diplomat Wolfgang Ischinger, over the past year the world has come too close to the brink of significant conflict, which apparently explains the first part of the report’s title.  Some current events cited as examples are the precipitous decline in US-North Korean relations and the ongoing friction between NATO and Russia, as well as such “problems” as climate change and cybersecurity.

Yet only four of the 88 pages of the report are devoted to the absolutely critical agenda of reducing and controlling nuclear weapons.

The authors of the document welcome the fact that last year 122 states voted to adopt the Treaty on the Prohibition of Nuclear Weapons.  But yet they note that the process of forming an effective international legal framework to regulate arms control still lags behind the reality of the world today.  The nuclear powers continue to update and expand their arsenals.  What is being called the “second nuclear century” is arriving, characterized by the emergence of new players and a reduction in global stability overall.  It has been speculated that under these circumstances, a military scenario may well be the likely outcome of the standoff between Washington and Pyongyang.

Thus it is extremely irresponsible of these international experts to have made such a superficial and inaccurate analysis of the issues surrounding the INF Treaty, which was signed between the USSR and the United States in December 1987, as well as the Russian-American New START Treaty, which expires in three years.  And distorting the true positions of the parties involved is not conducive to any potential resolution of the significant problems in regard to those agreements.  Among other omissions, the report neglects to mention the fact that Russia has continued to abide by the requirements of the INF Treaty and has not produced or tested any land-based ballistic or cruise missiles of intermediate- or shorter-range (from 500 to 5,500 km), while the US has violated that agreement 93 times since 2001, by launching those banned missiles to use as targets in its tests of the American ABM system.  Instead, the report offers a map showing the locations of non-existent Russian “intermediate- or shorter-range” ground-based missiles, in and around Europe.

The lack of attention the authors of the study have devoted to American air-borne tactical nuclear weapons on the European continent also raises serious concerns.  Many of those carry far more powerful nuclear warheads than even some types of US strategic nuclear ballistic missiles.  Nor is there any information on NATO’s Baltic Air Policing operation, which has been patrolling Latvian, Lithuanian, and Estonian airspace since March 2004 with the use of aircraft carrying nuclear weapons.

The report notes the concern voiced by Steven Pifer, the former US ambassador to Ukraine and current director of the Brookings Institution’s Arms Control Initiative, that any refusal to extend New START would lead to a situation in which there would be no international legal framework in place to regulate the US-Russian nuclear-arms relationship.  But neither Pifer nor the authors of the report have anything to say about how that situation arose, nor do they offer any specific suggestions for how to escape it.

In fact, both the previous and the newest US administrations have done their utmost to prevent any agreement from being reached under the New START Treaty or its potential replacement.

The Pentagon continues to carry out sweeping upgrades of its strategic and tactical nuclear weapons.  Huge amounts of money will be allocated for these purposes over the next 30 years – as much as $1.2 trillion (not $400 billion, as claimed in the report).  As before, much of the US arsenal is being deployed as part of an “Enhanced Forward Presence” located inside the borders of many countries in the world.  The new US Nuclear Posture Review 2018 loosens the criteria for the use of nuclear weapons, including as part of a preemptive strike.  The current US military and political leadership has openly declared its readiness to employ what are known as low-yield nuclear warheads on an equal footing with its non-nuclear munitions.  In addition, Washington intends to further expand the capabilities of its anti-missile system.

The report completely shuts its eyes to the issue of the uptick in conventional arms in European NATO countries, all while the alliance’s military activity, according to its Secretary General Jens Stoltenberg, has quintupled over the past few years.  Two new transatlantic military command centers have been established.  And eight new US military bases and six command posts have appeared in European countries, in addition to the ones already there.

In addition, the international analysts are obviously pulling out all the stops to make the threat posed by North Korea and its nuclear program look even more dire.  In particular, the document claims that North Korea has been testing ballistic missiles of various ranges since 2002.  Which makes the numbers cited – showing 16 launches in 2016 and 20 in 2017 – look quite intimidating.  But nowhere does it mention that for a long time Pyongyang did not possess any missiles in this class, as the DPRK was a signatory to the NPT and was abiding by the Joint Declaration on the Denuclearization of the Korean Peninsula, which it had signed with Seoul in 1992.  It was not until the United States began threatening Pyongyang militarily and without justification, conducting large-scale military exercises in the immediate vicinity of the North Korean border, and demanding regime change that the North Koreans were forced to acquire nuclear status and develop long-range missile systems for their own self-defense.

So, as was also true of the similar report that was released last year, the military and political sections of this document, drafted on the eve of the 2018 Munich Security Conference, contain both accurate judgments as well as, unfortunately, some dubious assessments.  It ignores many urgent European and international security problems, although its mandate was to offer an objective evaluation of the military and political situation and to come up with broad, practical recommendations in this extremely important area. 

It’s quite alarming to think that the upcoming 54th Munich Security Conference will once again be unlikely to offer the world any effective arms-control solutions or the establishment of a security system that would be in the interests of all the countries involved.

Written by Vladimir Kozin, Source: Oriental Review

Presentation by Vladimir P. Kozin, the lead expert of the MGIMO’s Center for military and political studies, at the Second MGIMO-Fletcher Conference on Russian-American Relations. Moscow, MGIMO University, May the 24th.

***

The USA and Russia are facing the most dangerous security crisis in recent years for their nations and the world at large. The global implications of such crisis are also alarming. While the last century was labelled as the nuclear age, the current one has been characterized as ballistic missile defense age and as a potential space-based arms age.

Its evident implications have produced very strong negative impact, especially upon the arms control process.

In has nearly stalled. There no any new talks in this domain. Such talks are somewhere over the skyline.

There are 15 unresolved issues between the two nations in this area though during the first stage of the Cold War Washington and Moscow have managed to reach accords on strategic nuclear arms limitations and subsequently in their substantial reductions, on the ballistic missiles’ defense limitations, two classes of nuclear-tipped medium-range and shorter-range land-based ballistic and cruise missiles have been scrapped, several confidence-building measures in the military domain have been elaborated.

Currently there are 12 arms control arrangements that are either denounced unilaterally (ABM Treaty, Iran nuclear deal), or non-ratified (CTBT, adapted CFE) or partially violated New START, INF Treaty, Open Skies Treaty, CWC, BWC) or completely disregarded by the USA (European Security Treaty, Treaty preventing arms race in outer space). The INF Treaty that has been widely welcomed all over the world has been violated by the Pentagon 93 times while testing the effectiveness of the U.S.BMDS with the use of medium-range and shorter-range missiles as mock missiles prohibited by the INF Treaty.

The Security Summit between Presidents Trump and Putin exclusively devoted to arms control is needed.

The proposed Summit has to be prepared with the utmost accuracy and dedication displayed by the two sides. It should be oriented to practical, mutually acceptable solutions to be clearly understood and shared by the American and Russian citizens, and by the entire world community.

Certainly, it is difficult to imagine that the leaders of two superpowers could reach a comprehensive accord on all sixteen unresolved issues in the arms control area during their first Summit. But, in order to make a considerable step forward to greater bilateral and global security they have to make at least a number of initial steps, for example:

1. To sign the legally-binding Treaty on no-first-use of any kind of nuclear weapons with any nuclear yield against each other. If such agreement is not reached to reach agreements on the rest proposals listed below will be useless.

2. To reach an agreement on limiting the total number of strategic BMD interceptors to a certain limit, e.g. 2.000 for each side, excluding PAC-3 Patriot-type AAD/BMD for each side; and on limiting their geographic deployment closer than 1.000 km to each territory.

3. To reach an accord not to field for more than 24 hours any kind of nuclear weapons, both strategic and tactical, outside national territory of the two sides. The USA has to pull back all its tactical nuclear weapons from Europe and the Asian part of Turkey, thus making a geographic parity in their deployments limited to their respective territories.

4. To sign a bilateral treaty banning space-based striking weapons, including ASAT assets and BMDS interceptors.

5. To sign a new CFE Treaty applied to Europe covering the same five types of heavy weapons specified in the earlier CFE-1 and CFE-1A accords.

All these measures are the most urgent.

They require concrete solutions to be made at the level of the Presidents of the USA and the Russian Federation. Only they can, if they wish, to restore the profitable arms control process that has been implemented in the past.

That is why the appeal of all rational personalities in the USA and the Russian Federation should be addressed to them, to their wisdom and to their dedication to make our world safer, more stable and more predictable.

Remarks sent to the participants in the 38th Annual U.S.-Russia Forum, Washington, May 21, 2018

I fully share the intention of the participants in the 37th Annual U.S.-Russia Forum, arranged in May 2018 in Washington, to discuss the current state of U.S.-Russia relations and specifically the text of the appeal for the urgent Summit to be arranged between Presidents Donald Trump and Vladimir Putin to find the way out of the most dangerous security crisis facing both nations and the world.

The implications of the security crisis for bilateral relations between Washington and Moscow have produced very strong negative impact, especially upon the arms control process. In has nearly stalled. There are sixteen unresolved issues between the two nations in this area though during the first stage of the Cold War Washington and Moscow have managed to reach accords on strategic nuclear arms limitations and subsequently in their substantial reductions, on the ballistic missiles’ defense limitations, two classes of nuclear-tipped medium-range and shorter-range land-based ballistic and cruise missiles have been scrapped, several confidence-building measures in the military domain have been elaborated.

The global implications of the security crisis are also alarming. While the last century was labelled as the nuclear age, the current one has been characterized as ballistic missile defense age and as a potential space-based arms age. Currently there are eleven arms control arrangements that are either denounced unilaterally, or non-ratified, or partially violated, or completely disregarded by the USA. The INF Treaty that has been widely welcomed all over the world has been violated by the Pentagon 93 (93) times while testing the effectiveness of the U.S.BMDS with the use of medium-range and shorter-range missiles as mock missiles prohibited by the INF Treaty.

The Security Summit between Presidents Trump and Putin is badly needed. The previous U.S. Administration has failed to respond positively to this notion that has been articulated in the Washington Times nearly five years ago (“Washington and Moscow Must Revive the Arms Control Process”//Washington Times. 2013. June 11. Supplement sponsored by the Russia House Associates).

The proposed Summit has to be prepared with the utmost accuracy and dedication displayed by the two sides. It should be oriented to practical, mutually acceptable solutions to be clearly understood and shared by the American and Russian citizens, and by the entire world community.

Certainly, it is difficult to imagine that the leaders of two superpowers could resolve all sixteen unresolved issues in the arms control area during their first Summit. But, in order to make a considerable step forward to greater bilateral and global security they have to make at least a number of initial steps, for example:

1. To sign the legally-binding Treaty on no-first-use of any kind of nuclear weapons with any yield against each other. If such agreement is not reached to reach agreements on the rest proposals listed below will be useless

2. To reach an agreement on limiting the total number of strategic BMD interceptors to a certain limit, e.g. 2.000 for each side, excluding PAC-3 Patriot-type AAD/BMD for each side; and on limiting their geographic deployment closer than 1.000 km to each territory.

3. To reach an accord not to field for more than 24 hours any kind of nuclear weapons, both strategic and tactical, outside national territory of the two sides. The USA has to pull back all its tactical nuclear weapons from Europe and the Asian part of Turkey, thus making a geographic parity in their deployments limited to their respective territories.

5. To sign a bilateral treaty banning space-based striking weapons, including ASAT assets and BMDS interceptors.

4. To sign a new CFE Treaty applied to Europe covering the same five types of heavy weapons specified in the earlier CFE-1 and CFE-1A accords.

All these measures are the most urgent. They require prompt and concrete solutions to be made at the level of the Presidents of the USA and the Russian Federation. Only they can, if they wish, to restore the profitable arms control process that has been stalled. That is why the appeal of all rational personalities in the USA and the Russian Federation should be addressed to them, to their wisdom and to their dedication to make our world safer, stable and predictable.

Written by Vladimir P. Kozin, Source: Russia House

Vladimir P. Kozin's answers to five questions on the agenda of the seminar "Russian-American relations in the nuclear sphere: ways of interaction", formulated by its organizers.

The USA and Russia are facing the most dangerous security crisis in recent years for their nations and the world at large. The global implications of such crisis are also alarming. While the last century was labeled as the nuclear age, the current one has been characterized as ballistic missile defense age and as a potential space-based arms age.

The evident implications of such crisis have produced very strong negative impact, especially upon the arms control process.

In has nearly stalled. There are no any new talks in this domain. Such new talks are somewhere over the skyline.

There are 15 unresolved issues between the two nations in this area though during the first stage of the Cold War Washington and Moscow have managed to reach accords on strategic nuclear arms limitations and subsequently in their substantial reductions, on the ballistic missiles’ defense limitations, two classes of nuclear tipped medium-range and shorter-range land-based ballistic and cruise missiles have been scrapped, several confidences

I. To sign the legally-binding Treaty on no-first-use of any kind of nuclear weapons with any nuclear yield against each other. If such agreement is not formalized to reach agreements on the rest proposals listed below will be useless.

II. To arrive at an agreement on limiting the total number of strategic BMD interceptors to a certain limit, e.g. 2.000 for each side, excluding PAC-3 Patriot-type AAD/BMD for each side; and on limiting their geographic deployment closer than 1.000 km to each territory.

III. To forge an accord not to field for more than 24 hours any kind of nuclear weapons, both strategic and tactical, outside national territory of the two sides. The USA has to pull back all its tactical nuclear weapons from Europe and the Asian part of Turkey, thus making a geographic parity in their deployments limited to their respective territories.

IV. To formulate a bilateral treaty banning space-based striking weapons, including  ASAT assets and BMDS interceptors.

V. To sign a new CFE Treaty applied to Europe covering the same five types of heavy weapons specified in the earlier CFE-1 and CFE-1A accords.

All these measures are the most urgent.

They require concrete solutions to be made at the level of the Presidents of the USA and the Russian Federation. Only they can, if they wish, to restore the profitable arms control process that has been implemented in the past. That is why the appeal should be addressed to them, to their wisdom and to their dedication to make our world safer, more stable and more predictable.

As to the specific five questions mentioned in the agenda of the current Roundtable discussion the shortest answers to them could be like this:

Q. On reduction of nuclear risks:

A.: The idea is fine, but it is unattainable, because of lack of mutual trust between Washington and Moscow and striking disparity between preconditions for using nuclear weapons – while the current U.S. NPR has 14 grounds to use them, the Russian nuclear doctrine has incorporated only two. The other stumbling block is a negative response of the USA towards 12 arms control arrangements with Russia.

Q. On avoidance of risks of using nuclear weapons due to accident or miscalculation:

A.: There is only one possible solution: to restore mutual trust, respect and confidence in practical manner – to sign a NFU (no-first-use) accord having unlimited duration between the USA and Russia. The USA has to pull back all its tactical nuclear weapons from 5 NATO-member states to the CONUS, and stop air patrolling near Russia involving heavy strategic bombers and ‘dual-capable aircraft’ in the Baltic Sea area.

As the ex-Defense Secretary William Perry has put it in his “My Journey at the Nuclear Brink” (2015) “… to make real progress in reducing nuclear dangers, the United States must lead” (P. 195). It is not serendipity that he used the phrase the USA “must lead”.

Q. On potential actions of the USA and Russia to stop or avoid a new arms race:

A.: For nuclear domain the answer is given in initial items of remarks given above: in number I and III; for conventional weapons the answer is given in item V; for outer space the answer is given in item IV, and for BMDS the answer is given in item II.

Q. On threat reduction on the Korean Peninsula:

A.: It is expedient for North and South Koreas to sign a NFU accord and the same treaty between the USA and North Korea; the USA has to offer to North Korea real security guarantees with a commitment not to attack it, not to change the regime, not to arrange a large-scale military drills near its shores, especially involving nuclear tipped SOA.

Q. On opportunities for future for scientific and technical collaboration between the USA and Russia:

A.: There will be no chances for such opportunities, except in the running the space station “Mir” and in the academic sphere exclusively dealing with arms control. It is impossible to foster any bilateral technical ties due to highly virulent sanctions’ decease that have been imposed arbitrarily upon more than 400 Russian enterprises and more than 200 high-ranking Russian individuals and businessmen. First of all, all these sanctions must be lifted off by the USA. Only after that Moscow will see what could be done in this and other areas of potential cooperation.

Last week, the Huffington Post published on its website a draft version of the Trump administration’s updated Nuclear Posture Review, which is to replace Barack Obama’s previous nuclear strategy document that was adopted in 2010.  Despite the fact that the draft is marked “pre-decisional” and can still be amended, knowledgeable American sources claim that this is the document that will officially be presented in February after the president’s traditional speech before Congress.

The American Arms Control Association and the British newspaper the Guardianhave already described this paper as “hawkish,” in that it calls for “major changes” in the management of the country’s nuclear arsenal and authorizes the deployment of long-range nuclear cruise missiles, as well as the use of low-yield nuclear warheads.

It would be hard not to agree with these assessments.

The published document tries to make the case that the US is now confronted with an international security situation that is “more complex and demanding,” thus apparently requiring immediate updates to the nation’s nuclear forces.  It eloquently describes how the United States cut back on its strategic and tactical nuclear weapons, only to watch as its “strategic competitors” did not follow its lead.  But at the same time, provision has been made to update the Americans’ nuclear command, control, and communications (NC3) system (hereinafter the corresponding numbered lines from the draft document are noted: 246-254).  The Pentagon is instructed to continue to deploy strategic and tactical nuclear arsenals in its “forward-operating bases.”

Although claiming that the US does not wish to regard either Russia or China as an adversary, everything in the report glibly suggests otherwise.  Despite the acknowledgment that Russia has significantly reduced its strategic nuclear arsenals, the unsupported allegation is made that Moscow is preparing to update its strategic nuclear forces and retains a large number of tactical nuclear weapons.  It remains unclear how such an odd conclusion has been reached about the latter type of weapon, since those numbers have never been released by either side, only the fact that the quantity of such arms has been decreased (to an unnamed level), as part of the process of implementing the “presidential initiatives” of 1991-1992.  Russia and the United States have never sat down at the negotiating table to try to limit or reduce tactical nuclear weapons.

Moscow is also accused, without evidence, of having made nuclear threats against US allies.  There is no proof that Russia has ever done such a thing, and the allegation is all the more galling given the fact that after the US military dropped atomic bombs on Japan, there were seven different times when the Pentagon drew up plans to use nuclear weapons in several regional confrontations and conflicts!

The NPR makes similar complaints about China, claiming that Beijing is modernizing and expanding its nuclear arsenal.

It also mentions the “nuclear ambitions” of North Korea and Iran.

To that end, the new Nuclear Policy Review proclaims the need for a flexible and tailored nuclear strategy (line 94) that will make it possible to adapt the US approach to “deterring one or more potential adversaries in different circumstances.”

Although the reader is assured that the president of the United States may only resort to nuclear weapons in the most extreme circumstances, it is also noted they may be used to protect either the US or its allies and partners from even from the limited use of nuclear weapons by an adversary (104), or from an enemy attack using conventional weapons (141), based on the strategy of extended nuclear deterrence that is provided to US allies in Europe, Asia, and the Asia-Pacific region (213-214 and 855).  The document implies that Washington will continue to abide by the nuclear sharing agreements it has already signed with America’s NATO allies (256-258).  This means that American nuclear weapons will remain stationed within the borders of those allied states, including in Europe.  NATO’s nuclear-sharing policy – in which three countries own nuclear weapons and another five agree to host US nuclear warheads (1219-1221) – will remain unchanged.

There is no doubt that this new policy document, like its predecessor from 2010, will indirectly reiterate the provision that permits a nuclear first strike against any potential enemy of the United States, its allies, or partners.  In order to improve its ability to deliver nuclear strikes, special emphasis is placed on the strengthening of space-based reconnaissance and communications resources.

The US will preserve its traditional strategic nuclear triad and nuclear delivery vehicles, including dual-capable aircraft.  The plans to create an essentially new strategic nuclear triad have been confirmed.  Eliminating any of its three legs has been ruled out (306-308).

The document insists that nuclear weapons must remain in the country for as long as required (121-122).  This likely explains why the US has staunchly refused to ratify the Comprehensive Nuclear-Test-Ban Treaty (529).

This new nuclear strategy reaffirms Washington’s earlier statements about the feasibility of using low-yield nuclear warheads – initially mounted on ballistic missiles, and later on the cruise missiles of nuclear submarines, making it impossible to know in advance whether a nuclear or conventional weapon is on board.  Obvious this would greatly upset the global strategic balance.  Nor can strategic stability be attained through the ambitious plan to replace old nuclear warheads with their new versions (451-489).  The document announces that in 2020 the new B61-12 nuclear gravity bomb will be introduced, the accuracy of which is known to suffer from a high ratio of circular error probability (325-326).

The Russian stance in regard to the negotiations over the fate of the New START Treaty and tactical nuclear weapons has been distorted.

Without any proof whatsoever the Russians have been accused of breaching the 1987 INF Treaty, even though the United States has already violated it 92 times since 2001 by using intermediate- and shorter-range missiles as targets to test the effectiveness of its ABM system.  And Washington will violate it once again when it introduces a new American mobile, ground-based, nuclear-tipped cruise missile – which was banned by the 1987 treaty signed by Gorbachev and Reagan – and subsequently deploys that missile on the European continent.

Without offering any evidence, Moscow is also accused of noncompliance with the Treaty on Open Skies, which the Americans did not hesitate to violate first, by introducing unjustifiable restrictions on the zones approved for Russian surveillance flights over the US.  Although no NATO member state has ever ratified the CFE Treaty, Russia was cited as being in breach, although Moscow did ratify this important treaty and later proposed the adoption of the European Security Treaty, which was rejected out of hand by every member of this military alliance of “transatlantic solidarity.”

In short, the Trump administration’s updated Nuclear Posture Review is an extremely negative, aggressive, and explosive document.  Its approval will dramatically complicate the global strategic scenario, undermine international stability, and result in the suspension of a number of arms-control agreements.

This document, which launches a Cold War 2.0, might also trigger two whole new types of arms races (in addition to the existing nuclear-missile confrontation and proliferation of nuclear weapons): i.e., races to stockpile anti-missile and space weapons.

The new US nuclear strategy will further damage its relations with the Russian Federation and the People’s Republic of China – relationships that Washington has already thrown under the bus.

If the current US administration does eventually approve this document that entails such perilous consequences for the destiny of our world, then it will be taking risks that are unbefitting the enormous sense of responsibility that the great nuclear powers should feel, share, and retain in order to further peace on our planet and security in the interests of all countries.

Written by Vladimir Kozin, Source: Oriental Review

On Feb. 2, 2018, the US finally released its Nuclear Posture Review (NPR), the leaked draft of which we already analyzed last month.

As expected, compared with the previous “Obama” version, the new doctrine greatly elevates the role and significance of nuclear weapons in US military policy.  It’s a highly charged document – more aggressive and offensive – and will radically undermine the world’s strategic stability as a whole, while further complicating relations with Russia and China.  The usual accusations have been leveled against Pyongyang, decrying the expansion of its arsenal of nuclear missiles, and also against Tehran, as “Iran’s nuclear ambitions remain an unresolved concern.”

Among other issues, the new document also claims that the Russians have adopted a policy known as “limited nuclear escalation,” i.e., the use of a nuclear first strike in a local conflict or the threat to do so, although no such provision has ever existed in the nuclear doctrines of either the former Soviet Union or the Russian Federation, then or now.

Vague justifications for use

The revised nuclear doctrine focuses on the simultaneous resolution of two key issues: it has its sights set on radical, long-term updates to US strategic and tactical nuclear powers, while simultaneously lowering the bar for the use of nuclear weapons, specifically allowing for the possibility of detonating low-yield nuclear warheads as part of limited nuclear strikes.  For example, the B61-12 nuclear bomb, with its warheads of 50, 10, 1.5 or 0.3 kilotons, is viewed as an auspicious new development.  In addition, over the next two years there are plans to install lower-yield nuclear warheads on the SLBM Trident II (D5), and later on a new nuclear-armed sea-launched cruise missile – although the minimum yields of their warheads have yet to be revealed.

The statements by US military officials alleging that the use of low-yield nuclear warheads would supposedly be more “humane” does not negate the fact that lowered “thresholds” for the use of nuclear force might lead to an escalation of nuclear war even situations that began as small armed conflicts.

This approved strategy includes the admission that the United States is ready to consider the possibility of using nuclear weapons “in the most extreme circumstances to protect our vital interests.”

The quintessence of the NPR lies in the premise that nuclear weapons could potentially be used to inflict a first strike against almost any country in the world, including states that might be using only their conventional armed forces against the US, while engaged in any sort of conflict, even a small one with minimal consequences.  The list of justifications for the use of nuclear weapons also includes attacks using conventional weapons against US or allied nuclear forces, their command and control, or warning and attack assessment capabilities.  This was also acknowledged by Deputy Secretary of Defense Patrick Shanahan at a press briefing dedicated to the release of the new nuclear posture review.

The preface to the Nuclear Policy Review signed by the head of the Pentagon, James Mattis, is worded in such a way as to make it clear that the US president must have the option to use nuclear weapons in the event of a “sudden changes in the geopolitical environment” or even “technological surprise.”

The vagueness of certain provisions, obviously implying the permissibility of a free hand when it comes to launching nuclear missiles, is testament to the US administration’s irresponsible attitude toward their use.

All these premises are evidence of the widening array of circumstances and justifications that could spur the US president to order a nuclear first strike.  In this context, it is worth remembering that last year the US Congress, for the first time in more than forty years, openly discussed the fact that the country’s president has the full prerogative to issue a unilateral and unappealable order to use nuclear weapons against any state in the world, without requiring authorization from the highest US legislative body and without a declaration of war against that state.  Donald Trump, who is still threatening to use nuclear force against North Korea, ignored this Congressional hearing and reiterated that if the head of state were to issue such an order, the country’s nuclear missiles would respond within 3-5 minutes.

Trump’s nuclear strategy reaffirms the policy of “extended nuclear deterrence,” which keeps the American “nuclear umbrella” unfurled over 32 nations: 28 US NATO allies, plus Japan, South Korea, Australia, and Israel.  The Pentagon will also maintain its bilateral “nuclear sharing agreements” with a large group of its non-nuclear allies in the transatlantic alliance, as part of which they conduct training exercises that simulate the launch of nuclear weapons and nuclear bombing drills using aircraft belonging to non-nuclear states.  Those states also have input in the planning for the use of American nuclear weapons.

Thus, the nuclear doctrine released on Feb. 2 retains, on the whole, the policy of “unconditional offensive nuclear deterrence,” as previously proclaimed by past US presidents, but also lays the groundwork for not only radical updates to the country’s entire arsenal of nuclear missiles, but also legal safeguards for an agenda to create an entirely new strategic nuclear triad, which in the very near future will begin to replace the existing strategic nuclear triad, both in terms of new types of carriers that will be put into service for offensive strategic nuclear weapons and tactical nuclear weapons with new tactical and technical features, as well as in the form of new types of nuclear weapons that switch between high- and low-yield warheads.

At the same time, the entire command, control, and communications system for American nuclear missiles is going to be modernized.

As US military and political documents have often acknowledged, in order to strengthen its nuclear-missile component, over the coming decade the Pentagon will receive as much as $400 billion, and $1.2 trillion in the next 30 years.  The executive summary of the new nuclear doctrine concedes that in the coming years, expenditures on the program to replace and renew the country’s nuclear arsenal will equal 6.4 percent of the US defense budget, exceeding the current figure by three to four percentage points.

The prospects for a new nuclear triad

The nuclear strategy adopted in February specifies that the material and technical basis of the recreated strategic nuclear triad will consist of 400 single-warhead, ground-based ICBMs, presumably to be named the Minuteman IV, the first of which will materialize in 2029.  An increased number of launch facilities (450) will be built to field them, which will improve the survivability of this element of the strategic nuclear triad by dispersing this component of America’s strategic nuclear forces across several US states and creating up to 50 empty decoy launchers for such missiles.

This triad will also initially include up to 240 Trident II (D5) SLBMs installed on 12 COLUMBIA-class SSBNs with a larger displacement than the OHIO-class SSBNs: 21,000 tons vs. 19,000 tons, respectively.  Later these SSBNs will be replaced by new versions.  The first of this new class of nuclear submarines should be out on combat patrols by 2031.

The third element of the updated triad will consist of 60 heavy B-21 Raider bombers with air-launched nuclear cruise missiles and a flexible nuclear payload.  The construction of the first such bomber should be complete in 2025.  Later, these bombers will be equipped with a new long-range cruise missile with a nuclear warhead.

In addition, the new strategic nuclear triad will be bolstered by an unnamed number of medium-range dual capable bombers (able to drop bombs with either nuclear or conventional warheads).  The basis for the latter will be the new multi-role, F-35 fighter-bombers, which will be forward-deployed and capable of carrying out both ground attacks and well as air defense.  Those are already flying with the US Marines, which means that soon they’re going to show up on the airfields of many NATO and non-NATO US allies that sit adjacent to the borders of Russia and China.

To spite some American experts who advocated a transition to a strategic nuclear dyad, the commitment to maintaining all three elements of the current and future triad has been reiterated, which, in accordance with the final documents of the 2012 NATO summit, have in turn been combined into the “Chicago triad,” (a single force that incorporates both missile defense and conventional weapons), an area in which the United States has always and will always call all the shots.

Arms Control

In principle, Trump’s updated nuclear doctrine recognizes the prudence of furthering the goals of non-proliferation and ensuring control over nuclear missiles.  All that sounds quite promising.

But it’s certainly no secret that the United States is violating the Treaty on the Non-Proliferation of Nuclear Weapons by deploying nuclear weapons and the aircraft to deliver them inside the borders of five NATO member states.  The US Senate plans to refuse to ratify the Comprehensive Nuclear Test Ban Treaty (ratified by Russia back in 2000), and the US National Nuclear Security Administration has been directed to prepare for underground tests of explosive nuclear devices.

It’s also worth remembering that the US has violated the Treaty on Open Skies, derailed the ratification of the Treaty on Conventional Armed Forces in Europe, refused to discuss the draft European Security Treaty, unilaterally dissolved the Anti-Ballistic Missile Treaty, and pulled the plug on talks regarding anti-satellite weapons.  Washington has blocked the adoption of an international Treaty for a WMD-Free Zone in the Middle East.  The Americans have blocked a total of more than 20 various international initiatives to prevent the deployment of weapons in outer space, including the draft of a relevant Russian-Chinese treaty.

The updated nuclear doctrine mentions the possibility of extending the New START Treaty, which will expire in 2021, for another five years, that is, until 2026.  And yet the US seems incapable of remembering that there is an organic relationship between strategic offensive and strategic defensive nuclear weapons, an example of the latter being the antimissile weapons that they have been stockpiling wildly and stationing around the globe, in addition to their forward-deployed arsenal, in the form of tactical nuclear and conventional weapons, which is positioned in the immediate vicinity of Russia’s borders.  Washington has sidestepped the implementation of the Presidential Nuclear Initiatives of 1991-1992, which were a series of political pledges to reduce tactical nuclear weapons and to withdraw the ones that had been deployed.

In accordance with the new nuclear doctrine, the US will not promise to refrain from a nuclear first strike or to reduce its level of combat readiness, but will preserve an agreement with Russia that neither side will train the sights of its strategic nuclear missiles on each other’s territory.

The Feb. 2 Nuclear Policy Review unfairly and without evidence claims that Russia has allegedly developed a new intermediate-range ground-launched cruise missile, code-named the SSC-8, claiming it was banned by the 1987 INF Treaty.  But no such missile exists in Russia.  In addition, this nuclear document never specifies where and when such a missile was tested or deployed.  The US had previously alleged that Moscow had “tested” three different ballistic missiles that supposedly fell under the definitions of the terminology in the 1987 treaty, but they later withdrew their “accusations,” because all of those had a completely different firing range that was not limited by the treaty.  In short, Washington clearly hasn’t been playing a pro game.

It is quite obvious that these cryptic, empty statements coming from the Pentagon and the State Department are designed to provide a smokescreen of words to disguise two simple facts about the implementation of the 1987 treaty.

First of all, the Americans are tossing out such allegations in order to camouflage their own readiness to create a new mobile, ground-based, nuclear-tipped, intermediate-range cruise missile, which, if added to their arsenal, would be a direct violation of the very INF Treaty that Washington is so loudly anxious to protect.

Second, such statements keep getting repeated in order to distract attention from the Americans’ real and numerous violations of this treaty.  The true problem lies in the fact that the Americans’ failed attempt on Jan. 31 of this year to intercept an intermediate-range ballistic missile using the new SM-3 Block IIA Interceptor near Hawaii was actually their 93rd violation of this treaty since 2001 – they have been using those banned intermediate- and shorter-range missiles as targets when testing the effectiveness of the interceptors of their ABM system.  The Pentagon isn’t going to stop doing this.

It’s also clear that the Russians aren’t going to stop insisting that the current administration fully comply with all provisions of the INF Treaty, and if the US is thinking about withdrawing from it, then Russia will immediately respond in kind, as President Vladimir Putin has already stated.

With the adoption of its new NPR, the Trump administration has obviously worsened the imbalance of the delicate mechanisms of control that exist in order to regulate a whole array of weapons that are clear threats to the world’s strategic stability.

Written by Vladimir Kozin, Source: Oriental Review

On 5 June, Russian President Vladimir Putin and Chinese President Xi Jinping adopted a joint statement on strengthening global strategic stability in the modern era. In the document, they have identified various factors that undermine global stability and international security.

In particular, both leaders have attached great significance to the nuclear restraint shown by all states in possession of such weapons of mass destruction (WMD). They have also emphasised that all nuclear powers should abandon the Cold War mentality and zero-sum games, reduce the role of nuclear weapons in their national security policies, and “reduce the threat of nuclear war”.

So why are the leaders of Russia and China focusing on the need to reduce “the threat of nuclear war”?

The reason is because this threat has actually grown substantially over the last decade and a half. It happened during the presidency of Barack Obama, but has become even more noticeable under the administration of US President Donald Trump, who took office in January 2017.

A comparative analysis of Russia and America’s doctrinal provisions justifying the use of nuclear weapons, for example, shows the following trend with regard to Washington’s potential use of WMD, and it is a fairly dangerous one.

While the nuclear strategy approved by Barack Obama in 2010 listed six reasons for their use, the strategy approved by Donald Trump in 2018 had 14. In Russia’s current military doctrine, meanwhile, the section covering the possible use of nuclear weapons lists just two conditions: 1) in response to the use of WMD against Russia; and 2) in response to the use of conventional weapons against Russia, but only if the existence of Russia itself is under threat. These conditions remain virtually unchanged from doctrine to doctrine.

As can be seen, the total number of current US guidelines for the use of nuclear weapons (14) is more than double the number under the presidency of Barack Obama and seven times higher than the number of Russian conditions.

So speculation that the US has lowered its nuclear threshold or, to put it another way, increased the possibility of nuclear weapon use has grown considerably.

But that is not all. The situation has a few more peculiarities.

Donald Trump’s nuclear strategy contains an increased number of provisions on the use of nuclear weapons that could be interpreted relatively freely and arbitrarily by the US due to their ambiguous wording. A total of eight of the 14 conditions in this category could be freely interpreted. For example, US nuclear forces could launch a nuclear strike in the event of “technological surprises” or “potential challenges”. But the US nuclear strategy for 2018 remains markedly silent about what exactly these “technological surprises” and “potential challenges” could be.

Another peculiarity of America’s current nuclear strategy is that it is considered to be “unconditional offensive nuclear deterrence” and has a wide range of differing strategic guidelines. These include “extended nuclear deterrence”, clarified as “a credible nuclear umbrella extended to over thirty allies and partners”, and the idea of “escalate to de-escalate”, that is, increasing the possibilities of using nuclear weapons to de-escalate conflicts using conventional weapons.

The US nuclear strategy is supported by US agreements on sharing nuclear responsibility (agreements on joint nuclear missions), that is, agreements signed by Washington on the deployment of nuclear weapons and nuclear training exercises with NATO member states, including those without nuclear weapons. Important elements of the US nuclear strategy include the deployment of their tactical nuclear weapons in Europe and the Asian part of Turkey, and NATO’s round-the-clock, year-round Baltic air-policing mission in the skies over the three Baltic states using dual-capable aircraft that can carry nuclear weapons on board.

A feature of America lowering its nuclear threshold is also the fact that military exercises in NATO countries are undergoing a transformation. Where exercises simulating the use of nuclear arsenals and exercises involving conventional weapons used to be carried out separately, exercises involving conventional weapons are now usually carried out with the conditional use of nuclear weapons.

Another feature of the US nuclear strategy is that all US presidents have the sole authority to launch a first “preventive and pre-emptive” nuclear strike, that is, they can use any kind of nuclear weapons, strategic or tactical, at their discretion, without the need to consult with Congress or declare war on the state or group of states against which the weapon will be used.

The US nuclear threshold is also being lowered by the fact that Washington is still adhering to the extremely dangerous “launch-on warning” concept, which provides for the use of nuclear weapons almost immediately upon warning that an intercontinental or submarine-launched ballistic missile has been launched by another state, that is, before its nuclear warheads reach US soil. But this concept involves the possibility of the accidental and unintentional use of nuclear weapons or their use following the mistaken identification of missiles with conventional warheads launched from outside the US and aimed elsewhere.

Another factor lowering the US nuclear threshold is that US nuclear forces can use low-yield nuclear warheads, i.e. with a yield of 5 kilotons or less, which is about a third of the yield of the bomb that the Americans dropped on Hiroshima. US military and political leaders use certain “humanitarian” motives to justify the use of such warheads, saying that they will result in far less radioactive contamination of the area than high-yield nuclear warheads. It seems pretty sinister.

Increasing the possibilities of using nuclear weapons will obviously raise the possibility of the US resuming its nuclear weapons tests at the Nevada Test Site. Such a move is provided for in Donald Trump’s nuclear doctrine, ruling out the possibility of Washington ratifying the Comprehensive Nuclear-Test-Ban Treaty and, at the same time, making it likely that underground nuclear weapons testing will be resumed.

It is deeply disappointing that Washington rejected Moscow’s rather simple proposal to repeat the easily understood adage of the Cold War era that a nuclear war cannot be unleashed, because there will be no winners. It is symptomatic in this context that the US is categorically unwilling to commit to not using nuclear weapons first or to not using them at all.

Written by Vladimir Kozin, Source: ORIENTAL REVIEW

>>Part I. An overview of the INF treaty<<

>>Part III. Russia’s stance on the future of the INF treaty<<

Will the INF Treaty Be Kept Beyond Its 30th Anniversary? Part II.

By the summer of 1991, the Soviet Union and US had completely eliminated all the land-based ballistic and cruise missiles and their launchers that were subject to the 1987 INF Treaty, as verified by extensive on-site inspections.

This was confirmed by both official Russian sources as well as a series of State Department reports, Adherence to and Compliance with Arms Control, Nonproliferation, and Disarmament Agreements and Commitments. Not one of those State Department reports contains any documented, fact-based examples of how the Russians have ever shirked their commitments under the provisions of the INF Treaty.

Feeble allusions to some kind of Russian “violations” of the 1987 treaty began to spread back in 2012, after two high-ranking representatives of the Obama administration met with the Senate Committee on Foreign Relations, chaired by John Kerry. In June 2012, Republican Senator Michael Turner wrote a letter to the US National Security Council and to the heads of the American intelligence community, asking why Moscow’s tests of its strategic intercontinental ballistic missiles shouldn’t be considered a violation of the 1987 treaty.

In the response offered by US Under Secretary of Defense James Miller on Aug. 3 of that year, the latter stated that the Russian 2012 ICBM tests “do not fall under any of the provisions or restrictions set forth in the Treaty on the Elimination of Intermediate-Range and Shorter-Range Missiles.” This was quite a reasonable answer, because in accordance with the Soviet-American and Russian-American treaties on the limitation and reduction of strategic offensive nuclear weapons, the term “intercontinental ballistic missiles” applies to missiles with a minimum range of 5,500 km, and thus the Russian ICBMs would not meet the definition of intermediate- and shorter-range missiles as found in the INF Treaty.

In December 2013, at the instigation of a number of senators, several US news sites once again began clamoring about Russian “violations” of the 1987 treaty. In 2013, a group of ten Republican senators, who had previously tried to pressure President Barack Obama over Russian “violations” of provisions of the INF Treaty, drafted an amendment to the FY 2014 defense appropriations bill. This amendment would require the 44th president’s administration to submit a report to Congress that would include any intelligence data available to NATO member states pertaining to Russian compliance with the INF Treaty.

The Russian ICBM RS-26, also known as Rubezh, was singled out for unfair criticism as well. It was patently obvious that the US lawmakers were complaining about this promising missile system because of its improved ability to pierce the American “missile shield.”

In an attempt to use political accusations to get rid of the RS-26 ICBMs, which has included claims that it actually has a shorter flight range, equal to that of an intermediate-range missile, US lawmakers have tried to trot out provisions of the INF Treaty as a legal basis for their efforts to get it banned, although the treaty has nothing whatsoever to do with the this ICBM, either directly or indirectly, since this missile is intercontinental.

Therefore, it couldn’t have been simpler for the Russians to fend off this attack: they released a statement that the missiles cited by the Americans were not subject to this agreement at all because it only applies to ballistic and cruise missiles with a range between 500 and 5,500 km. With no hope of progress on their attempts to mix this ICBM into the INF Treaty, Washington pulled it from the agenda.

But in 2014, newly strident voices were heard in Washington alleging Russian “violations” of the 1987 treaty.

There were then charges that Russia’s operational R-500 cruise missile (NATO classification SSC-7) was in violation of the 1987 treaty. But that weapon was also completely exempt from the restrictions in the treaty’s provisions, as it has a flight range below the 500-kilometer cutoff.

In 2014, the well-known Dutch authority on nuclear weapons, Hans Kristensen, who is a director at the Federation of American Scientists, read through the relevant computations in the US State Department’s report on compliance with arms-control treaties, and he came up with two very reasonable questions: why did the Americans not name the type of missile that Russia had allegedly tested and why did it not cite the time of the test? Later, the American arms-control analyst Kingston Reif pointed to these two gray areas as well, and added that the report also lacked information about the number of tests and the location where they were carried out.

At the special consultations on this issue held at the Russian Foreign Ministry in September 2015 between the heads of the arms-control divisions of the Russian foreign ministry and US State Dept., the American delegation was never able to provide their Russian counterparts with any documented evidence of Russian “violations” of that treaty.

In June 2015, a partially declassified report written by the Chairman of the US Joint Chiefs of Staff, General Martin Dempsey, claimed that Washington was considering deploying cruise missiles with nuclear warheads to Europe to offset Russian “violations” of the INF Treaty, although the goals set by that agreement had long been met.

When the Trump administration took over at the White House in 2017 it once again began reiterating those unfounded accusations of Russian “non-compliance” with the Treaty on the Elimination of Intermediate-Range and Shorter-Range Missiles.

By February of this year, the New York Times was citing sources in the US administration in its claims that the Russian military had allegedly deployed a fully operational division of ground-launched surface-to-surface cruise missiles, which, according to the US, violates the 1987 treaty.

A similar statement was made in March 2017 by General Paul Selva, Vice Chairman of the US Joint Chiefs of Staff, speaking at a House Armed Services Committee hearing in Washington in March 2017. He estimated that the system that has been developed puts most of the alliance’s sites in Europe at risk and that the Russians have deliberately deployed it in order to pose a threat to NATO and to facilities within the NATO area of responsibility. He added that he had raised this issue during discussions with the Russians, but he did not provide details of the accusations he had made.

The authors of the State Department’s April 2017 report on compliance with arms-control treaties pointed out that the US has been expressing concern about Russia’s conduct in regard to this issue, and during that time it has provided more than enough information to the Russians to enable them to identify the missile in question .

In the document mentioned above, the US State Department makes reference to Articles I, IV, VI, and VII of the INF Treaty, which prohibit the parties from any future possession of intermediate- or shorter-range ballistic or cruise missiles, launchers for such missiles, or any support equipment or structures associated with such missiles or launchers, and ban the production of any stages of such missiles. But simply citing these articles does not mean that the other party has violated some provisions of the 1987 treaty.

It has been reported that the Pentagon has come up with its own in-house designation for a “new Russian” mobile, ground-based cruise missile, calling it the SSC-8 (from an interview that the Russian newspaper Kommersant conducted with Russian Deputy Foreign Minister Sergei Ryabkov). But the simple fact that a foreign missile system has been assigned a certain classification doesn’t really tell us anything.

The State Dept. report included a very significant admission, disavowing two previous accusations by the Americans regarding alleged Russian “violations” of the INF Treaty, one of which concerned the operational R-500 missile and the other – the RS-26 ICBM (the State Department has withdrawn its complaints). This admission means that previously, when Washington was accusing Moscow of “violating” the treaty based on Russia’s deployment of these two types of missiles that were not actually subject to the treaty’s restrictions, the US was merely bluffing and attempting to block their deployment by simply circulating baseless accusations.

Like previous reports of this type, the US State Dept. briefing on the INF Treaty, which was released in April 2017, offers no compelling evidence of any Russian “violations.”

The American Congress has more than once urged the US to not only withdraw from the 1987 treaty, but also to arm American NATO allies that are not INF signatories with new ground-launched cruise missiles, in order to “retaliate” against Russia. There have also been calls to introduce specific new sanctions against Russia, due to Moscow’s alleged non-compliance with the terms of that treaty.

Another justification that has been offered for a US pullout from the INF Treaty is that China, which is not bound by that agreement, will supposedly be able to develop an arsenal of nuclear missiles that will eclipse that of the US.

The 2018 National Defense Authorization Act, which was introduced in Congress in June 2017, would authorize the development of a new, conventional, road-mobile, ground-launched cruise missile system with a range of 500 to 5,500 kilometers, i.e., precisely falling under the restrictions set by the 1987 treaty.

The bill that has been submitted accuses Russia of “violations” of the INF Treaty and allows the US to fully or partially suspend that agreement’s authority and to deploy additional missile-defense assets in Europe, in addition to the ground- and sea-based weaponry already stationed there. It would allow the Pentagon to refuse to comply with Article VI of the treaty, if it can be proven that Russia has violated that agreement. This article prohibits either party from producing or flight-testing intermediate-range or shorter-range missiles, or producing any stages or launchers of such missiles.

The bill directs a number of the country’s relevant departments and agencies to analyze the extent to which the Russian RS-26 ICBM is or is not in violation of the INF Treaty. If it turns out that this ICBM is not subject to the new START Treaty that is currently binding on Russia and the US, then this will mean that the RS-26 will be deemed to be in violation of the treaty.

The bill authorizes the allocation of $50 million to develop a new missile system “in response to noncompliance of the Russian Federation with its obligations under the INF Treaty,” of which $25 million will be invested in the research, development, and production of new American missiles “with a maximum range of 5,500 kilometers.”

Both the House and Senate versions of the bill, which were overwhelmingly approved in both chambers, have been submitted to a conference committee for reconciliation, after which the consensus version of the bill will be sent to Donald Trump to request his signature, which – if given – will make the bill a valid law. The consensus version of the bill has already established a budget for these goals of $58 million. The background materials offered by Congress state that in light of the Russian Federation’s “violation” of the INF Treaty, the United States is legally justified in suspending its implementation entirely or in refusing to abide by a number of its articles.

The Washington Post acknowledges that the law calls for “[t]he establishment of a new medium-range ground missile program.” That article also argues that the development of such a program “ … would open the door to the United States withdrawing from the treaty and building new medium-range missiles of its own.”

Some American analysts have begun to question the wisdom of a US withdrawal from this treaty, but their voices are still being drowned out by the declamations of those who favor resolving the problem of the treaty in this manner.

For example, a July 29, 2017 editorial in the New York Times pointed out that the creation of a new US intermediate-range missile capable of flying up to 5,500 km, in addition to the withdrawal of Washington from the 1987 treaty, would “give leaders [of the two countries] little time to react.” The newspaper also criticized the readiness of the country’s military and political leaders to spend more than one trillion dollars to modernize the nation’s nuclear arsenal. The NYT believes that the US decision to withdraw from the INF Treaty would destroy the very framework of arms control, eliminate support for other, similar treaties, and cast further doubt on Washington’s commitment to its responsibilities – and those pledges have already begun to look shaky now that Donald Trump has pulled out of the Paris Climate Protocol. The newspaper’s editorial board quite rightly noted that the 1987 treaty includes a mechanism for resolving disputes between its signatories, and the US, backed by its allies, should pursue a solution in that forum, by which the board is clearly referring to the two countries’ Special Verification Commission.

The newspaper warned that the new Nuclear Posture Review being drafted by the Trump administration – a document that traditionally spells out the place and role of nuclear weapons in US defense and foreign policy – could stymie the plans of former President Barack Obama to try to reduce the numbers of nuclear weapons and to somewhat reduce their role in the country’s security strategy.

Speaking out against Washington’s renunciation of the INF Treaty, Thomas Graham, an American diplomat and member of the National Advisory Board at the Center for Arms Control and Non-Proliferation, noted that by threatening to completely dismantle the INF Treaty, Congress risks making matters worse by opening the door to Russian deployment of intermediate- and shorter-range ballistic missiles in Europe. In his view, a US withdrawal from that treaty would remove all limits on Moscow’s intermediate- and shorter-range nuclear forces – limits that have strengthened the security of the United States and its allies for three decades.

Another American arms-control specialist, James Acton, a senior fellow at the Carnegie Endowment for International Peace, has noted that although the 1987 treaty was signed 30 years ago in a quite different geopolitical context, it still serves the security interests of the United States and its allies. And yet this analyst has suggested that American heavy bombers with air-launched cruise missiles be stationed in Europe, just in case the INF Treaty is terminated for some reason.

It is possible that the issue of Russian “violations” of the INF Treaty will be mentioned in the updated Nuclear Posture Review, which is being drafted in accordance with instructions received from Donald Trump last April.

Given this picture, the threat of a US withdrawal from the 1987 INF Treaty is looming as an increasingly real possibility.

Of course that would require a commensurate response from the Russian side, should this threat materialize during Donald Trump’s time in office. He would definitely go down in history as the leader whose abandonment of a treaty sparked a new round in the nuclear arms race, violating the nuclear nonproliferation regime, compromising the world’s strategic stability, and escalating the degree of mistrust between many states.

To be continued…

Written by Vladimir Kozin, Source: OrientalReview

Having officially declared suspension of its participation in the Intermediate-Range Nuclear Forces Treaty of 1987 (the INF Treaty) in early February and full withdrawal from August 2, 2019, the United States continues its unilaterally launched process of severance of the important document, which made it possible to eliminate two classes of intermediate- and short-range nuclear missiles by summer 1991.

Earlier, it seemed that the Treaty suited Washington in all aspects. Of course it did. Under its terms, the Soviet Union destroyed two times more nuclear missile carriers than the United States. But now the White House has a totally different scenario in mind.

It claims the reason for its withdrawal from the INF Treaty is Russia’s failure to observe it, allegedly by design and deployment of a new land-based cruise missile, 9M729. But America has been unable to provide any proof of that so far. Despite that, it has not been satisfied with numerous explanations Moscow has given to Washington in the last five years during about 30 official consultations with US government officials.

The United States has long rejected Russian initiatives aimed at settling complaints in the context of execution of the 1987 treaty via mutual transparency measures. Washington is not willing to continue the dialog, but has decided to present the Russian party with an ultimatum, of an odd format and unacceptable content, demanding destruction of 9M729 cruise missiles.

It is fair to ask: has the US party not violated the INF Treaty itself? Facts, being “stubborn things,” say that it has. And not once.

In the last almost 20 years, the Pentagon has used intermediate- and short-range target missiles 117 times when checking the efficiency of its global missile defense system. These were six new versions of target missiles, specifically developed by the United States to simultaneously pursue two goals: testing GMD interceptor missiles and also intermediate- and short-range missiles. The first use of interceptor missiles of the anti-missile shield by the US military for intercepting short-range target missiles that fall under the terms of the Treaty is dated October 2, 1999, i.e. almost 20 years ago.

To put it briefly, the United States actually and unilaterally withdrew from the Treaty long ago. Then what are the true reasons for its withdrawal from it now, if it has so far been unable to prove its breach by the Russian Federation?

It seems that the US Administration had several motives to do so.

First. The US wants to create and deploy new types of road-mobile cruise and ballistic intermediate-range nuclear missiles in Europe, Asia and Asia Pacific in order to contain the alleged “Russian, Chinese, Iranian and North Korean threat.”

Second. Washington intends to repeat the dangerous situation created by NATO’s “double decision” adopted in December 1979, when the alliance gave a green light to storing 846 US intermediate-range nuclear missiles in some European countries, which resulted in an extremely intense nuclear crisis between the US/NATO and the Soviet Union.

Third. The US wants to get Russia’s consent to unilaterally destroy some new ballistic and cruise missiles of the short, intermediate and intercontinental range, and future hypersonic systems that do not fall within the scope of the 1987 Treaty only in order to prevent Washington from withdrawing from the Treaty

Fourth. Initiating withdrawal from the INF Treaty, the US military and political leaders are trying to get China engaged in a renewed dialog on restrictions of intermediate- and short-range missiles, in which it does not want to participate.

Fifth. Artificially escalating the situation with nuclear missiles, the White House would like to put pressure on its NATO allies, getting them to increase their military spending to 2% of their respective GDPs and later to 4%.

Obviously, the breakup of the INF Treaty will have most negative consequences for international security and global stability. It may trigger an arms race in several areas, such as nuclear missiles, missile defense and outer space. The entire system of arms control, where Washington already has a negative attitude about the twelve agreements and treaties signed earlier or proposed as international projects, will be eroded further. This may also jeopardize the non-proliferation regime and prospects of further restrictions of nuclear weapons.

But the United States does not seem to worry about these prospects. And this is sad. In such circumstances, Washington and its NATO allies are solely responsible for the aggravation of the international situation.

Written by Vladimir P. Kozin, Source - “Info SCO: Shanghai Cooperation Organization magazine” №15, April 2019

>>中文文章<<

>>Статья на русском<<

V dňoch 9. až 11. apríla navštívil Slovensko Vladimír Petrovič Kozin, popredný expert Centra vojensko-politických štúdií, člen – korešpodent Ruskej akadémie  vied, profesor Akadémie vojenských vied Ruskej federácie, kandidát historických vied

Ruský expert V. P. Kozin je držiteľom viacerých prestížnych vedeckých titulov a vyznamenaní, jeho práca je známa odborníkom v celosvetovom meradle. Dlhšiu dobu pôsobil na Ministerstve zahraničných vied ZSSR i Ruskej federácie a patrí k popredným ruským bezpečnostným analytikom a prognostikom a určitú dobu, pôsobil aj ako poradca dnešného ruského prezidenta Vladimíra Putina.

Vladimír Petrovič Kozin je autorom celého radu odborných monografií, k jeho najznámejším monografiám patria  monografie Evolution of the U.S. Ballistic Missile Defense and Russia’s Stance» (1945-2013), “U.S. Tactical Nuclear Weapons: Reduction or Modernization? či na prednáške v Bratislave spomínaná  najnovšia monografia  Evolution of the U.S. strategic and tactical nuclear weapons and their employment pattern in the XXI century. Okrem radu monografií je V. P. Kozin autorom niekoľkých desiatok odborných štúdií, publikovaných v prestížnych odborných svetových periodikách a je autorom obrovského množstva vedecko-populárnych článkov venovaných vojensko-bezpečnostnej oblasti, určených širšej verejnosti.

Ruský expert sa na stretnutí v Bratislave stretol s vyučujúcimi a študentami Vysokej školy medzinárodných a verejných vzťahov (VŠMVV Praha, Bratislava), k ďalšiemu stretnutiu s odborníkmi, žurnalistami i záujemcami prišlo o deň neskôr v Inštitúte ASA (analýzy, stratégie, alternatívy) v Bratislave. Vladimír Petrovič Kozin takisto poskytol interview slovenským a českým médiám.

Vladimír Petrovič Kozin počas prednášky oboznámil odborníkov i záujemcov z radov širšej verejnosti s faktami, týkajúcimi sa procesu výskumu, vývoja a zavádzania amerických taktických jadrových zbraní do výzbroje amerických ozbrojených síl, so zreteľom na moderné jadrové doktríny USA a NATO. V. P. Kozin počas svojej prednášky uviedol, že Američania sú jediným štátom na svete, ktorý má rozpracovanú koncepciu preventívneho jadrového úderu proti iným štátom a Američania ako jediní aj jadrové zbrane vo vojnovom konflikte aj použili.  V Japonsku proti mestám Nagasaki a Hirošima, nasadenie amerických jadrových zbraní znamenalo smrť státisícov japonských civilistov.

Svojej nebezpečnej koncepcie doktríny “preventívneho úderu” sa Američania nemienia vzdať ani v 21.storočí. USA sa otvorene odmietajú vzdať svojich globálnych ambícii a sú pripravení reagovať okamžite v prípade, ak by potenciálna hrozba znamenala hrozbu pre USA a ich spojencov. Časť amerických politikov pritom dnes otvorene označuje Rusko a Čínu za hrozbu ktoré ohrozujú americké záujmy a hodnoty.  Okrem Číny a Ruska vnímajú Američania ako hrozbu aj iné krajiny – Severnú Kóreu, Irán, Sýriu či územia pod kontrolou Islamského štátu (Irak, Sýria).

Počas svojej prednášky V. P. Kozin venoval pomerne veľkú pozornosť novej upravenej Stratégii národnej bezpečnosti USA. Koncepciu “zachovania mieru prostredníctvom sily” prezentoval po prvý krát americký prezident Ronald Reagan v časoch Studenej vojny medzi ZSSR a USA. Nová Stratégia národnej bezpečnosti USA obsahuje prvky, ktorých cieľom je na prvý pohľad minimalizovať riziká použitia jadrových zbraní a dokonca načrtáva možnosti uzavretia nových bilaterálnych dohôd medzi USA a inými štátmi, nové návrhy dohôd sú však značne nevyvážené a nevýhodné pre neamerickú stranu, americké návrhy sú politicky či bezpečnostne neprijateľné pre Rusko či Čínu. Američanmi predstavovaná aktualizovaná Stratégia národnej bezpečnosti USA umožňuje Washingtonu zasahovať do vnútorných záležitostí iných štátov, prostredníctvom využívania širokej škály mocenských metód a nástrojov, vrátane koncepcie posilňovania ozbrojených síl NATO v blízkosti západných ruských hraníc, či posilňovania amerických síl v Juhočínskom mori.  Takéto predstavy však nemieni ani Rusko a ani Čína akceptovať.

Súčasťou vystúpenia  V.P.Kozina neboli len historické fakty, týkajúce sa americkej nukleárnej doktríny, či sovietskej a ruskej koncepcie použitia jadrových zbraní, ktorú definoval súčasný ruský prezident Vladimír Putin. Ruská vojenská jadrová doktrína jasne obmedzuje možnosť použitia jadrových zbraní dvoma hypotetickými, čisto defenzívnymi spôsobmi. V prvom prípade ako reakciu na  na agresiu proti Rusku a proti ruským spojencom, keď agresor využije k útoku voči Rusku a jeho spojencom jadrové a iné zbrane hromadného ničenia, a v druhom prípade pri mohutnom útoku s použitím konvenčných zbraní, za predpokladu, že by týmto útokom bola ohrozená samotná existencia ruského štátu.

Väčšina faktov, ktoré V. P. Kozin na stretnutí prezentoval umožňuje nielen mapovať proces vývoja, šírenia i možností kontroly jadrového potenciálu veľmocí  Ruska, Číny, USA/NATO v kontexte globálnej bezpečnosti, ale aj identifikuje proces modernizácie jadrových taktických zbraní v najbližšej budúcnosti, pričom v niektorých aspektoch V. P. Kozin naznačuje predpokladaný trend vývoja až do roku 2075.

Kozin počas prednášky hovoril aj o dohodách START (Strategic Arms Reduction Treaty – Dohoda o znížení počtu strategických zbraní). Posledná dohoda START-3 bola podpísaná dňa 8.4.2010 v Prahe (Medvedev a Obama). Dohoda znižovala počet strategických nukleárnych hlavíc pre každú z krajín, určovala nové pravidlá pre vzájomnú kontrolu a takisto potvrdzovala, možnosť predlžovania dohody. Dnes sa kvôli jednostranným americkým krokom dohoda START-3 otriasa v základoch a stávame sa svedkami opätovného rastu napätia medzi dvoma nukleárnymi veľmocami – Ruskom a USA.

Pomerne veľkú pozornosť venoval ruský odborník V. P. Kozin americkým porušeniam Dohody o raketách krátkeho a stredného doletu. Túto Dohodu o raketách stredného a krátkeho doletu uzavreli hlavní predstavitelia ZSSR (Gorbačov) a USA (Reagan) v roku 1987. Na základe dohody sa ZSSR a USA sa okrem iného zaviazali, že nebudú vyvíjať a skúšať nové balistické a okrídlené rakety pozemných síl stredného doletu (od 1000 do 5500 km) a krátkeho doletu (500 až 1000 km), predstavitelia oboch veľmocí sa  v roku 1987 dohodli aj na likvidácii veľkej časti existujúcich odpaľovacích zariadení.

Američania sú však dnes rozhodnutí dohodu jednostranne vypovedať a odstúpiť od nej, pričom z porušovania dohody obviňujú Ruska. Podľa informácii V.P. Kozina však práve Američania narušili túto vzájomnú dohodu od roku 1999 108x (od roku 2001 Američania narušili túto dohodu 96x), posledný krát Američania dohodu narušili v  roku 2018, kedy americké rakety protivzdušnej obrany zostreľovali pri cvičení americkú raketu nad Tichým oceánom. Parametre  zostreľovanej americkej rakety s doletom 5,5 tisíca km sú v rozpore s uzavretou a existujúcou dohodou medzi Ruskom a USA.  Ruský expert V. P. Kozin takisto poukázal na skutočnosť, že aj americké snahy postaviť mimo akýchkoľvek dohôd strategické americké bombardéry B-52H (schopné niesť jadrové bomby či hlavice) umožňuje Američanom výrazne zvyšovať potenciál amerických strategických útočných jadrových síl, takýto trend a používanie „dvojakého metra“ sú však pre Rusko neakceptovateľné.

Ruský expert V. P. Kozin počas svojho vystúpenia uviedol, že Washington vedome zvyšuje napätie vo svete a ignoruje ruské obavy, ktoré priamo súvisia s neprijateľnými americkými aktivitami. Americké kroky tak majú negatívny dopad na bezpečnostnú situáciu v Európe i vo svete, pretože Rusko (rovnako ako Čína) nemôžu a ani nebudú zanedbávať možnosti vlastnej obrany.

Súčasná americká jadrová doktrína, ktorá obsahuje klauzulu o preventívnom americkom jadrovom údere potvrdzuje, že Američania sú pripravení uchýliť sa k jadrovým útokom, aby zabránili Rusku v použití jadrových zbraní s cieľom vážne oslabiť možnosti obrany Ruska. Washington by si však mal uvedomiť vysoký stupeň nebezpečenstva, ktorý však vzniká pri prekladaní teoretických doktrinálnych usmernení do oblastí praktického vojenského plánovania.

Podľa ruského experta V.P. Kozina ešte nebezpečnejšie je presvedčenie amerických vojenských odborníkov , že dokážu spoľahlivo  viesť konflikt s použitím jadrových zbraní v obmedzenom meradle a že takýto konflikt sa nemôže vymknúť kontrole. Opak je pravdou, konflikt s nízkou intenzitou s použitím jadrových zbraní nezabráni vzniku veľkej jadrovej raketovej vojny.

V súvislosti s americkými krokmi bola Moskva prinútená vziať do úvahy nové skutočnosti a prijať potrebné opatrenia na zvýšenie vlastnej bezpečnosti. Kvôli aktivitám Washingtonu tak prichádza k zhoršeniu bezpečnostnej situácie vo svete. Rusko dôrazne odmieta americké tvrdenia, že by porušovalo svoje záväzky vyplývajúce z medzinárodných dohôd, dohody porušujú Američania.

Vladimír Kozin oboznámil slovenskú verejnosť aj s faktami a návrhmi ruskej strany, ktoré by mohli prispieť k znižovaniu napätia a viedli by k objektívnemu hodnoteniu parametrov v sfére kontroly zbrojenia a oblasti plnenia príslušných zmluvných záväzkov tak zo strany Ruska, ako aj Spojených štátov. Potrebné však je, aby boli Američania ochotní sadnúť si za rokovací stôl a mali chuť skutočne riešiť existujúce problémy, nie násilne presadzovať vlastné predstavy. Vystúpenia ruského špecialistu V. P. Kozina sa stretli u slovenského publika s veľkým ohlasom.

Autor: Branislav Krasnovský, Zdroj: “Hlavné správy”

Die USA geben nun Russland noch zwei Monate Zeit, bevor sie den Vertrag über landgestützte Mittelstreckenraketen in Europa (INF-Vertrag) einseitig aufkündigen. Am Dienstag haben die Nato-Staaten Russland erstmals vorgeworfen, das Abkommen zu verletzen. Warum sie diese Kausalitäten besser hätten hinterfragen müssen – im Sputnik-Artikel.

Es kommt bekannt vor: Eine geschlossene Veranstaltung in Brüssel, nämlich ein schnell geplantes Treffen, bei dem nicht zuletzt schwierige Russland-Fragen auf dem Programm stehen. Gab es einen wirklichen Verstoß gegen die INF-Vereinbarungen? Und wie würden die Urteile bei einem normalen bürgerlichen Gerichtsverfahren begründet werden? Aber die Nato-Spitze lädt nicht einmal den russischen Vertreter ein, um diesem ihre Besorgnis oder wohl eine begründete Anklage auf den Tisch zu legen. Sieben russische Nato-Botschafter hatte die Allianz wegen des Skripal-Falls noch im März zurückgewiesen. Kurz darauf hatte Russland ebenfalls seinen ständigen Nato-Vertreter abberufen und einen befristeten eingestellt.      

Zuletzt behaupteten die USA, die russische 9M729-Rakete könne weiter fliegen, als dies nach dem INF-Vertrag akzeptabel sei. Sie legten jedoch keinerlei Beweise in dieser Angelegenheit vor und haben laut dem russischen Außenministerium weder den Zeitpunkt, als ihre Beobachtungsmittel dies festgehalten hatten, noch den Übungsort nennen können. „Die USA dürften an die technischen Spezifikationen der Rakete gelangt sein”, meinte der Experte des Zentrums für politische Forschungen Andrej Baklizki im Interview für die russische Tageszeitung Kommersant. Moskau äußerte, die Rakete sei nie auf die vom Vertrag verbotene Ferne getestet worden. Ob die technischen Spezifikationen der Rakete wirklich den Vertrag verletzen, ist bisher nicht belegt worden.

Eine US-Laune auf Kosten der EU

Auch wurde berichtet, dass der INF-Vertrag eine von vier Vereinbarungen war, deren Einhaltung durch die USA Wladimir Putin bereits bei seinem Treffen mit Donald Trump in Helsinki zu bestätigen suchte. Die Anfrage wurde jedoch ignoriert. Seit dem 20. Oktober, als Donald Trump dann plötzlich den bevorstehenden Austritt aus dem Vertrag sowie den Ausbau der nuklearen Kapazitäten angekündigt hatte, teilte Kreml-Sprecher Dmitri Peskow mehrmals mit, Moskau würde von den USA gerne ausführlichere Erklärungen erhalten. Selbst Staatsminister Niels Annen (SPD) nannte damals die US-Entscheidung verheerend und glaubte, Europa müsste jetzt eine neue Aufrüstung mit Mittelstreckenraketen verhindern.

Auch Außenminister Heiko Maas bedauerte die Erklärung: „Wir werben gegenüber den USA dafür, mögliche Konsequenzen zu bedenken”. Das Ende des Vertrags hätte negative Folgen für den New-Start (Vertrag zur Reduzierung strategischer Waffen), den wir dringend brauchen, kommentierte er.

Doch etwas soll doch beim Nato-Treffen passiert sein, sodass die EU das US-Ultimatum bedingungslos unterstützt hat. Nur eines ist klar: Die Einheit der Nato dürfte sich für Deutschland als politische Lokomotive der EU wichtiger erwiesen haben als die Rolle eines Verweigerers, oder lieber eines Vermittlers, eines Brückenbauers laut Prinzipien des früheren Bundeskanzlers Willy Brandt (SPD), nach denen Deutschland zum Frieden mahnen sollte. Jetzt muss die EU davon ausgehen, dass im Fall der Vertragskündigung durch die USA Russland die Länder, die US-Raketen auf ihrem Territorium stationieren, als Ziel seiner Antwortmaßnahmen betrachten wird, wie der russische Generalstabschef Waleri Gerassimow am Mittwoch bekanntgab. Ob es wieder eine US-Laune auf Kosten der EU wäre?

„Jemand mit Dreck am Stecken”

Etwas mehr Hinterfragen in der EU wünschte sich Wladimir Kosin, Mitglied des Wissenschaftlichen Rats des Nationalen Institutes für globale Sicherheitsfragen und Nuklearwaffen-Experte. Denn beschuldigen, und zwar so offen, dürfe nur jemand, der selbst keinen Dreck am Stecken habe. Der Experte ist sich sicher: „Die US-Militärs verwenden während der Wirksamkeitstests von ihren Raketenabwehrsystemen die Mittel- und Kurzstreckenraketen als nuklearfreie Sprengköpfe und verstoßen damit gegen den sechsten Vertragsartikel”. Seit 2001 hätte es schon 95 derartige Verstöße gegeben, fügt er hinzu und verweist auf die Presseberichte des Diensts für Raketenabwehr des Verteidigungsministeriums der Vereinigten Staaten, dessen Website in Russland übrigens unzugänglich ist. Dabei erwähnt er die Verstöße durch das strategische Raketenabwehr- sowie das THAAD-System ausschließlich der „MIM-104 Patriots”. Die letzten zwei Proben hätten am 11. September sowie am 26. Oktober im Pazifischen Ozean stattgefunden, zuletzt sei eine Mittelstreckenrakete durch die Raketenabwehrsysteme abgefangen worden. Ob die schon existierenden Mittel- und Kurzstreckenraketen als nukleare Sprengköpfe angewandt werden könnten? Rein technisch wäre das schon möglich, meint Kosin.

Noch bevor das Ultimatum gestellt wurde, hatte Donald Trump einmal erwähnt, der INF-Vertrag würde die USA beim Einsatz von Waffen zur Einschüchterung Chinas stören, das im Vergleich zu den USA nie einer derartigen Beschränkung unterworfen gewesen sei. Das könnte schon ein Grund sein, warum die USA das unbequeme Abkommen unbedingt auflösen wollen, denn Ultimaten seien noch nie die richtige Taktik im Umgang mit Russland gewesen, glaubt Kosin. Ein weiterer Grund wäre der Wunsch, das Schaffen der eigenen bodengestützten Marschflugkörper in Nuklearausrüstung zu verdecken und diese in europäischen Nato-Mitgliedstaaten platzieren zu lassen, sagt Kosin. Die USA hätten schon die Mk41-Systeme in Polen und Rumänien installiert, die nicht nur zur Raketenabwehr, sondern auch zum Starten der Boden-Boden-Marschflugkörper anwendbar seien. Also in Europa, das eine neue Aufrüstung verhindern wollte. „Forschung samt Entwicklung derartiger Raketen sind bereits angelaufen”, berichtet Kosin unter Berufung auf eigene Quellen.

Aus diesem Grund schreibt er den russischen Mächtigen einen Mangel an politischem Willen zu, dem Ultimatum mit den eigenen, nun belegten Argumenten zu INF-Verstößen durch die USA zu begegnen und offen für die Erhaltung des Vertrages zu stehen. Aber dafür bräuchte man einen gegenseitigen Dialog gleichberechtigter Partner. Da die Nato, die übrigens nicht am INF-Vertrag beteiligt ist, samt deren europäischen Mitgliedern Russland offenbar beschuldigt hatte, scheint es für diesen nicht mehr genug Raum zu geben.

Autor: Liudmila Kotlyarova, Quelle: Sputnik

В.П. Козин опубликовал очередную монографию  «U.S. Military Space Policy: Key Guidelines and Future Capabilities». Moscow. 2019. 312 pp.

В книге изложена современная космическая политика США, разработанная нынешней американской администрацией. В критическом плане проанализированы основополагающие американские военно-стратегические установки и президентские директивы об использовании космического пространства в долгосрочных военных целях, принятые в период первого президентского срока Д. Трампа, которые обеспечивают силовое доминирование Пентагона в космосе. Повышенное внимание уделено анализу функциональных особенностей Космического командования и формируемых Космических сил Соединенных Штатов.

Значительный раздел издания посвящен изложению линии России в области использования космоса в мирных целях и описанию ее конкретных внешнеполитических акций, направленных на недопущение размещения в нем ударных космических вооружений.

Соединённые Штаты пытаются сделать так, чтобы Россия избавилась от своих перспективных ракетных разработок последнего времени просто так, как говорят, «за здорово живёшь». Но их ли дело указывать нам

Речь идёт о новом ударном российском ракетном комплексе «Авангард» с гиперзвуковым маневрирующим блоком и новой межконтинентальной баллистической ракете «Сармат», которые не имеют аналогов в мире и которые вызвали в Государственном департаменте и Министерстве обороны США глубокую тревогу.

Знает ли Андреа, о чём говорит?

Такая тревога и даже озабоченность проявилась у американской стороны по поводу их тактико-технических характеристик, а также по причине того, что американский военно-промышленный комплекс практически не смог ничего противопоставить этим российским системам в плане их ударно-боевых возможностей и полётных показателей, в особенности скоростных параметров.

Не имея оснований для достижения взаимоприемлемых договоренностей с Москвой по данной проблематике, в Вашингтоне решили воспользоваться теорий «искусственных увязок» таких систем с договорно-правовыми актами, которые, на его взгляд, имеют непосредственное отношение к обозначенным системам вооружений. Недолго раздумывая, там  пришли к выводу, что обе эти новейшие перспективные и наиболее высокотехнологичные российские системы, позволяющие многократно усилить оборонный потенциал России, подпадают под действие российско-американского Договора о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений (Договора СНВ-3), который был подписан в Праге в апреле 2010 года.

Об этом, например, заявила в сенатском Комитете по международным делам заместитель государственного секретаря США по контролю над вооружениями и вопросам международной безопасности Андреа Томпсон. Она также проинформировала, что эти системы вооружений могут быть развернуты до 5 февраля 2021 года, то есть до даты истечения срока действия Договора СНВ-3. Поэтому, резюмировала высокопоставленная представительница американского внешнеполитического ведомства, они будут считаться «существующими типами» и будут подпадать под положения названного договора «в соответствующий момент цикла их разработки».

Она также добавила, что три иные российские системы также «отвечают американским критериям новых видов стратегических наступательных вооружений» в соответствии с этим же договором. Очевидно, Андреа Томпсон имела в виду ракетный комплекс «Кинжал», океанскую многоцелевую систему «Посейдон», а также крылатую ракету с ядерным двигателем «Буревестник».

Такое заявление ответственной сотрудницы американского дипломатического ведомства не является каким-то новым откровением американской стороны. Некоторые американские эксперты ранее уже излагали подобные мысли, вероятно, рассчитывая, что Москва сразу же бросится ликвидировать озабоченность Вашингтона по этому поводу и заявит, что откажется от реализации национальных программ о создании перспективных систем вооружений, которые призваны в разы укрепить не только её национальную безопасность, но и стратегическую стабильность в глобальном измерении, поскольку их принятие на вооружение Россией сможет выправить некоторые дисбалансы в ядерных, противоракетных и обычных вооружениях, которые возникли по инициативе Соединённых Штатов и в их пользу.

Есть ли у российских сторонников Трампа силы и ума:  проштудируйте «New START»

Подхватили «идеи Томпсон» и некоторые российские эксперты, которые стали утверждать, что российская сторона, мол, не отказывается обсуждать с Вашингтоном свои новые ударные системы в рамках двустороннего диалога по стратегической стабильности. Странная позиция.

Складывается впечатление, что Андреа Томпсон и некоторые зарубежные и российские эксперты даже не потрудились ещё раз внимательно прочитать текст Договора СНВ-3, на который в ходе обозначенных сенатских слушаний сослалась эта заместитель государственного секретаря.

Выступая с подобным заявлением, она, курирующая в Государственном департаменте проблематику контроля над вооружениями, не могла не знать в силу своих функциональных обязанностей, что ни система «Авангард», ни новая МБР «Сармат», ни другие новые перспективные российские виды вооружений не подпадают под ограничения, введёные Договором СНВ-3.

Такие системы просто не упомянуты в этом договоре. В пункте 8 статьи III договора содержатся конкретные перечисления носителей СНВ двух договорившихся сторон. Но не этих систем. Там заявлено, что на дату подписания настоящего документа «существующими типами» межконтинентальными баллистическими ракетами для Российской Федерации являлись МБР «РС-12М», «РС-12М2», «РС-18», «РС-20» и «РС-24», а к существующим российским типам баллистических ракет подводных лодок были отнесены БРПЛ «РСМ-50», «РСМ-52», «РСМ-54» и «РСМ-56». В этой же статье перечисляются существующие у сторон пусковые установки для МБР и БРПЛ двух государств и типы тяжёлых стратегических бомбардировщиков.

Как видно, никаких упоминаний об «Авангардах», «Сарматах» или ещё о каких-то ракетных системах в этом договоре нет и в помине.

В данном контексте имеет значение и пункт 2 статьи II, где говорится о том, что каждая из сторон имеет право самостоятельно определять состав и структуру своих стратегических наступательных вооружений. Немаловажно и положение пункта 1 статьи V, в котором за сторонами признаётся право  производить модернизацию и замену стратегических наступательных вооружений.

Конечно, в том случае, если американская сторона на официальном или на неофициальном уровне вдруг ещё раз поднимет вопрос о ликвидации новых перспективных видов вооружений России на основе Договора СНВ-3, то вполне можно было бы ответить ей в таком же духе, как однажды заявил президент Дональд Трамп по поводу возможных дискуссий с Москвой по проблематике противоракетной обороны: «Я больше не намерен обсуждать вопросы ПРО с Россией. Могу рассматривать их только со своими союзниками по НАТО».

Наш ответ Трампу

Очевидно, по той же логике и в подобном же ключе Москва могла бы отреагировать Вашингтону, одновременно посоветовав ему ещё раз проштудировать Договор СНВ-3, известный там как «New START». Может быть дан и иной ответ американской стороне на её искусственную увязку новых перспективных российских вооружений с Пражским договором 2010 года. Такой ответ может быть прост и конкретен: Москва не намерена вести никаких дискуссий по проблематике ограничений или сокращений названных систем с США, которые до сих пор негативно относятся к 13 международным договорам в сфере контроля над вооружениями, шесть из которых имеют прямое отношение к ядерным вооружениям.

Коснувшись проблематики продления срока действия Договора СНВ-3, президент России Владимир Путин заявил на встрече с главами ведущих мировых информационных агентств 6 июня в Санкт-Петербурге на полях Международного экономического форума, что Россия обогнала своих конкурентов в разработке гиперзвукового оружия.

Он также добавил одну важную субстантивную деталь: новейшие российские высокоточные и суперскоростные системы вооружений способны гарантировать безопасность страны на длительную историческую перспективу. Глава российского государства одновременно не исключил и вероятность отказа России от продления Договора СНВ-3 по вышеназванной причине, а также по причине того, если США не пойдут на его продление на последующие пять лет, то есть до 2026 года.Сейчас у нас на повестке дня продление Договора СНВ-3. Но можно и не продлевать. У нас наши новейшие системы такие, что гарантировано обеспечат безопасность России на достаточно длительную историческую перспективу, имею в виду то, что мы сделали всё-таки значительный шаг вперёд.

Вопросы, на которые Трамп не сможет ответить

Так какой имеется смысл ликвидировать подобные российские системы вооружений, если они действительно могут обеспечить безопасность российского государства на долгие годы вперёд?

Какой в этом имеется смысл, если они уже стали поступать на вооружение российских Вооружённых сил и если они вообще не подпадают под положения Пражского договора?

Какой имеется смысл в этом, если Вашингтон, который пообещал отмалчиваться от изложения своей позитивной позиции по Пражскому договору вплоть до следующего года, временами называя его «невыгодным для Соединённых Штатов», в конечном итоге реально откажется от его продления на последующие пять лет?

Какой в этом имеется смысл ликвидировать подобные российские системы вооружений, если Вашингтон практически отказался признавать наличие взаимосвязи между стратегическими наступательными вооружениями и стратегическими оборонительными вооружениями, что было зафиксировано в преамбуле Договора СНВ-3?

Автор: Владимир Козин, Источник: Еженедельник “Звезда”

Это предложение президента США имеет массу недостатков

По заявлению пресс-секретаря Белого дома Сары Сандерс, в ходе состоявшегося 3 мая 2019 года по инициативе американской стороны телефонного разговора между президентами США и России Дональд Трамп высказался за выработку «нового договора по ядерному оружию» с участием трех ядерных держав: КНР, России и США.

Некоторые российские и зарубежные эксперты выразили глубокое сомнение, что подобная идея может быть реализована с участием ограниченного круга государств (только обозначенные три), если к ним не присоединятся остальные шесть государств, обладающие ядерным оружием и средствами его доставки. Но мир, свободный от ядерного оружия, не может быть ограниченным. Он только может быть универсальным и необратимым.

Было обращено внимание и на то, что идея о «безъядерном мире» по Дональду Трампу не содержит никаких этапов его создания и не определяет конечных сроков выхода на этот рубеж.

Предложение Белого дома подверглось критике и по той причине, что оно не учитывает многие факторы, определяющие уровень стратегической стабильности в мире. Задаются вполне логичные вопросы: намерена ли нынешняя американская администрация вывести из Европы все тактическое ядерное оружие США и изменить свою наступательную ядерную доктрину, предусматривающую применение ядерных потенциалов в первом ударе? Прекратят ли США патрулирование Европы и Азиатско-Тихоокеанского региона тяжелой стратегической авиацией и самолетами «двойного назначения», которые могут нести ядерное оружие на борту? Намерен ли Вашингтон ограничивать бесконтрольное развертывание ударно-боевых и информационно-разведывательных средств ПРО, усиливающих ракетно-ядерные вооружения.

Американский специалист по названным вооружениям Джон Вулфстал, который занимал должность специального советника президента Обамы по вопросам контроля над вооружениями и нераспространению, заявил, что предложение о «безъядерном мире» Дональда Трампа представляет собой «дымовую завесу», которая призвана закамуфлировать окончательный разрыв США не только с Договором РСМД, но и с Договором СНВ-3.

По словам официальных американских представителей, в последнее время Дональд Трамп также сделал акцент на необходимости сокращения расходов на ядерные вооружения только КНР и России, которые расходуют на оборону в целом, соответственно, 250 млрд и 47 млрд долларов. При этом он «забыл» упомянуть возможность сокращения собственных ядерных расходов США, которые во много раз превышают подобные целевые ассигнования Пекина и Москвы.

Принципиально важным представляется напомнить, что 45-й американский президент запросил у конгресса на новый финансовый 2020 год рекордную сумму на военные цели в 750 млрд долларов, часть из которой пойдет именно на модернизацию существующих стратегических и тактических ядерных вооружений США. По данным Бюджетного управления конгресса, США могут получить 494 млрд долларов на финансирование военных ядерных программ в период 2019-2028 годов. Это на 94 млрд долларов, или на 23 процента, больше, чем сумма, которую предполагалась направить на эти же цели в 2017-2027 годах. В бюджете на 2020 финансовый год запрошено 793 млн долларов для завершение разработки и производство новой корректируемой ядерной авиабомбы В-61-12, которая вскоре должна появиться в Европе и в АТР.

С 2025 года начнут появляться первые образцы компонентов носителей принципиальной новой стратегической ядерной триады США, которая будет находиться на вооружении практически до конца текущего столетия. На ее создание и обслуживание потребуется от 1,2 трлн до 1,7 трлн долларов. Ни одно государство в мире не расходует столь внушительных сумм на ракетно-ядерные вооружения. Факт, как говорится, бесспорный.

Следует одновременно учесть, что Дональд Трамп не намерен менять ядерную стратегию, которая основывается на установке «безусловное наступательное ядерное сдерживание». В ней также останутся положения о нанесении первого ядерного удара, концепция «расширенного ядерного сдерживания», концепция о нанесении ядерных ударов ядерными боезарядами малой мощности, доктринальная установка «эскалация с целью деэскалации», то есть установка на применение ядерного оружия с целью деэскалации конфликтов с применением обычных вооружений. США не намерены отказываться от соглашений о «разделении ядерной ответственности», которые они подписали со своими союзниками по НАТО.

Созданию безъядерного мира будет явно препятствовать односторонняя денонсация Соединенными Штатами ДРСМД. 2 августа 2019 года они официально выйдут из него и приступят к испытаниям ракет средней дальности, в том числе мобильно-грунтовых с ядерным снаряжением, которые ранее запрещались этим договором. Вашингтон так и не дал обещания не развертывать такие новые ракеты ни в Европе, ни в зоне АТР.

Одновременно Вашингтон не намерен выполнять в полном объеме Договор СНВ-3 и не собирается продлевать его до 2026 года. Главная причина такой линии заключается в том, что Белый дом рассчитывает иметь большую свободу рук для проведения радикальной модернизации существующих СЯС и создания качественно новой стратегической ядерной триады, которая будет существовать до конца текущего столетия. Как заявила в марте 2019 года заместитель государственного секретаря по вопросам контроля над вооружениями и международной безопасности Андреа Томпсон, Договор СНВ-3 «не представляет интереса» для Соединенных Штатов.  

Одновременно американская сторона не признает взаимосвязь стратегических наступательных ядерных вооружений со стратегическими оборонительными вооружениями, то есть с противоракетными системами, что зафиксировано в преамбуле Договора СНВ-3. В конгресс США внесен законопроект, который ограничивает продление этого договора после 2021 года еще на пять лет.

Что касается вопроса продления Договора СНВ-3 еще на пять лет, то есть до 2026 года, то Москва не исключает возможности обсуждения условий для такого решения. Но именно «условий для продления», а не возможность автоматического продления этого договора, да еще любой ценой и в ущерб свой национальной обороне и безопасности.

Важное обстоятельство: если Россия до 2026 года в случае продления Договора СНВ-3 оставит лимиты по ядерным боезарядам и носителям СНВ соответственно до уровня 1550 и до 800 единиц, то не придется ли ей с учетом появления новых видов российских СНВ преждевременно сокращать существующие, но еще функционально эффективные их виды либо сдерживать поступление на вооружение новых видов СНВ,развертывание которых требуется интересами национальной безопасности? Как будут вписываться в названные количественные «потолки» существующие новые и более перспективные виды российских СНВ, которые должны будут противостоять и новой американской стратегической ядерной триаде, и объединенной глобальной противоракетной инфраструктуре США и НАТО, и другим существующим и новым военным угрозам и вызовам?

По инициативе американской стороны в середине мая 2019 года состоялся визит в Россию государственного секретаря США Майка Помпео. За несколько дней до своей поездки в Россию, выступая в Беверли Хиллс, он вновь обрушился на российскую сторону за «несоблюдение» Договора РСМД, хотя, начиная с 1999 года, Соединенные Штаты нарушили его 117 раз и при этом до сих пор не привели доказательств его нарушения со стороны России.

Уже после проведения встречи в формате Владимир Путин и Майк Помпео в середине мая упомянутая ранее Андреа Томпсон вновь предпочла уклониться от ответа на вопрос: собирается ли Вашингтон продлить срок действия Договора СНВ-3 на пятилетний срок или нет. «Администрация до сих пор не приняла какое-то решение о возможном продлении срока действия Договора СНВ-3», – заявила она.

Все названные обстоятельства вступают в явное противоречие с планом Дональда Трампа о создании некоего ограниченного по форме и по содержанию некоего «безъядерного мира», существенные детали которого он так и не огласил.

Как сообщил помощник президента России Юрий Ушаков, прорыва в отношениях Соединенных Штатов и России по итогам сочинских бесед «пока нет». По его словам, одной из ключевых тем стал вопрос стратегической стабильности. В частности, было выражено разочарование в связи с решением Вашингтона выйти из Договора РСМД. Кроме того, американская и российская стороны обсудили ситуацию вокруг договора о СНВ-3. Юрий Ушаков заявил, что если в Вашингтоне заранее не определятся по своей позиции, то российской стороне придется принимать «все необходимые меры для обеспечения собственной безопасности и повышения обороноспособности».

Автор: Владимир Козин, Источник: InfoRos

10 лет назад Россия и США договорились по ядерным ракетам, и мир стал безопаснее. Но надолго ли?

Ровно 10 лет назад, 8 апреля 2010 года, президент России Дмитрий Медведев и президент США Барак Обама подписали одно из важнейших соглашений по ядерному оружию в современной истории — договор о сокращении стратегических наступательных вооружений, который получил название СНВ-III. Тогда это событие вызвало эйфорию в мире — Россия и США не только договорились в несколько раз сократить свой арсенал, способный, по мнению некоторых экспертов, не единожды уничтожить весь земной шар, но и стали называть друг друга «стратегическими партнерами». Однако СНВ-III вскоре может прекратить свое существование. Почему договор стал невыгоден Дональду Трампу и почему Россия не может пойти на уступки Америке, «Ленте.ру» рассказал ведущий эксперт Центра военно-политических исследований МГИМО МИД России, член-корреспондент Академии военных наук Владимир Козин.

***

«Лента.ру»: Какое место занимает договор СНВ-III в системе двусторонних договоров между СССР (а затем Россией) и США об ограничениях стратегических ядерных сил?

Владимир Козин: Договор СНВ-III или Пражский договор 2010 года по-прежнему занимает одно из важнейших мест в сфере контроля над ядерными вооружениями. Его наличие позволило двум сторонам опуститься до уровня 1550 стратегических ядерных боезарядов и до 800 оперативно развернутых и неразвернутых носителей таких зарядов, которые имеет традиционная стратегическая ядерная триада. Но, как известно, его действие (если оно не будет продлено) должно закончиться 5 февраля 2021 года.

- Договор СНВ-III продолжает собой СНВ-I, а не СНВ-II, который подписали в январе 1993 года. Почему второй договор ушел в историю раньше срока?

- Договор СНВ-II позволил сократить свои стратегические наступательные вооружения до уровня трех тысяч ядерных боезарядов для каждой стороны. Он также заблокировал использование межконтинентальных баллистических ракет с разделяющимися головными частями индивидуального наведения. Но когда США в одностороннем порядке денонсировали Договор по ПРО 1972 года, то Россия вышла из Договора СНВ-II.

- То есть той же «Сатаны» мы бы лишились совсем…

- Да, я считаю, в этом вопросе с нашей стороны было дано неаккуратное согласие, поскольку американцы мало что предложили взамен. Наоборот, они продолжали модернизацию своих стратегических наступательных ядерных вооружений.

Раз договор не был ратифицирован одной стороной, то, фактически, он не предусматривал никаких ограничений и для другой, то есть для нашей страны. Ну, а на нет и суда нет, как говорят.

Поэтому в 2002 году был заключен Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов (СНП), другое его название — Московский договор. Однако он не вводил ограничений по носителям. А в 2010 году появился СНВ-III, который, как я уже сказал, ограничивал количество и ядерных стратегических боезарядов, и их носителей.

- Какими подошли Россия и США к моменту начала переговоров по СНВ-III? Можете припомнить, какая атмосфера царила в отношениях между странами в этой сфере?

- Чтобы проиллюстрировать, какая царила тогда атмосфера, я хочу привести в пример вот какой эпизод. В 2010 году, вскоре после подписания договора СНВ-III, на саммите НАТО в Лиссабоне состоялось заседание Совета Россия — НАТО, где стороны признали друг друга стратегическими партнерами. Это была определенного рода эйфория. Как видите, даже использовался термин «стратегические партнеры», то есть термин, который сейчас американская сторона нигде и никогда относительно Российской Федерации или Китайской Народной Республики не применяет. Мы фигурируем в документах внешней политики США или НАТО только: а) как «агрессор», б) как «аннексор» и в) как «противник», по-английски «adversary». Поэтому на нас навесили такой несправедливый тройной ярлык. Сейчас, конечно, никакого стратегического партнерства между Москвой и Вашингтоном нет.

- А кто был главным инициатором подписания СНВ-III с американской стороны и с нашей?

- Этого никто не скажет. Высшее военно-политическое руководство. А персонально? Те, кто стоял у руля власти. Традиционно, конечно, решения в этой сфере согласовывались и с руководством министерств и ведомств, которые имели отношение к данному вопросу.

Хотел бы заметить, что, несмотря на использование термина «стратегическое партнерство», надо иметь в виду два обстоятельства. Во-первых, в 2002 году американцы в одностороннем порядке, без всяких понятных и здравых объяснений, вышли из Договора по противоракетной обороне 1972 года и дополнительного Протокола к нему, который появился в 1974 году. А в декабре 2009 года тогдашний американский президент Барак Обама во всеуслышание объявил, что американцы начинают развертывание сначала региональной, а потом и глобальной системы ПРО.

Региональная ПРО развертывалась в виде Европейского поэтапного адаптивного подхода. Но сейчас ПРО США не ограничивается только европейским континентом. Есть зона такой обороны в Тихоокеанском регионе, в зоне Персидского залива. Еще раньше она появилась на континентальной территории США. Ее особенность состоит в том, что такой противоракетный «щит» относится к средствам передового базирования, то есть выдвигается к территориям потенциальных «противников». Другая ее особенность заключается в том, что она может выполнять и оборонительные, и наступательные функции.

Так что не так все было просто в отношениях наших стран. Я не совсем понял, почему мы, российская сторона, в 2010 году вдруг согласились на подписание договора СНВ-III, который, по сути, никак не был увязан с развитием американской системы ПРО, а также с сохранением и модернизацией американского тактического ядерного оружия (ТЯО), которое тоже находится в Европе уже почти 70 лет. Это довольно странно.

Американцы никогда не скрывали, что использовали переговорный процесс для выработки выборочных решений в сфере контроля над вооружениями (или селективных, как они их называли). То есть неизменно предлагали сокращать системы вооружений, попадающие под СНВ, но не трогать ПРО и ядерные вооружения тактического назначения.

При возможном продлении договора СНВ-III эти два обстоятельства, иначе говоря, увязку с американской системой ПРО и тактическим ядерным оружием США в Европе и в Азии, где оно может появиться, надо обязательно ставить на первое место наряду с рядом других вопросов, которые реально влияют на стратегическую стабильность и глобальную безопасность.

- Какие это вопросы?

- Помимо ПРО и ТЯО, о чем я уже сказал, необходимо договориться о том, чтобы Вашингтон не нарушал собственно договор СНВ-III. А эти нарушения по-прежнему продолжаются. Например, переоборудование тяжелых стратегических бомбардировщиков под неядерные задачи, которые можно переоборудовать обратно. Для этого достаточно привести в боевую готовность блоки управления ядерным оружием, которые имеются на каждом американском стратегическом бомбардировщике, и загрузить на них ядерное оружие.

Нарушением является то, что американцы имеют больше шахтных пусковых установок под межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) наземного базирования. Больше на 50 единиц, чем у них имеется таких наземных МБР. То есть они имеют всего 400 ракет Minuteman III, а шахтных пусковых установок (ШПУ) на континентальной части территории США — на 50 больше.

Другими словами, 50 ШПУ — ложные. И мы не знаем, в какие конкретно ШПУ загружены реальные МБР, а какие из них — пустые. Это позволяет американцам рассредоточить оружие первого или второго ядерного удара на гораздо большей площади. И нам пришлось бы со своей стороны использовать больше ракет, чтобы уничтожить эти пусковые установки.

И наконец, американцы не выполняют очень важное положение, которое содержится в преамбуле договора СНВ-III, — об органической взаимосвязи между стратегическими наступательными ядерными вооружениями и стратегическими оборонительными, то есть противоракетными видами вооружений. Они считают, что преамбула не так важна, как оперативная часть договора. Мол, американцы не обязаны это выполнять. Но это не так. Мы категорически против подобной трактовки. Договор всегда един: что преамбула, что постатейная оперативная часть. Это один и тот же документ, его нельзя делить: это выполняем, а это не выполняем.

США в одностороннем порядке вывели из-под действия договора 56 пусковых установок баллистических ракет подводных лодок Trident-II и 41 тяжелый бомбардировщик B-52H. Это позволяет им сохранить в качестве неучтенных 1200 ядерных боезарядов.

Далее, почему бы не выдвинуть условие американской стороне, если переговоры о продлении или непродлении СНВ-III состоятся, о взаимном неприменении ядерного оружия при первом ударе. Американская сторона категорически отказывается от принятия на себя такого обязательства, и такая точка зрения закреплена в национальной ядерной доктрине, которая называется «Обзор ядерной стратегии».

Говоря простым языком, это ядерная стратегия США, принятая в 2018 году. Там предписано, что США никогда не возьмут на себя обязательство о неприменении ядерного оружия при первом ударе. Но это очень опасная линия.

Также американской стороне нужно сказать, что в упомянутой ядерной стратегии 2018 года есть 14 положений, которые позволяют американцам применять ядерное оружие при первом ударе — как в превентивном, так и упреждающем. Для сравнения, в ядерной стратегии Барака Обамы было всего шесть таких положений. Ну, а если сравнивать с российской ядерной доктриной, у нас были, есть, и, думаю, будут только два основания. Они широко известны (согласно действующей редакции военной доктрины, Россия оставляет за собой право применить ядерное оружие в ответ на применение против нее и (или) ее союзников ядерного и других видов оружия массового поражения, а также в случае агрессии против России с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства — прим. «Ленты.ру»).

Также перед Вашингтоном надо более жестко ставить вопрос о том, чтобы он ратифицировал Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний. Россия сделала это в 2000 году, а США по-прежнему уклоняются. И в их действующей ядерной стратегии черным по белому написано, что они не собираются его ратифицировать. Более того, полигону в штате Невада — это объект, где традиционно проводятся испытания ядерных устройств, — предписано быть готовым для возможного возобновления ядерных испытаний. И Национальному управлению по ядерной безопасности США тоже предписано заниматься этим вопросом.

Наконец, американцы не согласились с нашей идеей не развертывать ракеты средней и меньшей дальности в районах, где их нет в настоящее время. Это вооружения, которые ранее попадали под другое соглашение — Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД). Но российский мораторий они не поддержали.

Более того, есть еще одна опасная вещь, о которой мы мало говорим, и я не понимаю, по какой причине. С марта 2004 года Североатлантический союз начал и до сих пор круглосуточно и круглогодично продолжает операцию ВВС НАТО, которая называется «Балтийское воздушное патрулирование» (Baltic Air Policing). Эта операция проводится в воздушном пространстве трех государств Балтии — Латвии, Литвы и Эстонии, а недавно распространилась и на Польшу. Там задействованы самолеты всех трех ядерных держав Запада (США, Великобритании и Франции), которые в том числе могут нести ядерное оружие. И мы не знаем, несут ли их самолеты во время патрулирования неба стран Балтии такое оружие или нет. Проверить это невозможно каким бы то ни было образом.

Ну и тема, которая сейчас стала звучать все больше и больше, это развертывание в космосе ударных космических вооружений, в том числе класса «космос — космос» (это противоспутниковые системы) и класса «космос — поверхность» (это системы противоракетной обороны против баллистических ракет, которые уже начали движение со своих баз).

Короче говоря, остается слишком много таких вопросов. Все они реальные, это не какие-то искусственные увязки. Перед тем как окончательно решить, продлевать или не продлевать договор СНВ-III, нужно получить четкий ответ американской стороны. Если они от всего этого откажутся, то продлевать этот договор для Российской Федерации нет никакого смысла вообще. Тем более, если американская сторона по-прежнему будет настаивать на том, чтобы не только ГПББ «Авангард», не только новая МБР «Сармат», а еще четыре новых, так называемых «экзотических» вида вооружения, — «Кинжал», «Буревестник», «Посейдон» и «Пересвет» — тоже попадали бы под ограничения договора СНВ-III, в котором нет положений, распространяющихся на эти «экзотические» виды вооружений. Их кто-то назвал термином «великолепная шестерка».

 «За объявление идеи безъядерного мира Обама получил Нобелевку»

- Одним из инициаторов заключения договора СНВ-III был тогдашний президент США Барак Обама, который занимался вопросами ядерного разоружения еще до своего избрания главой государства. Как вы думаете, не было ли это соглашение для него, прежде всего, имиджевым проектом?

- Нет, какой же это имиджевый проект, если мы его подписали и успешно ратифицировали! Но надо иметь в виду, что еще до того, как он стал президентом, и после того, как он утвердился на этом посту, его советнический аппарат отстаивал идею глобальной ликвидации ядерного оружия к какому-то сроку. Но впоследствии американское военно-политическое руководство пришло к мнению, что безъядерный мир — это весьма отдаленная идея.

Барак Обама, уже будучи президентом, во время посещения Праги в апреле 2010 года оговорился, что он не настолько наивен, чтобы предположить, что идея безъядерного мира воплотится при его жизни. А некоторое время спустя государственный секретарь США Хиллари Клинтон, выступая на публичной лекции в Вашингтоне, заявила, что идея безъядерного мира вряд ли будет реализована при жизни уже нескольких поколений американцев.

То есть спохватились, начали активно заниматься двумя вещами: модернизацией стратегических наступательных вооружений, выработкой первых наметок создания принципиально новой стратегической ядерной триады, всех трех ее элементов и глобального развертывания системы противоракетной обороны, которая к тому времени уже могла создаваться и развертываться американцами без всяких ограничений после того, как они разорвали договор по ПРО 1972 года.

А так — первоначальная идея была очень громкая. Только за это, за объявление идеи безъядерного мира, Обама, как мы помним, получил Нобелевскую премию, но потом передал ее на благотворительные нужды. Он видимо понял, что премию должны давать за какие-то конкретные дела, а не за декларации. Кроме того, надо учитывать, что США при Обаме, по сути дела, начали активно заниматься милитаризацией космоса и разработкой гиперзвуковых высокоточных систем, но потом несколько отстали от нас в последней сфере.

- Вы упоминали, что вам не очень ясна логика нашего руководства, которое заключило СНВ-III, не увязав его с рядом других аспектов. Можете порассуждать, почему так сложилось? Почему тогдашний президент Дмитрий Медведев заключил именно такой договор?

- Порассуждать можно, хотя открытых, откровенных заявлений о том, почему так произошло, я до сих пор не увидел. Ни тогда, ни сейчас. Я считаю, что это было не совсем правильное решение, потому что селективный или выборочный подход к проблеме контроля над вооружениями может притормаживать гонку вооружений на каких-то определенных участках, например, на ракетно-ядерном направлении, но одновременно позволяет другой стороне интенсивно двигаться в развитии других систем, как выяснилось. И противоракетной обороны, и в космосе, которые не имеют никаких ограничителей. И так далее.

Чем это можно объяснить? Может быть, желанием показать всему миру, что процесс сокращения ядерных вооружений продолжается, что идет постепенное снижение их числа. В договоре СНВ-I максимальный потолок для каждой стороны был 6000 боезарядов, а потом, в договоре СНВ-III, он опустился примерно до 1,5 тысячи зарядов.

А значит, видимо, и Вашингтон, и Москва исходили из того, что нет никакой необходимости держать такое огромное количество боезарядов только в области стратегических наступательных вооружений, что можно было неоднократно взорвать земной шар.

Не был выработан алгоритм нахождения разумного минимального предела, ниже которого опускаться было бы опасно, и выше которого было бы нецелесообразно производить избыточное количество ядерных боезарядов, которые со временем устаревают, нуждаются в обслуживании и замене.

Но, поскольку с американцами ракетно-ядерные проблемы решаются с большим скрипом, особенно при нынешней республиканской администрации Трампа, я не уверен, что встреча пяти ядерных держав, постоянных членов Совета Безопасности ООН, в рамках Генеральной Ассамблеи в сентябре этого года поможет разрешить все эти вопросы. Их порядка дюжины, но все они очень важные.

Почему у меня такое пессимистическое настроение? Пока я не увидел никаких позитивных шагов в этом направлении со стороны США. Даже просто заявления Трампа нет по этому вопросу. До сих пор он тянет резину, и это неслучайно. Он хочет для себя путем такой тянучки еще до всяких переговоров соответствующего характера выторговать у нас уступки по новым системам из «великолепной шестерки», новым МБР и так далее.

Главная цель американской стороны, сделавшей упор на увязке новых российских перспективных систем вооружений с Пражским договором, заключается в том, чтобы с помощью словесных ухищрений и искусственных увязок лишить Россию возможности создания и развертывания таких систем вооружений, по которым у США либо имеется серьезное отставание, либо тех, что у них отсутствуют, и таким образом лишить ее явного перспективного стратегического преимущества.

Хотя из «великолепной шестерки» только МБР «Сармат» могла бы попадать под ограничения договора СНВ-III. Но ракеты, которые испытываются, не производятся в массовом порядке и еще не приняты на вооружение, не могут считаться попадающими под ограничения этого договора. Я думаю, что до окончания срока действия СНВ-III «Сармат» еще не будет принят на вооружение в российские ракетные войска стратегического назначения.

 -А кто больше выиграл от договора СНВ-III?

- Американцы считают, что больше выиграли мы, российская сторона. А они, мол, проиграли. Однако я считаю недостатком договора для нас, что не включили в постатейную часть формулировки об органической взаимосвязи между стратегическими наступательными ядерными вооружениями и стратегическими оборонительными системами вооружений. Это надо было закрепить в какой-то отдельной статье. И не просто в виде «взаимосвязи», а в виде предметных ограничений систем ПРО передового базирования.

Еще одним недостатком этого документа является то, что американская стратегическая тяжелая авиация по сути освоила воздушное пространство над Европой и Азиатско-Тихоокеанским регионом. На эти действия не были введены никакие ограничения. А ведь такие самолеты могут нести ядерное оружие — и вблизи Северной Кореи, и вблизи Калининградской области. Стратегическая тяжелая авиация США, а конкретно B-52H, уже неоднократно летала над Балтийским морем, над Черным морем и проводила условные бомбометания с использованием учебных ядерных боезарядов. В октябре прошлого года один из таких самолетов B-52H сбросил учебную ядерную авиабомбу на литовский полигон всего в 60 километрах от Калининградской области. Что это такое? Зачем это нужно? Мы не занимаемся такими бомбометаниями в государствах X или Y, территория которых примыкает к континентальной части США. В договоре надо было как-то прописать такую сдержанность применительно к тяжелой стратегической авиации сторон. Но пока это остается без ограничений.

С другой стороны, американцам нельзя было давать большие инспекционные права на мониторинг российских мобильных МБР.

Ну, и количество шахтных пусковых установок должно точно соответствовать количеству МБР наземного базирования. И нельзя, скажем, переоборудовать баллистические ракеты подводных лодок под установку неядерных боезарядов на них, потому что это невозможно верифицировать другой стороне, инспекционным группам. Или устанавливать на них заряды малой мощности — в 5 килотонн и ниже. Таким образом, существует очень много вопросов.

В итоге соответствующих переговоров о продлении договора СНВ-III мы не ведем, но ведем консультации по вопросам стратегической стабильности. Но, во-первых, их было очень мало. К тому же на консультациях по вопросам стратегической стабильности не принимаются ключевые решения. Это только площадки для обмена мнениями для выяснения каких-то вопросов. Там не создаются проекты соглашений, допустим, договора СНВ-IV. Американцы, например, пытаются рассуждать о том, чтобы какая-то будущая договоренность в рамках СНВ-IV касалась тактических ядерных вооружений. Причем и КНР, и России, и США. Но Вашингтон ничего по этой проблематике не конкретизирует. Вероятно, хочет оставить свои ТЯО в Европе.

Допустим, при обсуждении этой темы — ТЯО — американцы, что, — собираются оставить свои ядерные вооружения в Европе, которые находятся уже почти 70 лет на территории четырех государств континента? А ведь скоро появится модернизированный вариант ядерной бомбы B61-12 — более точной и корректируемой, которая будет сбрасываться не на парашюте.

В общем, вопросов очень много, и, повторюсь, никакого движения навстречу со стороны США нет, и Трамп до сих пор по ним не высказался. Но по санкциям и разным гадостям в адрес России — неоднократно. Высказывания министра обороны и госсекретаря по контролю над ядерными вооружениями носят завуалированный характер, а по космическим, противоракетным и гиперзвуковым системам — довольно агрессивный.

«Трамп дал указание спрогнозировать, как поведут себя Россия и Китай, если США выйдут из СНВ-III»

- А дальше что будет?

- Лично у меня есть предположение, что американцы откажутся от продления СНВ-III и объявят об этом в этом году или в начале следующего. Произойдет это, как мне кажется, по двум причинам. Во-первых, как мы помним, американцы, в одностороннем порядке вышли из ДРСМД. Они тогда попытались увязать с этим договором ракеты средней и меньшей дальности КНР. Китай отказался. А раз так, заявили американцы, нам нет смысла оставаться в этом договоре. И вышли. Сейчас ими выдвигается точно такое же предварительное условие: Китай должен присоединиться к сокращению СНВ и ТЯО Россией и США. Но Пекин уже заявил, что не будет участвовать в этом тройственном переговорном процессе по одной простой причине — его СНВ и ТЯО гораздо меньше в количественном соотношении, чем у американцев. То есть в США появится искусственная увязка с отказом КНР участвовать в этом процессе. Сошлются на его несговорчивость и выйдут из этого договорного акта.

Второй признак — и, на мой взгляд, очень существенный — заключается вот в чем. Трамп дал Государственному департаменту США, Министерству обороны, а также ведомству, которое объединяет 17 различных разведывательных организаций, указание спрогнозировать, как поведут себя Россия и Китай, если США выйдут из СНВ-III. Это значит, что они уже думают о возможности выхода из договора, раз ставят такие задачи перед этим триумвиратом.

В целом на сегодняшний день воз и ныне там. Да, ситуация сложная, но не трагическая. Я бы не падал в обморок, даже если договор СНВ-III не будет продлен американской стороной в феврале 2021 года.

- Почему?

- Первая причина: если договор продолжит свое действие еще на пять лет, до 2026 года, это будет означать, что Россия, чтобы оставаться в установленных этим соглашением лимитах, должна будет либо ликвидировать еще действующие системы СНВ прежних проектов, которые давно находятся у нас на вооружении, но еще являются вполне эффективными, либо не принимать на вооружение новые системы, которыми надо будет заменять более ранние образцы.

Вторая причина: неучастие России в договоре СНВ-III или СНВ-IV будет неправильным, поскольку американцы не захотят, чтобы их ядерные союзники Великобритания и Франция участвовали в переговорном процессе с Россией и США. Две эти страны-участницы НАТО готовы пообсуждать эту тему в кулуарах Генассамблеи ООН в сентябре. Но только обсуждать. Обама вскоре после того, как стал президентом, тоже проводил такие обсуждения — даже в Совете Безопасности ООН, и тоже со всей ядерной пятеркой. Но тогда ни о чем не договорились: слишком резкими были разногласия и диаметрально противоположными позиции сторон.

Поэтому, если американцы будут говорить, что под действие СНВ-III должны попадать не только «Авангард» и «Сармат», но и все остальные системы из «великолепной шестерки», даже боевой лазер «Пересвет», как заявляет министр обороны США Марк Эспер, то зачем же нам нужен такой ограничивающий нас договор? Это нецелесообразно.

Возникает вопрос, зачем нам добровольно отказываться от этих прекрасных видов вооружения, которые не имеют аналогов в мире, — только ради того, чтобы американцы остались в договоре СНВ-III? Это их дело, они могут выйти из него в любой момент, и, соответственно, мы будем свободны в обеспечении своей обороноспособности. То есть нельзя автоматически продлевать СНВ-III. Это, я считаю, должно быть нашей железобетонной позицией. Можно обсуждать только условия, но никак не само автоматическое продление.

А условий много, я о них уже говорил, и все они важные, абсолютно все. Взять то же тактическое ядерное оружие: Польша закупает 32 многоцелевых истребителя-бомбардировщика F-35A. Это сертифицированный носитель ядерного оружия США. А зачем Польша закупает носитель ядерного оружия? Однажды бывший польский министр обороны прямым текстом заявил, что Варшава хочет, чтобы США разместили свое ядерное оружие на территории Польской республики, как на территории Германии, Бельгии, Нидерландов, Италии и азиатской части Турции.

Но надо иметь в виду, что есть противоракетный комплекс в Редзиково в Польше, который все еще достраивается. Его строительство затянулось, но он будет достроен, американцы к этому стремятся и выделили на это дополнительные деньги. Еще есть комплекс ПРО США в Девеселу в Румынии. Каждый из этих объектов имеет по 24 пусковые установки, в которые могут загружаться три вида ракет: собственно ракеты-перехватчики системы ПРО, крылатые ракеты наземного базирования, в том числе ядерные ракеты средней дальности, а также новые американские гиперзвуковые системы, которые сейчас только разрабатываются. В настоящее время в США имеется около десяти различных проектов такого рода для всех четырех видов вооруженных сил: для сухопутных войск, ВМС, ВВС и стратегических ядерных сил США.

То есть эти шахты универсальные. Там ничего не надо менять, их диаметр подходит под любые виды ракет. Программное обеспечение разработано, алгоритм есть, потому что на американских кораблях системы Aegis используются точно такие же установки, они уже давно стоят на вооружении, и туда можно загружать четыре вида ракет в зависимости от ситуации в регионе и в мире. И противокорабельные, и противолодочные, и противовоздушные, и для противоракетной обороны. Никаких особых переделок при этом не требуется, шахта одна и та же. Aegis наземного базирования в Румынии и Польше — это точно такая же корабельная установка, которая просто частично трансформирована и перенесена на сушу.

Поэтому вести дела с Трампом в сфере контроля над вооружениями очень трудно. Все его пять общенациональных стратегий носят откровенно наступательный характер и ориентированы против России и КНР. Я имею в виду стратегию национальной безопасности, стратегию национальной обороны, стратегию противоракетной обороны, космическую стратегию и ядерную стратегию США. И для того, чтобы пойти на какие-то конструктивные шаги или достижение компромисса с Россией или с КНР, им надо переписать заново всю эту пятерку ключевых стратегий федерального значения. Например, оказаться от установок: «запуск по предупреждению» (о ракетном нападении) и «запуск до запуска» (запуск своих ракетных систем до их запуска противником). Перечеркнуть установку «эскалация для деэкскалации». Отменить соглашения о совместных ядерных миссиях с союзниками по НАТО.

Но это так просто не делается. Для этого нужно провести соответствующую обработку населения, повлиять на оппозицию в лице Демократической партии, создать определенный настрой, что подобный шаг представляется для Америки важным и нужным. Иначе Трампа никто не переизберет на второй срок, если он пойдет навстречу задаче укрепления глобальной безопасности и снижению роли ядерного оружия в мировой политике только в рамках своего единоличного президентского решения.

Мне представляется, что если совещание пятерки ядерных держав по этому вопросу «на полях» Генассамблеи ООН в сентябре этого года все же состоится, а практические решения на нем приняты не будут, то России нужно просто напрямую обратиться к мировому сообществу, рассказать о нерешенных проблемах, показать реальную опасность, которая существует, и сказать: пожалуйста, решайте, что делать в такой ситуации. А также заявить, что мы не можем уговорить своих западных визави по поводу достижения продуктивной договоренности о ядерной сдержанности. Не о ядерном сдерживании, а именно договоренности о ядерной сдержанности.

Возьмем, например, ядерную стратегию США. Ее можно охарактеризовать всего четырьмя словами: безусловное наступательное ядерное сдерживание. А у нас с КНР — в этом наши стратегии практически одинаковые — в основе лежит условное оборонительное ядерное сдерживание. «Условное» здесь означает: «если на нас нападут». «Оборонительное» означает отказ от первого ядерного удара. Некоторые считают, что этому противоречит вторая часть нашей ядерной доктрины — если будет совершено нападение на территорию РФ с применением обычных видов вооружений, когда под угрозу будет поставлено само существование нашего государства. Но все равно здесь используется слово «если». То есть не будет подобной «неядерной» агрессии — не будет никакого ядерного удара.

- Может, надо что-то большее западным странам предложить с нашей стороны?

- В дипломатии, в особенности разоруженческой, никогда заранее нельзя объявлять, на что мы можем пойти. Это как в торговле: если вы, как продавец товара, на базаре первым предложите покупателю самую минимальную цену за свой товар, то он всегда согласится с этим и никогда не предложит вам более высокую плату за свою покупку. Поэтому надо делать так, как однажды Иосиф Сталин говорил Вячеславу Молотову: «Просите больше, а там посмотрим».

А у нас некоторые даже в МИДе заявляют, что «Сармат» и «Авангард» попадают под ограничения Договора СНВ-III. В недавнем интервью журналу «Arms Control Today» посол России в США Анатолий Антонов заявил следующее: «Мы открыты для дискуссий в рамках стратегического диалога о новейших и перспективных вооружениях, которые не попадают под Договор СНВ-III. Вместе с тем обсуждение этой темы должно вестись комплексно — с учетом интересов обеих сторон».

Это неправильно, ведь Трамп до сих пор вообще ничего не сказал по этому поводу. И я не уверен, что он когда-то нам предложит что-то вроде: «Я готов сократить свою самую лучшую гиперзвуковую программу, а также не принимать на вооружение принципиально новую МБР Minuteman IV только для того, чтобы вы согласились продлить договор СНВ-III». Думаю, что американцы так никогда не скажут.

Заметно, что российская сторона сейчас немного снизила свою активность с целью чрезмерно настойчивого «приглашения» США к диалогу и перестала высказываться на эту тему. Ждем, когда Трамп выскажется по ней. Это правильно, надо подождать, когда выскажется именно он как глава государства и верховный главнокомандующий, и только тогда мы сможем «разобрать по косточкам» его заявление. И только тогда мы сможем что-то дальше предпринимать и как-то прореагировать. Но системы вооружений, в которых мы сильны в технологическом плане, нельзя сдавать ни за какие коврижки, а тем более пока за пустоту с другой стороны.

Кстати, тот же Трамп показал практический пример. Однажды он заявил, что не собирается обсуждать вопросы противоракетной обороны с Российской Федерацией и готов это делать только со своими прямыми союзниками по НАТО. И нам надо сказать, что пока мы находимся впереди в области гиперзвука и других перспективных систем вооружений, мы не собираемся обсуждать вопросы сокращения этих систем ни с кем. Вот когда догоните нас, когда учтете все наши реальные озабоченности в сфере контроля над вооружениями, в особенности ядерными, противоракетными и ударными космическими видами вооружений, тогда и посмотрим, что с ними делать.

Беседовал Игорь Дмитров, Источник: Lenta.ru

В Пентагоне заявили о готовности провести ядерное испытание в течение нескольких месяцев.

Вашингтон может возобновить ядерные испытания, от проведения которых он воздерживался почти 28 лет. Свидетельством тому стало закрытое совещание высокопоставленных представителей «высших органов национальной безопасности» США, которое, по информации газеты «Вашингтон пост», состоялось 15 мая и на котором обсуждалась тема возобновления ядерных испытаний на полигоне в штате Невада.

Последний подземный взрыв ядерного устройства на этом полигоне Соединённые Штаты провели в сентябре 1992 года. С тех пор состояние американского ядерного потенциала проверялось с помощью системы специальных тестов с использованием возможностей компьютерной техники. Она, по словам директора по исследованиям оборонной политики американского института Катона Эрика Гомеса, которые приводятся на американском сайте Defence news, весьма совершенна и, по утверждению американцев, даже по ряду параметров превосходит аналогичные системы России и Китая.

Однако этого сегодня уже недостаточно тем американским кругам, которые вознамерились переформатировать мировой порядок. Именно на это нацелен ряд шагов, которые сделала нынешняя республиканская администрация.

Среди новых стратегических установок выделяется стремление обновить ядерный арсенал США. Предлагается «вскрыть» невадский ядерный полигон с целью возобновления на нём испытаний ядерных взрывных устройств. Ими будут оснащаться боезаряды нового поколения, которые планируется устанавливать на носители полностью обновляемой стратегической ядерной триады, к созданию которой американская сторона уже приступила.

Об этом написано, как говорится, чёрным по белому, в открытой части стратегии, названной «Обзор ядерной политики Соединённых Штатов Америки» и обнародованной в 2018 году. В частности, в ней подчёркнуто, что «Соединённые Штаты должны сохранять готовность к возобновлению ядерных испытаний в случае необходимости с целью ответа на сильные технологические или геополитические вызовы».

Национальному управлению ядерной безопасности при министерстве энергетики США, которое в пределах своих полномочий отвечает за разработку, производство, безопасность и надёжность ядерного оружия, поручено выполнить необходимые подготовительные работы на полигоне в штате Невада и провести ядерные испытания, «если об этом будет принято соответствующее решение».

Что касается решения, то оно на упоминавшемся выше заседании пока не принято – обсуждение вопроса о возобновлении ядерных испытаний будет продолжено. Однако в Пентагоне уже заявили, что испытания могут быть проведены в течение нескольких месяцев, если поступит соответствующее распоряжение президента.

Как отметил исполняющий обязанности помощника главы военного ведомства США по ядерным вопросам Дрю Уолтер, хотя невадский полигон законсервирован, национальное управление ядерной безопасности сохраняет возможность возобновить проведение испытаний в определённые сроки. Управление, сообщил он, располагает специально оборудованным шахтным стволом на невадском полигоне, который предназначен для проведения такого экстренного испытания.

А пока подготовка к этим «экспериментам» стала обеспечиваться традиционным масштабным дезинформационным прикрытием. Американская пропагандистская машина уже несколько месяцев продолжает «наводить тень на плетень», пытаясь голословно обвинить Россию и КНР. Подобные обвинения были отражены в очередном годовом докладе государственного департамента США о выполнении соглашений в сфере контроля над вооружениями, который был выпущен в апреле этого года.

Естественно, что никаких доказательств в поддержку такого заявления Вашингтон не предъявил.

Не подтвердили эту американскую сказку и сейсмологические станции, имеющиеся во многих государствах мира. А Москва и Пекин с понятным возмущением опровергли очередные американские измышления.

Своего рода прикрытием истинных намерений Вашингтона следует считать и высказываемые за океаном предположения, что Белый дом хотел бы с помощью проведения новых ядерных испытаний подтолкнуть Пекин стать участником каких-то будущих переговоров по сокращению ядерных вооружений с участием США, России и Китая.

Как известно, в Пекине решительно отказываются от участия в подобного рода переговорах, указывая, что существует пятикратный дисбаланс между ядерными арсеналами США и КНР в пользу первых. Также отмечается, что своими разговорами о проведении взрывов на невадском полигоне американская сторона рассчитывает обеспечить себе благоприятную позицию на этих переговорах.

Тем временем приготовления к возобновлению ядерных испытаний в США вызвали критическую реакцию в различных странах мира, в том числе и в американском экспертном сообществе. «Это было бы приглашение другим странам, обладающим ядерным оружием, последовать примеру США», – заявил, например, исполнительный директор некоммерческой американской ассоциации по контролю над вооружениями Дэрил Кимбалл. По его мнению, такой шаг стал бы «началом беспрецедентной гонки ядерных вооружений».

Совершенно очевидно, что возобновление ядерных испытаний Вашингтоном взорвёт Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ). Он был принят в 1996 году и пользуется значительной поддержкой в мире (подписан 184 и ратифицирован 168 странами). Однако документ вступит в силу только после его ратификации всеми 44 поимённо названными государствами-участниками, в том числе и Соединёнными Штатами. США же его до сих пор не ратифицировали. Россия ратифицировала ДВЗЯИ в 2000 году.

Отказ Вашингтона от ратификации ДВЗЯИ – даже если США не станут проводить ядерные испытания – подтверждает стремление этой сверхдержавы до основания разрушить систему контроля над вооружениями. В 2002 году США вышли из Договора по ПРО, в 2018 году – из «иранской ядерной сделки», в 2019 году – из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, а в мае этого года объявили о готовности денонсировать Договор об открытом небе.

Пока неясной остаётся судьба Договора о стратегических наступательных вооружениях (СНВ-3), который прекратит своё действие в феврале 2021 года, если не будет продлён ещё на пять лет. Американская сторона делает противоречивые заявления по этому поводу.

Есть ещё Соглашение о предотвращении инцидентов в открытом море за внешним пределом территориальных вод и в воздушном пространстве над ним, которое Вашингтон не желает распространить на подводные лодки, находящиеся в подводном положении, в том числе и на ядерные.

Таковы реалии, которые не могут не учитывать и в Москве, и в Пекине.

Автор: Владимир Козин, ведущий эксперт Центра военно-политических исследований МГИМО МИД России, член-корреспондент Академии военных наук.

Источник: “Красная звезда”

Что по этому поводу думают общественные движения?

24 августа этого года десятки американских и европейских некоммерческих миротворческих и антиядерных движений и организаций открыли для подписания подготовленное «Обращение к президентам, премьер-министрам и законодателям девяти ядерных государств», которое содержит адресованный им призыв принять три конкретных шага в области ядерного разоружения не позднее декабря 2020 года.

Этим лидерам предлагается взять на себя обязательство не применять и отказаться от применения какого-либо вида ядерного оружия в первом ударе по любой стране мира и в любое время - в качестве первоначального шага, «ведущего к всеобъемлющему и необратимому ядерному разоружению в глобальном масштабе».

Одновременно к «ядерной девятке» обращена просьба подписать и ратифицировать международный Договор о запрещении ядерного оружия, открытый для подписания в 2017 году, с последующим обязательством всех девяти ядерных государств заявить о приверженности необратимого демонтажа всего ядерного оружия к 6 августа 2045 года или ранее этой даты всеми девятью государствами, обладающими ядерным оружием. Дело в том, что названный договор имеет существенный недостаток: он не определяет никакого крайнего срока полного и повсеместного уничтожения ядерного оружия в мире.

Десятки американских и европейских некоммерческих миротворческих и антиядерных движений и организаций обратились к девяти ядерным государствам демонтировать к 6 августа 2045 года всё ядерное оружие.

Всем девяти ядерным государствам также предлагается выйти на данную или более раннюю дату в ходе тщательно определённых этапов сокращения ядерных арсеналов и «с помощью хорошо разработанного и взаимоприемлемого механизма инспекций», а также при условии, что все государства, обладающие ядерным оружием, будут следовать этой линии одновременно и самым честным образом.

Предлагавшийся более ранний срок выхода на «глобальный ядерный ноль» к 6 августа 2030 года был отвергнут спонсорами этой инициативы из-за невозможности его практической реализации в ближайшее десятилетие. Пояснялось, что ликвидация ядерного оружия и средств его доставки, а также полный демонтаж всей научно-экспериментальной и промышленной базы для их создания и обслуживания потребовали бы использование значительных людских и финансово-экономических ресурсов в течение более длительного периода времени, чем десять лет, то есть в 2020-2030 годы.

Объявление 6 августа 2045 года крайним сроком сохранения ядерного оружия на планете имело бы также глубокое морально-политическое значение. Ведь эта дата является трагической для всего человечества, поскольку именно тогда ядерное оружие было впервые применено Соединёнными Штатами против мирной Хиросимы, а три дня спустя - против Нагасаки.

Представляется, что провозглашение такой даты произвело бы положительное, а не негативное воздействие на Соединённые Штаты, которые значительно нарастили основания - до 14 оснований, что является рекордным - для использования своего национального ядерного оружия и до сих пор имеют в своих доктринальных установках положения о его применении в первом ударе.

В этом контексте свою конструктивную роль может также сыграть и всемирный консенсус по поводу морального запрета на развязывание тотальной или даже ограниченной ядерной войны с использованием понятной для всех максимы: «Трагедия Хиросимы никогда не должна повториться».

Свою позицию зарубежные некоммерческие движения и организации мотивируют именно угрозой развязывания ядерной войны, которая может легко разразиться либо в результате преднамеренных действий любых государств, обладающих ядерным оружием, либо из-за непреднамеренных человеческих, технических или любых других ошибок.

Обращается внимание на то, что в последнее время порог применения ядерного оружия в результате ограниченных или крупномасштабных ударов значительно снизился, по этой причине весь мир оказался на грани ядерного Армагеддона. Многие высокопоставленные военные и гражданские должностные лица, политики и эксперты открыто говорят о возможности использования ядерного оружия в первом ядерном ударе по любой стране мира под многими предлогами и с использованием ядерных боезарядов малой или значительной мощности.

В документе в негативном ключе содержится напоминание, что США по сомнительным причинам и с нелогичными разъяснениями фактически вышли из целого ряда известных и полезных договоров и соглашений по контролю над ядерными вооружениями.

Отмечается, что средства доставки ядерного оружия становятся всё более изощрёнными, скоростными и точными. Они объединены в опасное сочетание вооружений, охватывающих стратегическое и тактическое ядерное оружие с средствами противоракетной обороны и обычными видами вооружений, а также с возможностями размещения в космическом пространстве ударного оружия, в том числе противоракетных и противоспутниковых систем.Многие военные учения с применением обычных видов вооружений постепенно трансформируются в учения с условным применением ядерного оружия.

Указывается, что многие военные учения, которые ранее проводились с применением обычных видов вооружений, постепенно трансформируются в учения с условным применением ядерного оружия.

Представляется целесообразным поддержать этот призыв зарубежных некоммерческих движений и организаций на том основании, что подобная инициатива вносит конкретный вклад в решение проблемы укрепления контроля над ядерными вооружениями и режима ядерного нераспространения, а также даст импульс международному антиядерному движению, которое в последние годы активизировало свою деятельность по предотвращению угрозы ядерной войны любого масштаба и с пониманием относится к российским акциям в этом направлении.

Одновременно можно было бы усилить данное обращение призывом ко всем государствам, обладающим ядерным потенциалом, к какому-то сроку одномоментно перейти на «оборонительное неядерное сдерживание, которое никому не угрожает».

Такая реакция России на распространяемое воззвание произвела бы более глубокий эффект в мире, чем известное схожее предложение о глобальном уничтожении ядерного оружия, выдвинутое 34 года назад Советским Союзом.

Несомненно, что такая реакция повысила бы престиж России на международной арене. Она также укрепила бы и авторитет всех других ядерных государств, если они поддержат призыв международной общественности повсеместно и необратимо ликвидировать ядерное оружие к обозначенному сроку или ранее его на взаимной основе.

Автор: Владимир Козин. Источник: Еженедельник "Звезда"

Пентагон уже сегодня располагает суперсовременными средствами для действий в космосе

В США космические войска как шестой вид вооружённых сил будут созданы к 2020 году. Это подтвердил вице-президент Майкл Пенс, выступая на днях в Космическом центре имени Линдона Джонсона в Хьюстоне. В своей речи он воздержался от раскрытия подробностей предстоящего формирования «звёздных войск», однако подчеркнул, что Белый дом хочет с их помощью обеспечить «доминирующее положение США в космосе».

18 июня 2018 года президент Дональд Трамп дал указание министерству обороны страны создать космические силы (United States Space Force) в качестве полноценного вида вооружённых сил страны, которые сегодня представлены армией (сухопутными войсками), ВМС, ВВС, морской пехотой и береговой охраной. В первой декаде августа Майк Пенс при посещении Пентагона пояснил, что задача нового вида ВС состоит в том, чтобы обеспечить Соединённым Штатам беспрепятственный доступ к космическому пространству и его использование в интересах Америки.

По оценке экспертов, это одно из самых «революционных» недавних решений военно-политического руководства США в военной сфере. Так, по оценке журнала «Форин полиси», путём создания новых космических войск администрация Дональда Трампа вознамерилась произвести «самое существенное структурное изменение в вооружённых силах страны за многие десятилетия».

Для этого Пентагону необходимо, по словам Пенса, уже в ближайшие месяцы развернуть командную структуру будущих космических сил США и организовать её функционирование. Она будет включать:

• космическое командование, которому предписано разрабатывать доктрины применения космических войск и проведения ими боевых операций в околоземном пространстве;

• управление по развитию космических сил, которое займётся разработкой новых видов вооружений;

• силы космических операций;

• управление по обеспечению и обслуживанию.

Уже известно, что новое космическое командование может быть создано уже к концу текущего года. Оно будет возглавляться, видимо, четырёхзвёздным генералом.

По мнению сторонников создания космических войск, их появление продиктовано четырьмя ключевыми стратегическими причинами, исходящими от действий других государств:

• разработкой ими ударных космических вооружений в виде противоспутниковых систем;

• использованием ими космоса для проведения киберопераций и других враждебных действий в отношении объектов на околоземных орбитах и целей на Земле;

• созданием ими препятствий для работы глобальных навигационных систем;

• использованием ими космического пространства для размещения информационно-разведывательных средств и технических средств контроля за вооружениями.

Утверждается, что средства связи космического базирования, успешно защищённые от попыток прослушивания или скачивания проходящей через них критически важной информации потенциальным противником, могут быть сравнительно легко уничтожены с помощью ударных космических вооружений.

Американские эксперты обращают внимание и на возможность частичного повреждения или уничтожения потенциальными противниками различных космических объектов, используемых в интересах обороны США. И для этого могут быть использованы ударно-кинетические средства, мощное электромагнитное и микроволновое излучение, лазерное и ядерное оружие, средства радиоэлектронной борьбы в виде блокирования передачи информационных данных или их подмены ложными сведениями, а также другими враждебными действиями, которые могут быть выработаны в будущем.

В связи с этим уместно будет предположить, что, обозначая подобные враждебные акции против американских космических объектов, Соединённые Штаты, видимо, и сами готовятся проводить подобные операции в космосе.

Нынешнее военно-политическое руководство США, как следует из высказываний его представителей, исходит из того, что их доминированию в космическом пространстве в настоящее время могут противостоять в силу своего потенциала Россия и КНР, а также в какой-то степени Иран и КНДР.

В первой декаде августа Пентагон направил в конгресс специальный доклад под названием «Окончательный доклад по организационным и управленческим структурам космических компонентов национальной безопасности». В нём зафиксировано, что министерство обороны США откроет новую эру в космической технологии и разместит новые космические системы «для того, чтобы сдерживать, а также в случае необходимости ослаблять, создавать препятствия, нарушать, уничтожать и влиять на потенциал противника в космосе с целью защиты американских интересов, средств и способа существования страны». Тем самым нынешняя американская администрация сформулировала основные приоритеты своей космической стратегии, которая до сих пор официально не обнародована.

Вместе с тем ряд действующих американских военачальников и гражданских экспертов выступили против создания космических войск как отдельного вида вооружённых сил. Об этом заявили, например, представители командования ВВС, в структуру которых уже входят подразделения, отвечающие за космос (Air Force Space Command). Так, министр ВВС Хизер Уилсон назвала данный шаг излишним. ВВС итак, заметила она, предложили увеличение финансирования космических программ в бюджете, а также объявили о реформе в целях повышения их эффективности и скоординированности действий.

Интересно, что в письме, направленном в конгресс летом 2017 года, министр обороны Джеймс Мэттис также высказался против их создания, но, как следует из его недавно сделанных заявлений, сейчас он придерживается другого мнения. Согласно его разъяснениям, он прежде выступал лишь против поспешного формирования новой структуры для ведения боевых операций в космосе, а не против её создания в принципе.

Военный эксперт Лорен Томпсон в статье, опубликованной на прошлой неделе в журнале «Форбс», высказал мнение, что создание космических войск лишь навредит обороноспособности США. По его словам, оно нарушит ключевые отношения между видами вооружённых сил. Так, сухопутные войска крайне зависимы от орбитальных систем, геолокации и спутниковой связи, а создание нового вида войск нарушит связи между существующими видами вооружённых сил страны, которые выстраивались на протяжении многих лет.

Помимо этого, считает эксперт, создание нового вида ВС потребует привлечения ресурсов, включая гражданский и военный персонал, которые придётся забрать у других военных структур. Кроме того, новые космические силы будут дублировать функции других командований. К примеру, по мнению Томпсона, ВВС вряд ли перестанут решать задачи по борьбе с киберугрозами, поэтому космическим силам придётся создавать свои собственные схожие оргструктуры и конкурировать за квалифицированных сотрудников.

Возникает проблема и финансирования будущих новых сил. Руководство ВВС недавно заявило, что потенциальные расходы Пентагона на создание космических сил могут оказаться гораздо больше, чем предполагается сейчас. Джеймс Мэттис в августе признал, что возглавляемое им министерство пока не определилось с общей суммой расходов на эти цели.

Вполне очевидно, что попытка нынешней администрации США создать космические силы с ударными функциями и долговременной установкой «доминировать в космосе» может иметь негативные последствия для стратегической стабильности. С точки зрения глобальных интересов человечества необходимо избежать гонки вооружений в космическом пространстве. Напомню, что генеральный постулат международного космического права гласит, что космическое пространство является общим наследием всего человечества и оно должно использоваться исключительно в мирных целях.

Автор: Владимир Козин, ведущий эксперт Центра военно-политических исследований МГИМО МИД России.

Источник: “Красная звезда”

К середине 2021 года завершится формирование шестого вида вооружённых сил США.

Космос уже давно рассматривается в Пентагоне как пространство ведения военных действий. О том, что делается сейчас американским руководством в этом плане и чем это может обернуться для международной безопасности, рассказывается в монографии «Военная космическая политика США: ключевые направления и будущие потенциалы», которую подготовил к изданию на английском языке ведущий эксперт Центра военно-политических исследований МГИМО МИД России член-корреспондент Академии военных наук Владимир Козин. Она была на днях представлена в Фонде имени Горчакова и в МГИМО. О своём новом исследовании «Красной звезде» рассказал сам автор.

Исследование в хронологическом плане охватывает современную политику США по милитаризации околоземного пространства, которая сформировалась в первые три года президентства нынешнего хозяина Белого дома. В издании в тесной увязке проанализированы три главные вектора развития американских ударно-боевых и информационно-разведывательных потенциалов космического базирования: действующие военно-стратегические установки в этой сфере; военно-техническая составляющая космических сил, выделенных в самостоятельный шестой вид вооружённых сил (United States Space Force); масштабы финансирования этого проекта в обозримой перспективе.

Как было объявлено в канун наступившего года в Вашингтоне, командно-штабные структуры новых космических сил получат первоначально около 16 тысяч военнослужащих и гражданских специалистов, которые ранее работали в космическом командовании ВВС. Такая численность личного состава космических сил не является окончательной, она будет ещё увеличиваться в течение ближайших четырёх месяцев. В окончательном же виде новый вид вооружённых сил будет сформирован уже к середине 2021 года, что опередит по срокам первоначальные планы, обнародованные ранее администрацией США.

На поэтапное развитие космических сил США в 2020 финансовом году выделено 14,1 млрд долларов

Одновременно Пентагоном усиленно разрабатываются, и в монографии это особо подчёркивается, стратегия и тактика применения космических сил. В частности, формулируются стратегические установки об «обеспечении беспрепятственного доступа в космос» и ведении в нём «боевых действий», а также об использовании околоземного пространства в военных целях по трём возможным направлениям. Это применение противоспутниковых и иных ударно-боевых систем космического базирования в самом космосе, а также осуществление военных действий из космоса в направлении Земли и с неё против объектов, выведенных в космическое пространство.

Отдельный раздел издания посвящён планам использования космоса в качестве площадки для размещения ударных компонентов системы ПРО, что дополнит и без того разветвлённую инфраструктуру перехвата баллистических и крылатых ракет, а также гиперзвуковых планирующих блоков наземного, морского и воздушного базирования.

Новое издание содержит большое количество фактов, связанных с испытаниями в интересах Пентагона беспилотной многофункциональной космической платформы Х-37В длительного и многоразового использования.

На поэтапное развитие космических сил США в 2020 финансовом году выделено 14,1 млрд долларов, что на 14 процентов больше, чем в 2019 финансовом году.

В монографии показана негативная роль американской дипломатии в поиске конструктивного решения двух тесно связанных между собой проблем, реализация которых создала бы международно-правовые барьеры для блокирования намерений по превращению космоса в зону военных конфликтов: предотвращение размещения оружия в космосе и отказ от размещения первыми оружия в космическом пространстве. Делается вывод, что размещение американского оружия в космосе может быть направлено для нанесения превентивного ракетно-ядерного удара, а также для уничтожения различных видов ракет на ранних стадиях их полёта и усиления потенциала вооружённых сил в целом.

Отдельный раздел содержит анализ политико-дипломатических усилий России, направленных на то, чтобы космическое пространство использовалось в мирных целях, в интересах всего человечества.

Автор: Владимир Козин, Источник: “Красная звезда”

Решение президента Трампа о выходе США из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (РСМД) создает ситуацию, когда после размещения этого оружия у границ России может зеркально повториться обострение 1962 года, которое в истории осталось, как «Карибский кризис», когда наша страна разместила ракеты на Кубе, близ территории США. К чему может привести нынешний демарш американцев, в студии журнала «Международная жизнь» рассказывает эксперт по ракетному оружию, профессор Академии военных наук Владимир Козин.

Программу ведет обозреватель журнала Сергей Филатов.

Источник: interaffairs.ru

В США продолжается совершенствование стратегических наступательных вооружений.

В Пентагоне считают, что стратегические силы морского базирования, основу которых составляют оснащённые баллистическими ракетами атомные подводные лодки (ПЛАРБ), благодаря скрытности действий и автономности функционирования обеспечивают Соединённым Штатам гарантированную возможность нанесения удара по потенциальному противнику.*

На долю морской составляющей ядерной триады приходится треть развёрнутых стратегических ядерных боеголовок США. Это 14 ПЛАРБ типа «Огайо», восемь из которых в настоящее время приписаны к тихоокеанской базе Бангор (штат Вашингтон) и шесть – к базе Кингс-Бей, расположенной на атлантическом побережье вблизи г. Сент-Мэриё (штат Джорджия). Каждая из ПЛАРБ вооружена 24 ракетами «Трайдент II D-5». С нынешнего года количество пусковых шахт на ПЛАРБ будет сокращено с 24 до 20 по условиям выполнения США Договора СНВ-3.

Ракеты устанавливаются в шахты ПЛАРБ при выходе на боевое дежурство. После возвращения с боевого дежурства ракеты выгружаются с лодки и перемещаются в специальное хранилище – оно имеется на обеих базах.

«Трайдент II D-5» – трёхступенчатая, твёрдотопливная ракета с инерциальной системой самонаведения и дальностью стрельбы более 11 тысяч км. Все три ступени сделаны из жёсткой графитовой эпоксидной смолы, что обеспечило значительную экономию веса ракеты. Дальность стрельбы увеличена за счёт улучшения аэродинамических характеристик, в том числе благодаря использованию носовой иглы, снизившей до 50 процентов лобовое сопротивление.

Ракета может нести 8 термоядерных боевых блоков W88 по 475 килотонн или 14 W76 по 100 килотонн. Круговое вероятное отклонение от цели составляет порядка 100 метров. Благодаря такой высокой точности ракета способна эффективно поражать малоразмерные высокозащищённые цели – углублённые бункеры и шахтные пусковые установки межконтинентальных баллистических ракет.

Первоначально американские ВМС предполагали сохранять в своём составе группировку ПЛАРБ с ракетами «Трайдент-2» в течение 30 лет, но впоследствии приняли решение об увеличении их максимального срока службы до 42 лет. Исходя из этого, ПЛАРБ типа «Огайо» будут выводиться из состава подводных ядерных сил с 2027 года.

На замену им придут ПЛАРБ нового типа. По первому кораблю вся серия из запланированных 12 субмарин будет именоваться ПЛАРБ типа «Колумбия» (Колумбия – федеральный округ, где находится столица США).

Начало строительства головной субмарины было запланировано на 2019 год, но из-за нехватки финансовых ресурсов оно отложено до 2021 года. Это означает, что подлодка будет передана ВМС в 2029 году и выйдет на первое боевое патрулирование в 2031 году. Вторая подводная лодка этого проекта должна появиться в 2030 году. А в период с 2032 по 2041 год, как объявлено, со стапелей кораблестроительных верфей будет сходить по одной ПЛАРБ нового проекта в год. Они будут находиться на вооружении 42 года, то есть приблизительно до 2083 года.

Новая ПЛАРБ будет иметь диаметр корпуса свыше 13 метров по сравнению с 12,6 метра у ракетоносцев «Огайо» и длину до 170 метров, то есть такую же, как и у её предшественницы. Водоизмещение составит 20 815 тонн, в то время как у субмарины типа «Огао» 18 750 тонн. Объявлено также, что экипаж «Колумбии» будет состоять из 155 военнослужащих.

В отличие от субмарин типа «Огайо», которые требуют производить перезагрузку ядерного топлива в середине их срока службы, ПЛАРБ проекта «Колумбия» могут быть загружены ядерным топливом, достаточным для обеспечения энергетики новых субмарин в течение всего запланированного срока службы. Однако в любом случае потребуется проведение капитального ремонта, но гораздо меньшего по срокам, чем у ПЛАРБ типа «Огайо». Командование ВМС США планирует, что времонте будут находиться одновременно две лодки.

В Пентагоне рассчитывают, что ВМС группировкой в12 новых ПЛАРБ смогут обеспечить такое же присутствие в Мировом океане, какое сегодня позволяют осуществлять 14 субмарин типа «Огайо». По данным исследовательской службы конгресса, опубликованным в 2018 году, в каждый момент времени на боевом дежурстве в Мировом океане будут находиться до 4-5 ПЛАРБ типа «Колумбия».

Перспективный подводный ракетоносец будет оснащён электрическим двигателем для небольших перемещений в отличие от механического привода, который используется на атомных подводных лодках американских ВМС прежних проектов. Система электрического привода, как ожидается, обеспечит меньшую шумность.

Ещё одной отличительной особенностью ПЛАРБ нового типа станет наличие у них пусковых установок баллистических ракет такого же размера, как и на подводных лодках типа «Огайо». То есть смогут применять ракеты «Трайдент-2». Каждая подлодка нового поколения будет иметь по 16 пусковых установок для баллистических ракет, каждая из которых будет нести по 5 или 6 ядерных боезарядов.

На 2018 финансовый год с целью продолжения работ по созданию головной подводной лодки проекта «Колумбия» было выделено 1,93 млрд долларов. А на 2019 финансовый год запрошено 3,7 млрд долларов. По данным управления по подотчётности правительства США, обнародованным в марте 2016 года, общие расходы на создание группировки подводных ракетоносцев типа «Колумбия» могут составить до 97 млрд долларов (в ценах 2016 года). Из них 85,1 млрд долларов должны быть выделены на их закупку и ещё 12 млрд долларов – на проведение НИОКР.

Но в августе 2017 года Пентагон сообщил о новом рубеже – 128 млрд долларов. В 2018 году счётная палата США обозначила ещё более высокую сумму расходов – 139 млрд долларов – на те же 12 субмарин.

Предпринимаемые сегодня администрацией США усилия по модернизации стратегических наступательных вооружений дают основание сделать вывод о том, что американцы намерены значительно повысить гибкость и многообразие своего ядерного потенциала. На это нацеливает Пентагон и обновлённые национальные военная стратегия и ядерная доктрина, которые имеют наступательный характер и глобальную проекцию.

Автор: Владимир Козин, Источник: “Красная звезда”

Бесполезная суета госсекретаря Тиллерсона вокруг договора РСМД

На днях государственный секретарь США Рекс Тиллерсон в интервью телекомпании Си-эн-эн заявил, что Москве и Вашингтону предстоят очень важные переговоры по договорам о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ) и о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (РСМД). Вместе с тем он не стал уточнять, о чём идёт речь – о регулярных консультациях или о новых инициативах.

Такое заявление руководителя американского внешнеполитического ведомства представляется весьма странным, если учесть, что, например, на тридцать первой сессии Специальной контрольной комиссии по РСМД, состоявшейся 12–14 декабря 2017 года в Женеве, делегации России, Белоруссии, Казахстана, США и Украины обсудили вопросы, относящиеся к выполнению принятых по нему обязательств. Как отмечается в сообщениях для СМИ российского МИД и американского госдепа, участвовавшие во встрече представители заявили, что договор продолжает играть «важную роль в существующей системе международной безопасности, ядерного разоружения и нераспространения и что они будут работать над его сохранением и укреплением».

В последовавшем за этой информацией специальном заявлении Североатлантического совета по названному договору, опубликованном 15 декабря прошлого года, было отмечено, что он внёс вклад в стратегическую стабильность и что его полное соблюдение имеет важное значение. Также было подчёркнуто, что государства – участники НАТО «по-прежнему полностью привержены сохранению этого исторического договора по контролю над вооружениями».

При этом в заявлении предпринята ещё одна попытка обвинить Россию в нарушении Договора по РСМД. В частности, в нём голо¬словно указано, что государства – члены НАТО «выявили российскую ракетную систему, которая вызывает серьёзную озабоченность», не уточняя, где и когда состоялось такое «выявление», какой тип имела «выявленная» ракета и каковым был вид её базирования.

Несмотря на эти «огрехи», участники Североатлантического союза многозначительно призвали Россию рассмотреть их «озабоченность серьёзным и открытым образом», а также принять активное участие в некоем «техническом» диалоге с Соединёнными Штатами по данной проблематике. При этом, однако, они «позабыли» упомянуть ряд весьма существенных обстоятельств.

Во-первых, то, что начиная с 2001 года, когда США объявили о своём выходе из Договора по ПРО, Пентагон провёл 92 испытания ракет-перехватчиков, в ходе которых в качестве ракет-мишеней использовались ракеты средней и меньшей дальности, запрещённые Договором по РСМД. То есть Соединённые Штаты не единожды, а многократно, и причём не технически, а политически и юридически, нарушали договорный акт, которому на словах они придают большое значение.

Во-вторых, страны НАТО в своём заявлении ничего не сказали о том, что универсальные пусковые установки Мк-41 операционной базы ПРО США в Румынии, уже находящейся на боевом дежурстве, могут загружаться не только ракетами-перехватчиками, но и наступательными крылатыми ракетами наземного базирования. А это также является прямым нарушением Договора по РСМД.

В-третьих, в заявлении НАТО не отмечен тот факт, что в 2017 году американский конгресс санкционировал разработку новой мобильно-грунтовой крылатой ракеты наземного базирования средней дальности в обычном и ядерном снаряжении, которая запрещена Договором по РСМД.

В Российской Федерации считают, что крайне неблагополучная ситуация, возникшая в связи с многократным несоблюдением Договора по РСМД американской стороной, усиливает продолжающийся процесс планомерного и методичного расшатывания Вашингтоном системы глобальной стратегической стабильности и международной безопасности.

Автор:  Владимир Козин, Источник: “Красная звезда”

В США продолжается совершенствование стратегических наступательных вооружений

«Красная звезда» продолжает публикацию материалов об особенностях создания новой стратегической ядерной триады США. Предыдущая статья о развитии тяжёлых стратегических бомбардировщиков была опубликована в номере от 8 сентября 2018 года. Нынешняя посвящена американским стратегическим ракетно-ядерным силам наземного базирования, совершенствованию которых военно-политическое руководство США придаёт особое значение.

Как считают в Вашингтоне, межконтинентальные баллистические ракеты, которые составляют основу этих сил, находятся в постоянной наивысшей степени боевой готовности и могут быть применены в более короткие сроки, чем остальные компоненты стратегической ядерной триады. А посему они имеют преимущество в решении задач по защите жизненно важных интересов США, их союзников и партнёров как в упреждающем, так и в ответно-встречном ракетно-ядерном ударе.

В настоящее время эти ракеты организационно входят в состав 20-й воздушной армии (штаб на авиабазе Уоррен, штат Вайоминг), которая административно подчинена глобальному ударному командованию ВВС США. Основной организационно-штатной единицей ракетно-ядерных сил наземного базирования является ракетное крыло (Missile Wing). Всего их три – 90-е, расположенное на авиабазе Уоррен, 91-е (Майнот, Северная Дакота) и 341-е (Мальмстром, Монтана).

Каждое крыло имеет оперативную группу, которая состоит из трёх эскадрилий МБР (Missile Squadron). В каждой из них – пять боевых отрядов по десять шахтных пусковых установок. Всего на вооружении США 450 МБР «Минитмен-3». Это принятая на вооружение в 1970 году трёхступенчатая твёрдотопливная ракета, дальность стрельбы которой достигает 13 000 км и точность (круговое вероятное отклонение) – до 210 м. «Минитмен-3» несёт по одному ядерному боезаряду W87 мощностью до 300 килотонн.

На протяжении последних десяти лет американские ВВС осуществили несколько программ, призванных улучшить точность наведения и надёжность МБР «Минитмен-3», а также обеспечить оперативную возможность их использования вплоть до 2030 года. Согласно некоторым оценкам, подобные усилия могли потребовать от 6 до 7 млрд долларов.

В частности, была реализована программа модернизации системы взрывателей боезарядов МБР с целью заменить прежнюю систему Mк-2 и повысить точность поражения намеченных целей. Потребность в такой замене была продиктована тем, что срок службы системы взрывателей уже превысил требуемый десятилетний период в условиях, когда стратегическое командование не стало располагать достаточным количеством взрывателей для МБР, которые отвечали бы новым требованиям.

По этой причине министерство обороны страны запросило 13,7 млн долларов на реализацию названой программы в проекте военного бюджета на 2016 финансовый год. Оно также предположило израсходовать до 2020 года на аналогичные цели ещё около 65 млн. долларов. По данным Пентагона, в соответствии с указанной программой должно быть произведено 693 модернизированных взрывателей для всех МБР «Минитмен-3» с определённым резервным запасом, что потребовало бы в общей сложности 830 млн долларов.

Ещё в 2006 году ВВС США стали обновлять систему управления в центрах запуска МБР. Такая работа была завершена в конце того же года. Её реализация позволила быстрее производить перенацеливание ядерных боезарядов МБР, что в очередном «Обзоре ядерной политики» было квалифицировано как важный элемент будущих американских ракетно-ядерных сил стратегического назначения. Что касается компьютерного обеспечения головных частей таких ракет, то Пентагон внедрял новые технологии для повышения возможностей их более точного наведения на цели на конечном участке траектории полёта ракеты.

Программа модернизации включает также разработку новых видов топлива для первой и второй ступеней ракет «Минитмен-3», улучшение технических характеристик их третьей ступени; увеличение тяги двигателей (данный раздел программы должен завершиться к 2020 году); повышение точности и надёжности собственной системы их наведения в полёте после старта, а также точности наведения таких ракет в центрах их запуска при оперативной замене целей в их полётных заданиях.

Вместе с тем в 2017 году США приняли решение о разработке новой твёрдотопливной МБР, которая должна заменить «Минитмен-3». Условно она названа Ground Based Strategic Deterrent, то есть «ракета стратегического сдерживания наземного базирования», которую иногда неофициально называют «Минитмен-4». Её разработка финансируется через бюджет, выделяемый на НИОКР, и в рамках ряда проектов, объединённых одним общим названием «Демонстрационно-тестирующая программа». Она позволяет развивать технологии, сохраняющие всю группировку существующих МБР «Минитмен-3», а также разрабатывать стратегическую ракету межконтинентальной дальности нового поколения.

На новой МБР «Минитмен-4» будут установлены наиболее эффективные средства наведения на цели, увеличена её скорость и дальность полёта, использована новая система запуска и контролирования движения. Новые ракетоносители этого класса должны иметь способность «преодолевать усовершенствованную интегрированную систему противоракетной обороны и ситуацию с заведомо искажёнными данными глобальной системы навигационного позиционирования, находясь в режиме ожидания на значительном расстоянии от целей наведения».

Специалисты из Пентагона считают, что без создания такой ракеты повышенной дальности остающиеся у США стратегические тяжёлые бомбардировщики могли бы доставлять к целям потенциального удара только авиабомбы свободного падения и крылатые ракеты воздушного базирования, причём на гораздо меньшие расстояния, чем те, которые могли бы преодолеть новые межконтинентальные баллистические ракеты большой дальности. По официальным данным, создание новой МБР «Минитмен-4» в рамках стратегической триады следующего поколения США потребует до 140 млрд долларов.

Под 400 МБР «Минитмен-4» будут сохранены 450 шахтных пусковых установок, что позволит, с одной стороны, обеспечить большее рассредоточение таких ракет на континентальной части страны, а с другой – создать 50 ложных целей. Все 450 таких шахт будут модернизированы под новую ракету.

С целью повышения эффективности отдельных узлов и агрегатов новой ракеты она будет собираться по модульному принципу. 21 августа 2017 года корпорации «Боинг» и «Нортроп Груммэн» получили контракты на проведение технико-экономического обоснования и обеспечение безопасности новой ракеты стоимостью 349,2 и 328,6 млн долларов соответственно. Эти работы должны быть завершены в августе 2020 года.

Как указано в одобренном президентом США Дональдом Трампом «Обзоре ядерной политики», поступление новых МБР «Минитмен-4» в ядерные силы страны начнётся с 2029 года. Таким образом, они станут по очереди вторым элементом новой американской ядерной триады по срокам начала поступления в стратегические ядерные силы США.

Автор: Владимир Козин, Источник: “Красная звезда”

Автор:  В.П.Козин, ведущий эксперт Центра военно-политических исследований

В Европе начался процесс создания специфического движения антивоенной и одновременно антинатовской направленности, и он может быть активизирован

Прошедшая в апреле этого года в итальянской Флоренции международная конференция членов некоммерческих (неправительственных) организаций могла бы остаться вне поля зрения государственных и политических деятелей, а также представителей СМИ, если бы не ряд связанных с ней весьма заметных обстоятельств.

Первая и самая главная отличительная черта состоявшегося форума проявилась в том, что он проходил под нестандартным девизом «Нет войне, нет НАТО». Её участники самым решительным образом поставили вопрос о недопущении любого военного столкновения на европейском континенте и в мире в целом - будь то с применением ядерных или обычных вооружений.

На форуме прозвучал призыв: создать движение общественных и политических сил в Европе, которое, как и широкое антиядерное движение общественности 80-х годов прошлого столетия, помогло бы устранить ракетно-ядерную угрозу, так как уровень её в последние годы, в том числе и в этой части земного шара, стал явно высоким.

В частности, помимо развёрнутого с 50-х годов прошлого столетия ядерного оружия тактического назначения США на европейском континенте, в последние годы Пентагон стал всё чаще направлять в воздушное пространство над ним самолёты тяжёлой стратегической авиации, способной нести на борту как крылатые ракеты, так и авиабомбы с ядерными боезарядами.

Вторая особенность проведённого мероприятия заключалась в том, что оно имело весьма представительный характер: в нём приняли участие свыше 500 человек, что побудило его организаторов даже арендовать на восемь часов один из центральных кинотеатров города - «Одеон». Интерес был явно большой.

На конференции были представлены практически все государства Европы, в том числе страны, являющиеся членами Североатлантического альянса. С целью информирования участников встречи о ситуации, связанной с дальнейшим осложнением процесса контроля над вооружениями, в особенности над ядерными потенциалами, на мероприятие в качестве основных докладчиков были приглашены известные эксперты, занимающиеся названной проблематикой. Среди выступавших также были специалисты, изучающие негативные последствия выделения явно завышенных военных расходов ведущими странами НАТО, которые мешают реализации программ социально-экономического развития входящих в неё государств и европейского сообщества в целом.

Специально к 70-летию создания НАТО организаторы конференции подготовили и продемонстрировали документальный фильм «70 лет НАТО: война на войне», который критикует военную политику и военные приготовления альянса «трансатлантической солидарности», его огромные военные расходы и попытки политического и иного вмешательства в дела суверенных государств с целью свержения законно созданных органов власти и управления.

В фильме показаны акты вмешательства США и других государств, входящих в этот блок, в дела Сербии, Сирии и других стран, предъявлены доказательства вмешательства Вашингтона во внутренние дела Украины путём организации государственного переворота в 2014 году. Подвергнуты критике развертывание американского ядерного оружия и противоракетных систем Европе. Поставлен вопрос о закрытии всех военных баз США не только в Италии, но и в других европейских странах. В фильме прозвучал лозунг: «Чтобы выйти из войн, надо выйти из НАТО».

На мероприятии с российской стороны была представлена новая монография «Эволюция стратегических и тактических ядерных вооружений США и особенности их применения в XXI веке» (Москва. 2019 г. 1086 стр.), а также проанализирована тревожная ситуация, сложившаяся в сфере контроля над вооружениями по вине Соединённых Штатов, которые проявили и по-прежнему проявляют негативное отношение к 12 международным договорам в названной области. Это демонстрируется тем, что они либо в одностороннем порядке денонсировали некоторые из них (в частности, Договор по ПРО), либо уклонились от их ратификации (например, Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний), либо нарушили их положения (скажем, Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности или сокращенно ДРСМД), либо вообще отказались обсуждать по существу ряд из них на международных переговорных площадках (пример: проект Договора о европейской безопасности).

Было особо отмечено, что половина таких договоров и соглашений имеет прямое отношение к ядерному оружию, а именно: Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений (Договор СНВ-3), Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, Договор о нераспространении ядерного оружия, «Иранская ядерная сделка», Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний и Соглашение по оружейному плутонию.

Особое внимание с российской стороны было уделено многократным нарушениям Вашингтоном бессрочного ДРСМД, когда при тестировании им эффективности системы ПРО были задействованы ракеты-мишени, запрещенные этим договорным актом.

Из официальных документов Конгресса и Министерства обороны США следует, что с учётом непосредственного применения названных ракет-мишеней в ходе подобных испытаний за последние два десятилетия Пентагон нарушил этот договор 117 раз. Сообщение этой цифры в столь большой аудитории на флорентийском форуме явно не осталось и не останется без внимания, в особенности на фоне того, что Россия ни разу не нарушила этот договор и не объявила первой о его денонсации.

В одобренной итоговой «Флорентийской декларации» отмечалось, что НАТО является организацией, находящейся под командованием Пентагона, и её цель - обеспечить контроль над Западной и Восточной Европой, а военные базы США в государствах-участниках этого военного союза служат для оккупации этих стран. Сохранение постоянного американского военного присутствия позволяет Вашингтону оказывать влияние и контролировать политику европейских и других стран.

В итоговом документе, который впоследствии был переведён ещё на 15 языков, также отмечается, что Североатлантический союз является военной машиной, которая работает ради интересов США при пособничестве ключевых европейских силовых групп и которая запятнала себя преступлениями против человечества. В этом контексте были упомянуты агрессивная война, развязанная НАТО в 1999 году против Югославии, а также военные интервенции блока, осуществленные при полном нарушении международного права против Афганистана, Ливии, Сирии и ряда других государств.

В декларации констатируется, что в нарушение Договора о нераспространении ядерного оружия Соединённые Штаты развертывают ядерное оружие в пяти неядерных государствах НАТО под фальшивым предлогом существования «российской угрозы», что подвергает риску безопасность на европейском континенте.

Разумеется, что от принятой во Флоренции декларации о необходимости роспуска такого военного союза как НАТО и укрепления режима контроля над вооружениями до достижения конкретных результатов на названных направлениях потребуется осуществить много организационно-политических, информационных и иных усилий со стороны приверженцев внеблоковой политики и обеспечения глобальной стабильности на высоком уровне. Похоже, что процесс создания такого специфического движения антивоенной и одновременно антинатовской направленности начался, и он может быть активизирован.

Автор: Владимир Козин, Источник: Еженедельник “Звезда”

15 лет назад ВВС НАТО приступили к проведению Baltic Air Policing - «Балтийского воздушного патрулирования», в котором задействованы самолёты «двойного назначения» всех трёх ядерных держав Запада

Под сомнительным предлогом

В конце марта этого года исполнилась пятнадцатая годовщина начала проведения крайне опасной, с точки зрения интересов национальной безопасности России, операции ВВС НАТО «Балтийское воздушное патрулирование», называемой на английском языке как Baltic Air Policing. Решение о её организации было принято на заседании Североатлантического совета 17 марта 2004 года под сомнительным предлогом - с целью «защиты воздушного пространства государств Балтии», словно кто-то и когда-то посягал на их воздушное пространство. Руководство этой операцией осуществляется центром совместных операций ВВС НАТО,  расположенном в Удеме (ФРГ).

Спустя почти две недели после этого в небе трёх балтийских государств -  Латвии, Литвы и Эстонии, которые вступили в Североатлантический союз в качестве полноправных членов, на ротационной основе появились первые натовские боевые самолёты средней дальности. Половина входящих в альянс государств поэтапно предоставили истребители и истребители-бомбардировщики различных типов, самолёты-заправщики и самолёты-разведчики. Как ни странно, но в марте 2004 года первой страной - участницей альянса, направившей свои боевые самолёты в небо Балтии, стала небольшая по размерам страна - Бельгия. Что она там забыла? Но самое главное - для её проведения свои военно-воздушные единицы выделили ведущие ядерные державы Запада (Великобритания, США и Франция), которые стали стабильно использовать в ней самолёты «двойного назначения», способные нести на борту не только обычные виды вооружений, но и ядерные авиабомбы свободного падения.

При этом следует учесть, что операция ВВС НАТО «Балтийское воздушное патрулирование» осуществляется круглосуточно и круглогодично - в самой непосредственной близости от российских рубежей.

С точки зрения национальной безопасности России, существенно и другое обстоятельство. Её «зона ответственности» охватывает не только небо над названными тремя государствами Балтии, но и воздушное пространство, которое простирается над частью акватории Балтийского моря, прилегающей к территории Калининградской и Ленинградской областей.

«Полицейская миссия» или боевая воздушная акция?

Указанная операция, которую некоторые российские специалисты, не знакомые с её ключевым функциональным предназначением, неправильно переводят с английского официальное название  как «Балтийская полицейская операция», отнюдь не сформирована как некая «полицейская миссия» по контролированию и обеспечению безопасности воздушного движения в этой части европейского континента. Названная операция - это реальная боевая воздушная акция с далеко идущими целями.

В ней участвуют боевые самолёты из ВВС Бельгии, Великобритании, Венгрии, Дании, Испании, Польши, Португалии, Румынии, США, Турции, Норвегии, Нидерландов, Франции и ФРГ.

Как видно из этого списка стран - участниц НАТО, в этой операции принимают участие самолёты «двойного назначения» всех трёх ядерных держав Запада - Великобритании, США и Франции.

Из-за этого потенциального ядерного компонента её вполне можно расценить как «Карибский кризис № 3» или «Балтийский ядерный кризис», если учесть реально созданный Соединёнными Штатами «Карибский кризис № 1» в октябре 1962 года и условно названный «Карибский кризис № 2», который был инициирован участниками Североатлантического союза в декабре 1979 года, когда тот дал «добро» на развертывание в ряде государств Европы американских ядерных «Першингов» и «Томагавков».

Боевые самолёты названных государств альянса «трансатлантической солидарности» активно используют не только воздушное пространство Латвии, Литвы и Эстонии, но и их военно-воздушные базы, расположенные близ латвийского Лиелварде, литовского Зокняй и эстонского населенного пункта Эмари, как военные аэродромы постоянного базирования. Все эти авиабазы после вхождения в альянс трёх государств Балтии прошли основательную модернизацию, после которой они приобрели многофункциональный характер. Настолько многофункциональный, что могут принимать все три типа тяжёлых стратегических бомбардировщиков, имеющихся на вооружении Соединённых Штатов, а именно бомбардировщики стратегического назначения «В-1В», «В-52Н» и «В-2А». Все они, получившие «постоянную прописку» на военных базах в Великобритании, уже несколько лет назад стали отрабатывать перелёты и посадку на авиабазе в Эмари.

Начиная с 2014 года, Соединённые Штаты стали развёртывать свои тяжёлые стратегические бомбардировщики на  европейском континенте, по крайней мере, один раз в год. С тех пор все три типа американских бомбардировщиков стратегического назначения, а именно «В-1В», «В-52Н» и «В-2А», размещаются на британской авиабазе Фэрфорд с целью последующего участия в военных учениях с европейскими странами НАТО, в том числе в учениях «Балтопс» и «Сэйбр страйк». Эта британская авиабаза в течение десятилетий является американским резервным пунктом для действий бомбардировочной авиации стратегического назначения по всей Европе.

Как было отмечено в информационном сообщении пресс-службы НАТО в марте 2019 года, американские стратегические ядерные силы направили в Великобританию сразу шесть тяжёлых стратегических бомбардировщиков  «B-52Н» дальнего радиуса действия - «для проведения серии учебных мероприятий над Европой». 14 марта эти самолёты и более 450 военнослужащих военно-воздушных сил США прибыли на базу «Фэрфорд» с базы ВВС «Барксдейл», расположенной в американском штате  Луизиана.

Один из российских экспертов, познакомившись с маршрутом их движения над воздушным пространством Балтийского моря в сторону авиабазы в Эмари, предположил, что они, мол, проводят облёты маршрута подводной прокладки газопровода «Северный поток-2», часть которого с российского побережья в Ленинградской области проходит  в сторону Германии. Эксперт стал утверждать, что такие полёты американской стратегической авиации преследуют цель потенциального уничтожения этого газопровода.

Трудно предположить, что именно такая задача ставится перед американскими стратегическими ядерными силами в водах Балтики, но то, что названные носители американского ракетно-ядерного оружия воздушного базирования осваивают для себя доселе незнакомый «театр военных действий», не вызывает никаких сомнений.

На это, в частности, указывают и количество тяжёлых стратегических бомбардировщиков США, задействованных в полётах над Балтийским морем, и их прибытие на военный аэродром в эстонском Эмари, а также периодичность их полётов в той части европейского континента.

«Ядерный зонтик», а не рутинное «патрулирование»

Назвав их развертывание «плановым», официальный представитель НАТО Оана Лунгеску признала, что «это свидетельствует о том, что ядерный зонтик США защищает Европу и демонстрирует уникальный потенциал, который США могут перебросить в Европу в кризисной ситуации». Так всё же «ядерный зонтик», а не рутинное «патрулирование»?

Комментируя в беседе со мной возникшую ситуацию с появлением американских тяжёлых стратегических бомбардировщиков в Балтийском регионе, один из депутатов латвийского парламента пытался перевести разговор на несколько иной аспект, заявляя, что Пентагон не строит специальных хранилищ для хранения ядерного оружия в Латвии. Может быть, что действительно не строит, но это не означает, что на борту обозначенных средств доставки ядерного оружия, принадлежащих Соединённым Штатам, его нет и в помине. Одновременно нельзя утверждать, что оно имеется на их борту, так как никаких военно-технических инспекций по этому поводу Российская Федерация никогда не проводила и не проводит до сих пор - в силу отсутствия соответствующей договорённости как с Вашингтоном, так и со столицами всех трёх государств Балтии.

Тем временем НАТО продолжает усиливать группировку и боевые задачи операции «Балтийское воздушное патрулирование».

14 июня 2016 года тогдашний заместитель генерального секретаря НАТО американец Александр Вершбоу встретился с министрами обороны Латвии, Литвы и Эстонии, чтобы подписать новое соглашение о механизмах организации использования воздушного пространства в поддержку миссии ВВС НАТО по патрулированию воздушного пространства и другой деятельности в воздушном пространстве в регионе Балтийского моря.

Во время церемонии подписания Александр Вершбоу подчеркнул, что данное соглашение между альянсом и тремя государствами Балтии будет способствовать «расширению возможностей для подготовки к действиям в воздушном пространстве Балтийского региона». Возникает вопрос: для подготовки к каким «действиям»? Тогдашний заместитель генерального секретаря трансатлантического союза добавил, что подписанный документ направляет «чёткий сигнал об общей ответственности и решимости Североатлантического союза защищать территорию и население стран НАТО». Защищать от кого?

В соответствии с новой стратегией объединённых ВВС трансатлантического альянса (NATO’s Joint Air Power Strategy), одобренной  26 июня 2018 года, военно-воздушные силы входящих в него государств должны иметь возможность действовать «в любой местности и в любых условиях», в том числе в сильно защищённом воздушном пространстве и в зонах интенсивного воздушного движения. Балтийский регион подпадает под такую трактовку воздушной активности, предложенную штаб-квартирой блока. Подтвердив готовность продолжения текущих военно-воздушных операций в различных регионах мира, названный документ нацелил государства Североатлантического союза на продолжение разработки доктрин ВВС и создания новых сил и средств в этой сфере.

Как было объявлено на саммите НАТО, состоявшемся в июле 2018 года в Брюсселе, в рамках блока была согласована стратегия по объединённому военно-воздушному потенциалу, которая станет ключевым фактором для миссий ВВС альянса по патрулированию воздушного пространства в мирное время. Она касается и операции «Балтийское воздушное патрулирование».

В официальных документах НАТО указывается, что круглосуточная защита воздушного пространства государств Балтии основана на том, что они не имеют достаточного количества боевых самолётов, которые могли бы взять на себя обозначенную задачу. Однако особенности проведения столь длительной операции ВВС НАТО в небе Балтики с отработкой специфических тактических и стратегических задач свидетельствует о том, что она преследует наступательные боевые цели широкого спектра.

Представляется, что именно по названным выше многим причинам российской стороне необходимо постоянно ставить перед США и остальными государствами Североатлантического союза вопрос о полном прекращении патрулирования воздушного пространства стран Балтии и зоны Балтийского моря боевыми самолётами НАТО, в том числе американской тяжёлой стратегической авиацией. Постановка подобного вопроса должна быть последовательно-активной и сопутствовать настойчивым предложениям американских и натовских контрагентов, требующих от России одностороннего сокращения  или уничтожения своих видов вооружений.

Автор: Владимир Козин, Источник: еженедельник “Звезда”

Ведущий эксперт ЦВПИ МГИМО В. П. Козин в программе «Открытый эфир» на телеканале «Звезда»: 

«Необходимо более требовательно ставить перед США вопрос об учете на переговорах по контролю над вооружениями их «средств передового базирования», которые в последние годы значительно возросли, стали комбинированными и многофункциональными».

Что таит в себе новая стратегия Пентагона о ядерном сдерживании и почему с ее появлением стрелки часов судного дня приблизятся к полуночи?

Эфир от 2 сентября 2020 г.

Источник: телеканал «Звезда» 

Такую оценку получила в мире новая американская стратегия национальной безопасности

США Дональд Трамп лично представил новую «Стратегию национальной безопасности Соединённых Штатов Америки» – один из основополагающих документов страны, определяющий главные направления деятельности главы государства и исполнительной власти по укреплению мощи США и продвижению американских интересов за рубежом. Уже первая реакция на неё как внутри самих Соединённых Штатов, так и за их пределами была крайне негативной. И тому имеются свои объяснения.

Америка – прежде всего

Запуская в производство новую стратегическую установку в области национальной безопасности, Дональд Трамп уверенно заявил: «Нация, которая не готова выиграть войну, представляет собой такую нацию, которая неспособна предотвратить войну». Интересно: какую «войну» он имел в виду? И против кого? Разъяснения не последовало. Но анализ самого этого документа не оставляет сомнений относительно характера такой «войны» и её географического вектора.

В документе, который заменил прежнюю военно-политическую стратегию аналогичного содержания, подписанную Бараком Обамой в 2010 году, а затем обновлённую им же в 2015-м, Соединённые Штаты названы государством, имеющим глобальные амбиции и готовым реагировать на любые угрозы, возникающие как в отношении собственной территории, так и их союзников и друзей. И эта установка выражена в любимом лозунге Дональда Трампа «Америка – прежде всего», духом которого пронизано всё содержание новой стратегии.

В качестве одного из приоритетов в ней объявлено укрепление энергетической безопасности США. Указывая на это, авторы стратегии говорят об «энергетическом возрождении» в США, сделавшем Америку, по их словам, «мировым лидером по добыче нефти и газа». При этом они обещают не забывать и об охране окружающей среды и борьбе с изменением климата. Среди других задач на данном направлении, помимо обеспечения энергобезопасности, названы открытие рынков для американских товаров, услуг и инвестиций, продвижение выгодных для США торговых альянсов, включая трансатлантический и транстихоокеанский.

Чтобы преуспеть в геополитическом соперничестве XXI века, Америка, согласно новой стратегии, должна также лидировать в области научных исследований, технологий инноваций. «Мы будем защищать инновационную базу нашей национальной безопасности от тех, кто крадёт нашу интеллектуальную собственность и несправедливо пользуется инновациями свободных обществ», – подчёркивается в стратегии.

Ставка на силу

Что касается главных целей Соединённых Штатов в области национальной безопасности, то одной из них обозначено «сохранение мира посредством силы», то есть формулировка, применявшаяся в своё время выдвиженцем республиканской партии президентом Рональдом Рейганом. «Военная сила демонстрирует решимость США и даёт нам возможность воевать и победить в любом вероятном конфликте, который угрожает жизненно важным интересам США. Соединённые Штаты должны сохранять превосходство… Превосходство силы усиливает нашу дипломатию и позволяет нам формировать международную окружающую среду для защиты наших интересов», – говорится в стратегии.

Поддержал этот посыл и глава Пентагона Джеймс Мэттис. Выступая по случаю обнародования стратегии, он подчеркнул, что мощная армия США будет гарантировать, чтобы американские дипломаты «всегда говорили с позиции силы».

«При поддержке наших союзников и партнёров мы продолжим защищать наши общие интересы безопасности так же, как мы оберегаем Америку от тех, кто угрожает нашим свободам», – резюмировал Мэттис.

Кстати, по данным, которые были предоставлены изданию TomDispatch командованием специальных операций США, в 2017 году американские силы специальных операций, включая «морских котиков» и армейских «зелёных беретов», были развёрнуты в 149 странах мира. Это примерно 75 процентов всех государств планеты. Причём, подчёркивает издание, «почти или полностью отсутствует прозрачность в вопросе о том, что они делают в этих странах, укрепляют ли их действия безопасность или провоцируют ещё большую напряжённость и конфликты».

Нельзя не заметить в связи с этим, что в обновлённой стратегической установке сделан акцент на расширение присутствия американских вооружённых сил «передового базирования» различного предназначения практически по всему земному шару. В то же время перед Пентагоном поставлена задача разработать «новые оперативные концепции и развивать военные потенциалы с целью достижения победы в воздушном, космическом и кибернетическом пространствах, а также на море и суше». И уже в ближайшие дни, как ожидается, Пентагон обнародует новую военную стратегию США, в которой как раз и будут изложены положения о развитии и применении американских вооружённых сил в современных условиях.

Особое внимание в «Стратегии национальной безопасности США» обращено на важность укрепления и модернизации ракетно-ядерных вооружений и развития интегрированного потенциала противовоздушной и противоракетной обороны. При этом в документе упоминается готовность избегать рисков применения ядерного оружия и в общих чертах обозначена возможность ведения переговоров по новым соглашениям в сфере контроля над вооружениями с другими государствами, если они будут содействовать стратегической стабильности и будут проверяемыми.

Между тем именно Вашингтон либо сорвал достигнутые важные договорённости в названной области, либо отказался участвовать в их разработке. Необходимо отметить, что в настоящее время под угрозой отказа США от них находятся Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности и Договор по открытому небу, что, естественно, ещё более усугубит международную ситуацию.

США намерены израсходовать до 2026 года 400 млрд долларов на дальнейшую модернизацию стратегических наступательных ядерных вооружений, а также заложить материальную основу для создания новой стратегической ядерной триады, на что запланировано выделить в ближайшие 30 лет до 1,2 трлн долларов.

Определённая часть из них пойдёт на оснащение модифицированных ракет подводного базирования «Трайдент Д5» ядерными боеголовками небольшой мощности. Сторонники контроля над вооружениями выразили тревогу по поводу нового предложения создать ядерное оружие малой мощности, что делает более вероятным начало боевых действий с его использованием, поскольку понижает порог применения ядерного оружия. Здесь также следует учитывать, что новая американская корректируемая авиабомба В-61-12 уже разработана под такие условия, поскольку имеет максимальный ядерный боезаряд мощностью 50 килотонн и минимальный – 0,3 килотонны.

Помимо разработки новых ядерных боеприпасов уменьшенной мощности, также будет расширен перечень условий, при которых возможно применение американского ядерного арсенала. По сообщениям СМИ, в него войдёт ответ на неядерное нападение, приводящее к массовым жертвам, а также удары по стратегической инфраструктуре, ядерным объектам и пунктам управления. Говоря о других направлениях наращивания военного потенциала США, следует отметить, что незадолго до обнародования новой стратегии руководство управления по ПРО Пентагона указало на важность развёртывания дополнительных информационно-разведывательных средств и производства ракет-перехватчиков для обеспечения глобальной системы перехвата баллистических и крылатых ракет. Было объявлено о том, что министерство обороны США работает над более эффективными средствами обнаружения ложных боезарядов баллистических ракет и разрабатывает боевые ударные вооружения с использованием направленной энергии, включая элементы космического базирования. Зафиксировано положение, что средства ПРО США должны иметь возможность перехватывать ракеты на ранней стадии их запуска.

Дональд Трамп намерен также укрепить силы быстрого реагирования и объединённые силы повышенной оперативной готовности НАТО, довести корабельный состав американских ВМС до 355 кораблей. При этом упор в развитии ВМС делается на строительство кораблей океанской зоны действия, ударных подводных лодок и амфибийно-десантных кораблей. По плану Трампа в ближайшие восемь лет флот США должен получить 80 новых кораблей, включая 2 авианосца, 17 эсминцев типа «Арли Берк» с системой ПРО «Иджис» и 16 субмарин класса «Вирджиния».

В новой стратегии США подтверждено решение ряда предыдущих саммитов трансатлантического альянса о том, что все без исключения входящие в него страны должны выйти на двухпроцентный уровень финансового вклада от своего ВВП в его консолидированный бюджет к 2024 году.

Россия и КНР объявлены державами-соперницами

В большом военно-политическом разделе 68-страничного документа особо выделены две мировые державы, «бросающие вызов американской мощи, влиянию и интересам». Это Китайская Народная Республика и Российская Федерация. Причём в этой части КНР указана на первом месте. В целом же китайскому государству уделено в новой стратегии повышенное внимание и вообще, и относительно других стран мира.

КНР и Россия обвиняются в том, что они разрабатывают передовые образцы вооружений и наращивают военные потенциалы, которые могут угрожать критически важной инфраструктуре, а также системе управления и командования США. Российская Федерация одновременно подвергнута критике за «вторжение» в Грузию и на Украину, а также за то, что видит для себя угрозу со стороны НАТО и Евросоюза.

Россия и КНР также названы «ревизионистскими державами», что вряд ли свидетельствует о настрое нынешней американской администрации на деле нормализовать с нашей страной отношения, низведённые практически до нулевой отметки ещё в период президентства Барака Обамы. Москва необоснованно обвинена в размещении ядерного оружия и наступательных потенциалов «передового базирования», хотя хорошо известно, что всеми этими действиями активно занимаются США и ведущие страны НАТО у российских рубежей.

Значительное внимание в нём уделено развитию ракетно-ядерного потенциала КНДР, который, как утверждается, может доставлять не только ядерное, но и химическое и биологическое оружие, и который несёт в себе «угрозу» Соединённым Штатам и их союзникам. Северная Корея также обвиняется в дестабилизации обстановки в Азиатско-Тихоокеанском регионе в целом. Примерно за полмесяца до обнародования этой стратегии советник президента по национальной безопасности генерал-лейтенант Герберт Макмастер назвал Северную Корею самой большой угрозой для США и обвинил северокорейского лидера в том, что он постепенно приближается к созданию полной материальной основы ядерного сдерживания. «Стратегия национальной безопасности США» оставляет открытой возможность применения военной силы против Пхеньяна.

Государством, проводящим различные формы деструктивной политики в районе Ближнего Востока, назван Иран. При этом он обвинён в дестабилизации региональной обстановки. Особым нападкам со стороны США подвергается ядерная сделка с Тегераном, оформленная в виде «Совместного всеобъемлющего плана действий», который подписан Ираном, Россией, США, Китаем, Францией, Великобританией и Германией в 2015 году. «Президент пообещал, что он либо исправит соглашение, либо отменит его», – пояснил госсекретарь США Рекс Тиллерсон. Сейчас Белый дом обсуждает с конгрессом варианты «исправления». Итоговый вариант будет презентован в течение нескольких дней.

«Есть три группы бросающих нам вызов: Китай и Россия с их ревизионистскими устремлениями, государства-изгои Иран и Северная Корея и организации транснационального характера, в частности джихадистские террористические группы. Все они активно действуют против США, наших союзников и партнёров. Хотя они отличаются по своей природе, все они бросают нам вызов в политической, экономической и военной сфере», – делается вывод в документе.

Доктрина «холодной войны»

Дональд Трамп охарактеризовал новую «Стратегию национальной безопасности США» как документ, основанный на «принципиальном реализме». При этом он одновременно признал, что Соединённые Штаты вступили «в новую эпоху соперничества». Американский президент прямо назвал Россию и КНР «державами-соперницами» США.

Новая стратегия по – прежнему ставит задачу продолжения политики вмешательства Вашингтона во внутренние дела других государств путём применения широкого набора силовых методов и инструментов. И это несмотря на то, что ещё в период предвыборной кампании Дональд Трамп многократно и помпезно обещал не вмешиваться во внутренние дела других государств, а сконцентрироваться на решении проблем, имеющих внутринациональное измерение.

После его вступления в должность Соединённые Штаты стали в ещё большей степени вторгаться во внутреннюю компетенцию других государств, где, по мнению Вашингтона, правят «несостоятельные лидеры». Практика таких вторжений возросла в отношении Ирана, Ливии, России, Север-ной Кореи, Сирии и ряда других стран.

С учётом этого и целого ряда изложенных положений обновлённой американской стратегии в Российской Федерации увидели в ней иное значение и возможные негативные последствия её реализации, не связанные с описанным «реализмом». На расширенном заседании Коллегии Министерства обороны РФ, состоявшемся 22 декабря 2017 года, Президент России Владимир Путин назвал новую американскую стратегию как имеющую «наступательный» и «безусловно агрессивный характер». Он также заявил, что Россия должна учитывать это.

Критически резко встретили американскую стратегию 2017 года и в КНР. Китайские официальные представители заявили, что этим документом Вашингтон возрождает атмосферу и образ мышления времён «холодной войны». «Манипуляция фактами и распространение злостной клеветы не приведёт к успеху ни одну страну», – сказал, в частности, представитель китайского МИДа Хуа Чуньин. И добавил, что Пекин призывает США перестать извращать стратегические инициативы Китая и использовать устаревшие подходы времён «холодной войны» и идеи антагонистической игры.

Куда более воинственной, нежели при администрации Барака  Обамы, назвала новую стратегию США и британская газета «Гардиан». В таком же ключе охарактеризовали её и многие другие западные СМИ, а также эксперты. Суммируя ключевые особенности новой стратегии в сфере национальной безопасности США, можно выйти на неутешительный вывод, что она вряд ли послужит основой для укрепления стабильности в интересах всех государств и основой для радикального выправления российско-американских отношений, которые целенаправленными действиями нескольких последних военно-политических лидеров Со- единённых Штатов отброшены в глухой тупик.

Автор:  Владимир Козин, Источник: “Красная звезда”

Размещение ПРО в Японии осложняет российско-японский политический диалог

По сообщению оборонного ведомства Японии 11 августа этого года, министры обороны США и Японии Джеймс Мэттис и Ицунори Онодэра в телефонном разговоре подтвердили, что будут продолжать сотрудничать с целью размещения на японской территории двух наземных противоракетных комплексов американского производства типа «Иджис Эшор», которые, как утверждается, будут оказывать противодействие северокорейской ракетно-ядерной угрозе, до сих пор, как считают в Вашингтоне и Токио, не снятой с повестки дня.

Боевой информационно-управляющая система (БИУС) «Иджис Эшор» – это наземный вариант американского универсального корабельного комплекса «Иджис», состоящего из РЛС, вычислительного блока, систем наведения на цели и ракет различного предназначения. В ходе многочисленных испытаний морской вариант этой системы показал до 82% успешных перехватов учебных баллистических и крылатых ракет меньшей, средней и даже межконтинентальной дальности.

Таким образом, обе стороны подтвердили принятое еще в декабре прошлого года правительством Японии решение о размещении на севере и юго-западе острова Хонсю двух таких комплексов, суммарный ударно-боевой компонент которых составит 48 ракет-перехватчиков класса «SM-3», способных перехватывать баллистические и крылатые ракеты на большой высоте и на значительном удалении от расположения системы из перехвата. Заявлялось, что они будут установлены ориентировочно на японской территории к 2023 году. Но затягивание договоренности между КНДР и США о ликвидации ракетно-ядерной программы Пхеньяна вполне может скорректировать эти сроки в сторону сокращения временного рубежа их полного развертывания. Представители министерства обороны Японии уже заявили, что эти сроки могут быть существенно пересмотрены в сторону уменьшения, если военно-политическая обстановка в регионе ухудшится. При этом было сообщено, что размещение названных комплексов обойдется японским налогоплательщикам примерно в 268 млрд. иен или приблизительно в 2,4 млрд. долларов.

Итак, после установки двух указанных комплексов «Страна восходящего солнца» станет третьим государством в мире после Румынии и Польши, которые уже имеют (Румыния) или будут иметь на своей территории подобную систему перехвата баллистических и крылатых ракет (Польша). Скорее всего, как и аналогичный оперативный американский комплекс ПРО, уже введенный в действие в 2016 году на румынской авиабазе Девеселу, его японские «собраться» также будут контролироваться Пентагоном. Такое предположение можно сделать по аналогии с американо-румынским соглашением об использовании этого комплекса в Румынии. А оно предусматривает полный контроль над его боевым применением со стороны Вашингтона. «Принимающей стороне» доверяется лишь охрана внешнего периметра такой оперативной базы и осуществление некоторых ограниченных функций тылового обеспечения.

Оба союзные тихоокеанские государства уже давно тесно взаимодействуют в создании и размещении ударно-боевых и информационно-разведывательных элементов глобальной системы ПРО США на японских островах. Такое сотрудничество проявляется в четырех измерениях.

Токио дал согласие на дислокацию различных вариантов американской системы ПВО/ПРО «Пэтриот» на своей территории. задолго до завязывания широкого противоракетного сотрудничества с Вашингтоном, которое датируется 2005 годом. Во время поездки в Японию еще в 1995 году автору этих строк довелось увидеть их многочисленные установки на многих военных объектах страны. Впоследствии они были заменены на усовершенствованный вариант системы ПВО/ПРО «Пэтриот» «РАС-3 MSE» с расширенной зоной поражения.

Японское руководство также оснастило четыре своих эсминца УРО класса «Конгоу» американским вариантом системы «Иджис» морского базирования, которая уже давно была протестирована в ходе совместных американо-японских учений, регулярно проводимых в зоне Тихого океана с целью проверки эффективности ее ракет-перехватчиков. Токио также приступил к такому же оснащению двух эсминцев класса «Атаго» («Атаго» и Ашигара»), общее количество которых будет доведено до четырех единиц.

Программа закупки и установки ракет-перехватчиков «SM-3 модификации IIA» морского базирования должна быть завершена к 2020 финансовому году. Японское военное ведомство утверждает, что вся территория страны будет прикрыта «противоракетным щитом» к 2021 году.

Информационно-разведывательное взаимодействие в интересах ПРО, в частности, проявляется в виде уже установленных в Японии двух американских РЛС предупреждения о ракетном нападении «AN/TPY-2», которые относятся к разряду элементов передового базирования Соединенных Штатов.

Кроме того, Япония и Соединенные Штаты являются соучастниками процесса разработки и создания ударно-боевых противоракетных средств. Так, Токио является головным разработчиком пяти ключевых компонентов самой усовершенствованной ракеты-перехватчика «SM-3 модификации IIA», производимой американскими оружейными корпорациями, в то время как Соединенные Штаты – только четырех ее элементов. В феврале и июне 2017 года ВМС США и Японии провели совместные учения по перехвату баллистических ракет с использованием противоракеты «SM-3 модификации IIA». 

Россия и Китай уже выступили против подобного наращивания комбинированных средств противоракетной обороны с участием США и Японии. Критическими заявления с российской стороны в адрес планов Вашингтона и Токио о дополнительном наращивании ударно-боевых компонентов глобальной системы ПРО США в виде БИУС «Иджис Эшор» сделали два заместителя министра иностранных дел, которые курируют американское и азиатско-тихоокеанское направления внешней политики России.

В этих заявлениях было обращено внимание на то, что эта система представляет собой комплекс «двойного назначения», из универсальных пусковых установок «Мк-41» которых могут осуществляться пуски не только оборонительных типов вооружений в виде ракет-перехватчиков системы ПРО, но и ударных крылатых ракет наземного базирования (КРНБ) в ядерном снаряжении класса «Томагавк», создание и размещение которых запрещено в соответствии с бессрочным Договором о ликвидации ядерных ракет средней и меньшей дальности, пописанным между Москвой и Вашингтоном в декабре 1987 года. То есть, помимо еще одного шага в направлении создания полноценного сегмента американской глобальной ПРО в АТР это будет означать и риск обретения Японией качественно нового военного потенциала, поскольку поставляемые в составе комплекса «Иджис Эшор» универсальные пусковые установки вертикального пуска будут способны применять ударные вооружения наступательного характера.

Хотя Япония не является участником такого договорного акта, она, тем не менее, соглашаясь с размещением американской БИУС «Иджис Эшор» на своей земле, будет оказывать Соединенным Штатам прямое содействие в его нарушении.

Разъяснения японской стороны о том, что американская система «Иджис Эшор» не может быть использована для загрузки в ее пусковые установки «Мк-41» крылатых ракет наземного базирования не соответствуют действительности, поскольку их диаметр позволяет беспрепятственно размещать в них и оборонительные, и наступательные виды вооружений. Заметим, что морской вариант БИУС «Иджис» позволяет загружать в ее пусковые установки четыре типа ракет, а именно ракеты-перехватчики системы ПРО, ракеты противовоздушной и противолодочной обороны, а также противокорабельные ракеты. При этом для их выборочного запуска не требуется переустановка программного обеспечения, так как все в этом плане предусмотрено и установлено заранее под каждый вид ракет.

В российских демаршах по этому поводу было также обращено внимание на то, что намеченное развертывание БИУС США «Иджис Эшор» в Японии окажет негативное влияние на атмосферу российско-японских отношений и, соответственно, на работу по заключению мирного договора между Москвой и Токио, а также не приблизит его подписание.

В заявлениях китайской стороны по этому вопросу отмечалось, что реакция китайского правительства на подобные действия японской стороны будет неизменной и однозначной, поскольку проблема размещения в Японии дополнительной системы ПРО грозит отразиться на всеобщей безопасности.

Не вызывает сомнения, что и американские ракеты-перехватчики класса «SM-3», которые будут установлены в рамках БИУС «Иджис Эшор», и КРНБ США, которые появятся на японской земле в пусковых установках в таких же системах, могут быть использованы против оборонных интересов как Российской Федерации и КНР, так и против КНДР.

Следует также добавить к этому еще два существенных обстоятельства.

Первое. Развертывая два наемных комплекса системы ПРО США стратегического назначения на японских островах, Вашингтон и Токио усиливают наиболее эффективный элемент своей комбинированной эшелонированной противоракетной инфраструктуры, способный перехватывать летящие баллистические и крылатые ракеты на большой высоте и на значительных расстояниях.

Второе. Начиная с мая 2012 года во всех без исключения итоговых документах саммитов НАТО содержится положение об «адекватном» сочетании ракетно-ядерных, противоракетных и обычных видов вооружений этого альянса. Поэтому, прямое участие Японии в развертывании противоракетного компонента глобальной системы ПРО США является соучастием в «чикагской триаде», то есть в оперативно-стратегическом механизме крупнейшего в мире трансатлантического военного союза, о котором идет речь, созданном на встрече стран-участниц Североатлантического союза в верхах в Чикаго шесть лет тому назад. Разумеется, такой механизм не отменил традиционную ядерную триаду Соединенных Штатов, которая в скором времени претерпит коренные изменения: она получит качественно новые образцы ракетно-ядерных вооружений.

С другой стороны, нельзя сбрасывать со счетов и связанный с такой особенностью следующий фактор: все ядерные стратегии Соединенных Штатов, в том числе и та, которая была утверждена в период президентства Дональда Трампа в текущем году, имеют положение о «расширенном ядерном сдерживании», то есть установку о раскрытии американского «ядерного зонтика» над группой неядерных государств, не входящих в НАТО, в том числе и над Японией.

На фоне обозначенных факторов и фактов возникает вполне логичный вопрос: коль скоро вся территория страны будет полностью прикрыта «противоракетным щитом» именно к 2021 году, то зачем создавать еще один дополнительный противоракетный раздражитель стратегического назначения в виде размещения системы ПРО «Иджис Эшор» к этому рубежу? Не осложнит ли такой шаг переговоры, ведущиеся между КНДР и США по ракетно-ядерной программе Пхеньяна?

Каким бы ни было разъяснение японской стороны, описанное соучастие Токио в усилении стратегической системы ПРО США на японской земле неизбежно создаст новые дестабилизирующие элементы, ведущие к дальнейшему качественному осложнению военно-политической обстановки в обширном Азиатско-Тихоокеанском регионе, которая и без того остается сложной и нестабильной, а временами даже приобретает явно взрывоопасный характер.

Подобные шаги Токио одновременно подрывают баланс сил в этой части земного шара, который давно уже нельзя считать устойчивым, адекватным сложившейся ситуации и уравновешенным между различными группами государств. Это удар по региональной и глобальной стабильности.

Описанные действия японской стороны, ведущие к наращиванию американской комбинированной оборонительно-наступательной угрозы на ее территории, одновременно подрывают ее безъядерный статус, которому она на словах пока привержена.

Автор: Владимир Козин, профессор Академии военных наук России, ведущий эксперт Центра военно-политических исследований МГИМО МИД России;

Источник: InfoRos

Аргументы представительства США при НАТО в Брюсселе не снимают озабоченности действиями Пентагона

Отказ от Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности приведёт к слому всей мировой архитектуры контроля над вооружениями. Исходя из этого вывода, Россия последовательно предпринимала значительные усилия по спасению этого соглашения и неоднократно предлагала США вернуться к неукоснительному его соблюдению. Очередным подтверждением тому стали оглашённые в минувший четверг предложения Министерства обороны РФ.

Напомним, что эти предложения предусматривали следующий набор взаимосвязанных мер. В период до прекращения срока действия Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД) Соединённые Штаты должны возвратиться к его неукоснительному соблюдению путём уничтожения:

во-первых, универсальных пусковых установок Мк-41 наземного базирования, разработанных для запуска крылатых ракет класса «Томагавк»;

во-вторых, ракет-мишеней, аналогичных по своим характеристикам баллистическим ракетам наземного базирования средней и меньшей дальности;

в-третьих, ударных беспилотных летательных аппаратов, подпадающих по своим характеристикам под терминологическое определение «крылатая ракета наземного базирования», которое имеется в договоре.

Надо сказать, что американская сторона довольно оперативно, но отнюдь не в конструктивном ключе, отреагировала на эти предложения. Правда, в форме пресс-релиза постоянного представительства США при НАТО в Брюсселе. В нём изложена позиция США по всем трём крупным нарушениям договора, изложенным российской стороной.

Затронув вопрос о размещении на территории Румынии боевой информационной управляющей системы (БИУС) ПРО наземного базирования «Иджис эшор», американская сторона сделала намеренный акцент на том, что ДРСМД не запрещает установку в пусковых установках Мк-41 ракет-перехватчиков (это, действительно, соответствует действительности). Но в пресс-релизе постоянного представительства США при НАТО даётся заведомо искажённая информация, что в такие пусковые установки не могут устанавливаться крылатые ракеты наземного базирования (КРНБ), поскольку наземная БИУС, мол, не имеет соответствующего программного обеспечения, соответствующей системы управления огнём и иного вспомогательного оборудования.

Увы, имеет. Она имеет точно такой же набор обозначенных элементов как аналогичные БИУС морского базирования, устанавливаемые на двух типах американских боевых кораблей (крейсеры УРО типа «Тикондерога» и эсминцы УРО типа «Арли Бёрк»), поскольку изначально проектировалась и создавалась как универсальная система запуска ракет с различными функциональными боевыми задачами. Например, в универсальные пусковые установки БИУС ВМС США могут одновременно загружаться и использоваться по своему прямому предназначению противоракетные средства в виде ракет-перехватчиков плюс противокорабельные, противовоздушные и противолодочные ракеты.

Уже размещённая в Румынии и поставленная на боевое дежурство БИУС «Иджис эшор», копирующая аналогичную американскую корабельную систему, является также универсальной системой двойного назначения, способной размещать в её 24 пусковых установках ракеты оборонительного предназначения, то есть ракеты-перехватчики системы ПРО, а также ракеты наступательного характера, то есть КРНБ, которые не имеют никакого отношения к противоракетным вооружениям.

Американская сторона явно использует и маршевые двигатели для обеспечения большой дальности полёта ракет-мишеней

Коснувшись вопроса о баллистических ракетах-мишенях средней и меньшей дальности, которые используются Пентагоном с 1999 года при проверке эффективности системы ПРО, упомянутый американский пресс-релиз, во-первых, дал разъяснения только по баллистическим ракетам-мишеням, упустив из вида крылатые ракеты-мишени, которые также применяются в аналогичных целях – либо отдельно от баллистических ракет-мишеней, либо совместно с ними. Например, управление по ПРО министерства обороны США описало эпизод одновременного применения сразу пяти баллистических и крылатых ракет-мишеней для проверки возможности перехвата группового ракетного удара.

Во-вторых, документ содержит ссылку на пункт 12 статьи VII ДРСМД, который разрешает сторонам использовать для ускорительных средств только существующие типы ускорительных ступеней для названных ускорительных средств. Но американская сторона явно использует и маршевые двигатели для обеспечения большой дальности полёта ракет-мишеней, которые могут преодолевать расстояния от 500 до 5500 км. Но об этом – ни слова. Здесь же возникает дополнительный вопрос: а не оставили ли Соединённые Штаты двигатели-ускорители от уничтоженных ими к 1991 году ракет средней и меньшей дальности по условиям ДРСМД, или не создали ли они новые такие двигатели?

Не решают ли они при заявленной проверке эффективности ракет-перехватчиков сразу две задачи: проверку эффективности и системы ПРО и одновременно уже созданных новых ракет средней и меньшей дальности, запрещённых этим договором? Не предполагают ли в Пентагоне использовать новые ракеты средней и меньшей дальности для доставки ядерных боезарядов, например, малой мощности?

В американском пресс-релизе отмечается, что российская сторона стала впервые обращать внимание на появление ударных БПЛА в арсеналах вооружений США более 16 лет тому назад. Признаётся, что Пентагон действительно использует пять типов таких аппаратов, но относят их к средствам многоразового использования, напоминая, что баллистические и крылатые ракеты можно использовать лишь однократно. Именно на такой трактовке строится аргументация американских контрагентов, хотя ударные БПЛА вполне можно использовать также однократно, как и два типа названных ракет «одноразового использования». То есть загрузить в БПЛА программу с указанием вместе с взрывчатыми веществами как «беспилотнику-камикадзе» поразить заранее избранную цель.

Таким образом, ответ США, изложенный в пресс-релизе их дипломатического представительства при НАТО от 8 февраля, содержит весьма поверхностную и малоубедительную трактовку ДРСМД, которая, по мнению Вашингтона, позволяют ему нарушать его по всем трём обозначенным выше направлениям, вызывающим озабоченности Москвы. По существу американская сторона с ходу отвергла претензии России, которые в случае их конструктивного рассмотрения могли бы содействовать сохранению жизнеспособности этого договора. В документе голословно утверждается, что США в полном объёме выполняют все положения договора, хотя открытые данные управления по ПРО Пентагона говорят об обратном.

Все это ещё раз свидетельствует о том, что Вашингтон действительно намерен выйти из договора уже менее чем через шесть месяцев. Принципиально важно: в названном документе постоянного представительства при НАТО даже нет каких-то минимальных признаков того, что Соединённые Штаты будут продолжать в полном объёме выполнять этот бессрочный договор, который до сих пор не утратил своей актуальности и перспективного значения.

Ну и зачем тогда искать других виноватых в этом?

Вашингтону было бы честнее выйти из договора 1987 года, просто ссылаясь на его статью XV, позволяющую сделать это. Естественно, с принятием полной ответственности за содеянное и за потенциальные негативные последствия такого шага на себя и только на себя.

А тем временем эксперты из США и других государств-членов НАТО активизировали распространение разного рода предложений и рекомендаций, направленных на сохранение ДРСМД в прежнем виде, но за счёт обеспечения явно односторонних преимуществ американской стороне как в плане проведения инспекций российских систем ракетных вооружений, так и в сфере их географического размещения. И с главным прицелом – за счёт уничтожения новых перспективных видов российских вооружений, которые никак не подпадают под ограничительные положения договора 1987 года.

* * *

Наша справка. Подписанный 8 декабря 1987 го¬да в Вашингтоне договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности касался только двух государств – Соединённых Штатов Америки и Союза ССР (в 1992 году его правопреемником стала Российская Федерация).

К июню 1991 года договор был выполнен полностью – обе страны уничтожили все баллистические и крылатые ракеты наземного базирования средней и меньшей дальности.

Сегодня, согласно открытым данным, наземные ракетные системы средней дальности (1000–5500 км) имеются у Китая, Индии, Пакистана, Израиля, КНДР и Ирана, а также у Саудовской Аравии, которая приобрела у Китая несколько пусковых установок с баллистическими ракетами «Дунфэн-3». Китайские, индийские, пакистанские, израильские и северокорейские ракеты могут оснащаться как обычными, так и ядерными боевыми частями. Наземные ракетные системы меньшей дальности (500–1000 км) распространены в мире ещё более широко. Помимо Китая, Индии, Пакистана, Израиля, КНДР и Ирана, такие системы имеют на вооружении Египет, Сирия и Республика Корея. В боевом составе ракетных войск Народно-освободительной армии Китая, согласно имеющимся оценкам, отмечает эксперт Люксембургского форума по предотвращению ядерной катастрофы генерал-полковник в отставке В.И. Есин, находится 250–300 пусковых установок с боезапасом в 1000–1200 ракет меньшей дальности и 100–150 пусковых установок с боезапасом до 330 ракет средней дальности.

Автор: В.П. Козин, Источник: "Красная звезда"

Ведущий эксперт ЦВПИ МГИМО В.П. Козин в программе «Открытый эфир», на телеканале «Звезда».

В Германии проходят учения, на которых отрабатываются действия армии во время ядерной войны. К чему готовят европейских солдат? Как Бундесвер собрался использовать американские тактические атомные заряды? Один из лучших экспертов по НАТО Владимир Козин выяснил неизвестные подробности маневров «судного дня»".

Эфир от 21 октября 2019г.

О том, зачем США перевооружаются и что может заставить американцев использовать ядерное оружие в интервью радио Sputnik рассказал Владимир Козин, профессор академии военных наук РФ, ведущий эксперт центра военно-политических исследований МГИМО.

>>Слушать аудио<<

Международный военно-технический форум «Армия-2018» проходил с 21 по 26 августа в парке «Патриот».

Вашингтон намерен сколотить военную коалицию против Ирана

США давно разжигают пламя нестабильности в районе Ближнего и Среднего Востока. В списке их вооруженных вторжений значатся Афганистан, Ирак, Йемен, Сирия, а теперь может настать очередь Иран.

Вашингтон всегда находит поводы для подобных силовых акций. В данном случае – удар по двум саудовским нефтеперегонным заводам «Сауди Арамко» 14 сентября.

Командующий Центральным командованием вооруженных сил США, в зону ответственности которого входят Ближний и Средний Восток, поспешил запросить у Пентагона оправку в этот и без того «невралгический» регион дополнительных контингентов американских вооруженных сил,  включая ВВС и ВМС, а также наиболее эффективную мобильную систему ПРО THAAD – систему перехвата ракет на большой высоте на заключительной фазе их полета. Собственные средства противоракетной обороны США в виде ЗРК «SМ-3», а также ЗРК «Patriot», поставленные ими некоторым региональным союзникам Вашингтона, уже имеют в этом регионе основательный потенциал, хотя, как показала практика, отнюдь не эффективный.

Военную помощь у США также запросили Саудовская Аравия и ОАЭ.

Американский министр обороны Марк Эспер на брифинге 20 сентября 2019 года признал, что Пентагон располагает «внушительным военным присутствием в регионе» и что у него есть «много военных вариантов» для реагирования «в случае необходимости». Президент Дональд Трамп публично признал, что американское военно-политическое руководство рассматривает до 15 крупных объектов на иранской территории в качестве объектов потенциального удара.

В Аравийском море уже находится 12-ая авианосная ударная группа ВМС США во главе с авианосцем «Авраам Линкольн» и кораблями сопровождения в составе крейсера и нескольких эсминцев с управляемым ракетным оружием. Помимо этого, США заявили об отправке в регион новых контингентов вооруженных сил, численность которых, по заявлению председателя Объединенного комитета начальников штабов генерала Джозефа Дэнфорда, пока не определена.

В свете событий «14 сентября» Вашингтон намерен параллельно создать военную коалицию союзных и дружественных государств для «контролирования ситуации» на Ближнем и Среднем Востоке. То есть, примерно такую же, которая ранее была сколочена им против Афганистана, Ирака и Сирии. Но пока дела в этом направлении идут с большим скрипом: по состоянию на 25 сентября в такую группировку вошли только пять государств: Австралия, Бахрейн, ОАЭ, Саудовская Аравия и США.

Одновременно американское военно-политическое руководство приступило к созданию мощной информационной «прокладки» для обеспечения материальной основы для своего силового вмешательства во внутренние дела Ирана. Подобная цель, например, вытекает из Стратегии национальной безопасности США 2017 года, которая ставит стратегическую задачу – не допустить доминирования в районе Ближнего Востока любого государства, враждебно относящегося к Соединенным Штатам.

Вашингтон также начал широкую пропагандистскую кампанию, направленную на расширение инспекционной деятельности МАГАТЭ на иранской территории, стремясь не допустить реализации планов Тегерана, направленных на повышение уровня обогащения урана выше пределов, установленных Венским соглашением 2015 года, которое в официальном звучании известно как «Совместный всеобъемлющий план действий». Такое соглашение, ставшее возможным благодаря готовности Ирана пойти на глубокие компромиссы, реально положило бы конец дальнейшему развитию военной части его ядерной программы. Но к 2018 году Дональд Трамп в одностороннем порядке вышел из «иранской ядерной сделки», что по сути дела привело ее к фактическому развалу.

На этом фоне выглядит несостоятельным предвыборное обещание нынешнего американского президента-республиканца сконцентрироваться в большей степени на решении внутренних проблем США и прекратить вмешиваться во внутренние дела других государств мира.

«Назначение» Ирана Соединенными Штатами и Саудовской Аравией виновным в нападении на саудовские НПЗ до того как завершено официальное расследование этого инцидента, говорит о том, что это обстоятельство используется Белым домом и союзниками США в качестве предлога с целью свержения иранского руководства. Да и исход такого расследования угадать несложно, коль скоро в нем задействованы военные эксперты Центрального командования вооруженных сил США. Такая линия тем более представляется странной, если учесть, что, йеменские хуситы, наиболее сильно пострадавшие от воздушных бомбардировок саудовских ВВС, взяли на себя всю ответственность за удар по двум НПЗ «Сауди Арамко» в качестве меры возмездия за налеты саудовской боевой авиации на многочисленные гражданские объекты на территории Йемена. С другой же стороны, Иран отверг свою причастность к использованию ударных систем вооружений в акции «14 сентября».

Тем временем военно-политическое руководство Ирана предупредило потенциальных агрессоров, что начнет против них «тотальную войну», если они отважатся нанести хотя бы какой-то силовой удар по иранской территории. С учетом фактического развала «иранской ядерной сделки» по инициативе Соединенных Штатов и усиления ими необоснованного санкционного давления на Иран, Тегеран заявил о полном сохранении своей национальной программы развития баллистических ракет. О том, что он постепенно добивается на этом направлении заметных результатов, говорит тот факт, что на военном параде, состоявшемся в иранской столице 22 сентября этого года, была показана баллистическая ракета «Хорремшахр» средней дальности с дальностью полета свыше 2 тысяч км.

Государства-союзники Вашингтона по НАТО, а также расположенные в зоне Персидского залива выражают серьезные опасения в связи с возможным началом боевых действий сколачиваемой западной коалиции против Ирана, опасаясь, что это затронет интересы их безопасности и торгово-экономические интересы в регионе, в частности морские перевозки нефти и различных товаров, где расположены три ключевые проливные зоны глобального значения, а именно Суэцкий канал, Баб-эль-Мандебский и Ормузский проливы.

Нетрудно предположить, что любые широкие или даже ограниченные военные действия США и их союзников в районе Ближнего и Среднего Востока приведут к весьма острому и кровопролитному вооруженному конфликту, который затронет интересы значительного количества государств мира.

Автор: В.П. Козин, Источник: InfoRos

Пекинское издательство «Haichao Press» выпустило на китайском языке актуализированный вариант монографии ведущего эксперта ЦВПИ МГИМО, профессора Академии военных наук России В.П. Козина «Эволюция противоракетной обороны США и позиция России», ранее изданную в Москве на русском и английском языках под аналогичным названием.

В китайском издании объемом 477 страниц анализируются этапы и особенности развертывания американской глобальной системы ПРО, подробно излагается позиция России по этому поводу, а также содержатся практические рекомендации по возможному урегулированию данной проблемы. Издательство «Haichao Press» перевело не только основное содержание книги, но и ее приложение, библиографический раздел, а также многочисленные слайды, иллюстрирующие развитие системы ПРО США и ее ударно-боевых компонентов.

Выход в свет названной монографии в КНР свидетельствует о большом интересе, который китайская сторона проявляет к особенностям наращивания американских средств ПРО, находящихся вне переговорного процесса контроля над вооружениями.

Экземпляр монографии на китайском языке имеется в библиотеке Института.

Размещение американских противоракетных комплексов в Старом Свете расшатывает здание европейской безопасности.

Официальные представители Пентагона объявили на днях о переносе сроков ввода в эксплуатацию второй по счёту операционной базы ПРО США в Европе. Речь идёт о строящемся уже несколько лет американском противоракетном комплексе близ населённого пункта Редзиково, расположенного неподалёку от города Слупск на севере Польши. Закладной камень в фундамент этого объекта был установлен ещё в мае 2016 года.

Это уже второй перенос срока ввода в строй редзиковского комплекса ПРО США, который Пентагон первоначально планировал поставить на боевое дежурство ещё в декабре 2018 года, а затем сдвинул свои обязательства на конец текущего года. И вот теперь новая отсрочка: на сей раз на 2022 финансовый год.

Именно о таком графике поведала американскому информагентству Блумберг представитель управления по противоракетной обороне (УПРО) Пентагона Хизэр Кавалье. Причиной объявления нового срока сдачи в эксплуатацию базы ПРО под Редзиково стали организационно-финансовые проблемы, связанные с её строительством, которые возникли у компании-подрядчика «Джон Вуд Груп». Министерству обороны США пришлось запрашивать ещё 96 млн долларов для завершения проекта – дополнительно к 746 млн долларов, которые были израсходованы ранее.

В начале февраля новый начальник УПРО вице-адмирал Джон Хилл заявил, что польский проект ПРО уже готов приблизительно на 92 процента, но возникли некие проблемы с отдельными компонентами, от которых зависит его деятельность. При этом он назвал проблемные зоны: системы энергообеспечения, охлаждения и некоторые другие виды вспомогательного оборудования.

Переданная представителями Пентагона информация на эту противоракетную тему, очевидно, имеет два последствия.

Ни в Варшаве, ни в Бухаресте не хотят признавать того, что делают свои страны заложниками американской политики

Нет сомнения, что отсрочка реализации «редзиковского проекта» позитивно скажется на европейской безопасности. Но, с другой стороны, тот факт, что польский вариант и его румынский «противоракетный близнец» не ликвидируются совсем, несёт в себе отрицательный заряд.

Напомню, что первая американская база ПРО в Европе была введена в действие в 2015 году на базе ВВС Девеселу в Румынии. И действующий румынский вариант системы ПРО, и строящийся польский объект представляют собой сооружение с универсальными пусковыми установками Mk-41 (24 ячейки в каждом случае). Используемая боевая информационно-управляющая система «Иджис» также устанавливается на борту боевых кораблей с управляемым ракетным оружием ВМС США: на крейсерах типа «Тикондерога» и эсминцах типа «Эрли Бёрк». Её наземный вариант получил название «Иджис эшор» (Aegis Ashore), то есть система ПРО «Иджис» наземного базирования.

Объективная опасность, исходящая от этих двух объектов, заключается в том, что в их пусковые установки можно устанавливать не только оборонительные системы вооружений в виде американских ракет-перехватчиков (SM-3 Block IB), используемых для перехвата баллистических и крылатых ракет. В такие установки можно без труда загружать и наступательные виды вооружений в виде крылатых ракет типа «Томагавк». Появилась информация и о возможности загрузки в них высокоточных гиперзвуковых видов вооружений, в спешном порядке разрабатываемых в Соединённых Штатах.

Подобную ракетную рокировку можно произвести безо всяких инженерно-технических переделок пусковой установки Mk-41. Не потребуется и замена программного обеспечения, как пытаются дезинформировать мировую общественность американцы. Дело в том, что компьютерные программы для запуска как оборонительных, так и наступательных видов вооружений подобных объектов составляются заранее и заблаговременно вводятся в блоки управления ударно-боевыми средствами под каждый тип загружаемых ракетных вооружений.

В данном контексте следует учесть существенное обстоятельство. Европейские базы ПРО находятся и всегда будут находиться под полным американским военным контролем, от которого военно-политическое руководство Румынии и Польши в соответствии с подписанными с ними соглашениями полностью отстранено.

Но ни в Варшаве, ни в Бухаресте не хотят признавать того, что делают свои страны заложниками американской политики. Для той же Польши размещение ракет – не только ещё один недружественный жест в сторону России, но и свидетельство углубления «особых» отношений с Соединёнными Штатами.

Автор: В.П. Козин, Источник: “Красная звезда”

Ее ядерная стратегия будет по-прежнему иметь оборонительный характер

2 июня Президент России Владимир Путин подписал Указ № 355 «Об Основах государственной политики Российской Федерации в области ядерного сдерживания». Принятый документ, имеющий статус военно-стратегической установки национального значения, определяет военные опасности и угрозы, для нейтрализации которых осуществляется ядерное сдерживание, его ключевые принципы, а также условия применения ядерного оружия.

Документ заменил нормативный акт аналогичного содержания, принятый десять лет назад и действовавший вплоть до текущего года, но в основном сохранил главное содержание российской ядерной доктрины.

Она по-прежнему носит оборонительный характер и в лапидарном виде может быть охарактеризована как имеющая в основе принцип «условного оборонительного ядерного сдерживания». Это означает, что российское ядерное оружие может быть применено только в ответном ударе по потенциальному противнику, если он применит против  России и (или) ее союзников ядерное оружие и другие виды оружия массового поражения (ОМП), а также в случае совершения агрессии против нее с применением обычного оружия, «когда под угрозу поставлено само существование государства».

Таким образом, новые Основы сохранили двухзвенную формулировку о применении ядерного оружия, которая была отражена в аналогичном документе, утвержденном тогдашним президентом Дмитрием Медведевым в 2010 году, а также в «ядерном разделе» действующей Военной доктрины страны, одобренной в декабре 2014 года президентом Владимиром Путиным. Как видно, Российская Федерация оставила за собой право применить ядерное оружие исключительно в качестве крайнего и вынужденного средства и только в ответ на определенные враждебные действия потенциального противника.

В отличие от актуализированной российской ядерной стратегии ядерная военно-стратегическая установка США, одобренная в феврале 2018 года, предусматривает применение ядерного оружия в 14 случаях, восемь из которых сформулированы нарочито туманно для того, чтобы расширить спектр оснований для применения ракетно-ядерных средств в первом превентивном и упреждающем ударе. Это позволяет квалифицировать нынешнюю американскую ядерную стратегию, как имеющую в своей основе принцип «безусловного наступательного ядерного сдерживания». По этому показателю президент Дональд Трамп может попасть в книгу рекордов Гиннеса.

В новых российских Основах нет положений «эскалация с целью деэскалации» или об использовании ядерных боезарядов малой мощности, отсутствует возможность размещения ядерного оружия на территории неядерных государств, в то время как такие постулаты содержатся в ныне действующей ядерной стратегии США.

Повторено положение ядерного раздела Военной доктрины Российской Федерации 2014 года о том, что решение о применении ядерного оружия принимается президентом страны, но с уточнением: при наличии условий, которые определяют возможность его применения. Президент России может при необходимости проинформировать военно-политическое руководство других государств и международные организации о готовности российской стороны применить ядерное оружие или о принятом решении о его применении, а также о факте его применения.

В Основах 2020 года названы четыре условия применения ядерного оружия: в случае поступления достоверной информации о старте баллистических ракет, атакующих территории России и ее союзников; применение противником ядерного оружия или других видов ОМП по территориям России и ее союзников, воздействие противника на критически важные государственные или военные объекты страны, вывод из строя которых приведет к срыву ответных действий ее ядерных сил, а также, если против нее будет предпринята агрессия с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства.

В документе обращено внимание на то, что сдерживание должно быть гарантированным и непрерывным по продолжительности его применения в мирное и военное время, а также предусматривать неотвратимость возмездия и нанесение потенциальному противнику неприемлемого ущерба при любых условиях складывающейся обстановки с помощью сил ядерного сдерживания, состоящих из ядерных сил наземного, морского и воздушного базирования.

Сдерживание осуществляется российской стороной не только в отношении каких-то отдельных государств-потенциальных противников России, но и применительно к военным коалициям (блокам и союзам), которые располагают ядерным оружием и (или) другими видами ОМП или обладают значительным боевым потенциалом сил общего назначения, и рассматривают ее в качестве потенциального противника.

Обозначены шесть видов военных опасностей для Российской Федерации, которые могут потребовать использование ядерного оружия: наращивание потенциальным противником на сопредельных с Россией территориях и в морских акваториях группировок сил общего назначения, в составе которых находятся средства доставки ядерного оружия; развертывание баллистических и крылатых ракет средней и меньшей дальности, противоракетных систем и средств, высокоточного неядерного и гиперзвукового оружия, ударных БЛА и оружия направленной энергии;  создание и размещение в космосе средств ПРО и  ударных систем; наличие у других государств ядерного и (или) других видов ОМП и средств их доставки, которые могут быть применены против России и (или) ее союзников; неконтролируемое распространение ядерного оружия, средств его доставки, технологий и оборудования для его изготовления; размещение на территориях неядерных государств ядерного оружия и средств его доставки.

Названные военные опасности отражают дальнейшее развитие различных видов вооружений зарубежными государствами и выдвижение их вооружений «на передовые рубежи» относительно России. В этой связи справедливо обращено внимание на адаптивность сдерживания к военным угрозам извне.

Принципиально важным является то, что документ от 2 июня не содержит положений, которые закрепляли бы стремление России к ядерному превосходству.

Наоборот, он включает формулировку о необходимости уменьшения ядерной угрозы и недопущения обострения межгосударственных отношений, способного спровоцировать военные конфликты, в том числе с применением ядерного оружия. Заявлено о соблюдении международных обязательств в области контроля над вооружениями – в отличие от Соединенных Штатов, которые только на словах заявили о своей приверженности им, а на деле открыто демонстрируют негативное отношение к 13 международным актам в такой области, в том числе к семи из них, имеющих отношение к ядерному оружию.

Максимальный срок действия обновленных Основ не оговорен. Таким образом сдержанность в потенциальном применении ядерного оружия Россией сохраняется на неопределенное время.

Автор: Владимир Козин, член-корреспондент РАВН и РАЕН. Источник: InfoRos

Минобороны назвало американскую базу в Сирии "черной дырой"

В российском Минобороны рассказали о ситуации на границе Сирии и Иордании рядом с американской базой в Эт-Танфе. По словам официального представителя ведомства генерал-майора Игоря Конашенкова, эта территория превратилась в стокилометровую "черную дыру", откуда атакуют боевики ИГ.

Как рассказали в Минобороны, Пентагон не раз заявлял, что находящиеся там инструкторы США, Великобритании и Норвегии занимаются подготовкой боевиков "Новой сирийской армии".

"Вместо "Новой сирийской армии", как черти из табакерки, оттуда совершают диверсионно-террористические вылазки против сирийских войск и мирного населения мобильные группы ИГИЛ", — сказал Конашенков.

По его словам, за полгода существования военной базы США не известно ни об одной операции против террористов.

Конашенков отметил, что чем дальше сирийские войска при поддержке ВКС продвигаются на восток, уничтожая ИГ в провинции Дейр-эз-Зор, тем все большей проблемой становится присутствие в их тылу американской военной базы.

Он также рассказал, что беженцы в лагере Рукбан стали, по сути, "живым щитом" базы в Эт-Танфе.

По словам Конашенкова, американцы не подпускают к ним гуманитарные конвои "ни от сирийского правительства, ни от Иордании, ни от ООН и других международных организаций".

"Напомню, что подобными "защитными" барьерами, кроме американцев, пользуются в Сирии только те, с кем они пришли туда бороться, — террористы", — заявил представитель Минобороны.

Крупнейший лагерь беженцев Рукбан расположен в зоне "безопасности" рядом с американской базой, практически в пустыне. По самым минимальным оценкам, там сейчас находятся более 60 тысяч женщин и детей из Ракки и Дейр-эз-Зора.

Заигрывание с террористами

Еще в среду Минобороны сообщило об атаке ИГ на войска сирийской армии из зоны расположения "военной миссии США" и отметило, что террористы могли получить разведданные о расположении постов правительственных войск от американцев.

"Мы не раз обращали внимание, что основным препятствием для завершения разгрома ИГИЛ в Сирии является не боеспособность террористов, а поддержка и заигрывание с ними американских коллег", — сказал Конашенков.

Он отметил, что, по всей видимости, успехи сирийской армии при поддержке ВКС идут вразрез с планами США. Очередным примером, по его словам, стала попытка террористов провести 28 сентября атаку в тылу сирийских войск, когда около 300 боевиков ИГ* из района населенного пункта Рукбан на десятках внедорожников выдвинулись к городу Эль-Карьятейн в провинции Хомс.

"Причем крупный отряд террористов успешно обошел все скрытые посты сирийских войск в районах населенного пункта Харбат Аш-Шхеми и населенного пункта Эль-Басири вовсе не по везению", — сказал Конашенков.

Представитель Минобороны заявил, что у боевиков на руках были совершенно точные координаты, которые можно получить только благодаря воздушной разведке, обработанные специалистами.

"С рассветом данный отряд террористов попытался захватить господствующие высоты вокруг населенного пункта Эль-Карьятейн", — добавил Конашенков.

Он также отметил, что в этот же день террористы ИГ провели серию скоординированных атак на другие посты сирийских войск, расположенные вдоль трассы Пальмира — Дейр-эз-Зор, по которой идет снабжение военных и доставляется гуманитарная помощь.

"Перечисленные атаки террористов объединяет только одно — все они осуществлялись из 50-километровой зоны вокруг населенного пункта Эт-Танф на сирийско-иорданской границе. Той самой, где расположена "военная миссия США" и куда в буквальном смысле даже на пушечный выстрел американцы не подпускали подразделения сирийских войск, преследующих террористов", — заявил Конашенков.

Официальный представитель Минобороны подчеркнул, что сирийской армии пришлось приложить значительные усилия, чтобы нейтрализовать мобильные группы террористов на трассе Пальмира — Дейр-эз-Зор и освободить захваченные боевиками населенные пункты.

"Если американская сторона рассматривает такие операции как непредвиденные "случайности", то российские ВКС в Сирии готовы приступить к полному уничтожению всех подобных "случайностей" в подконтрольной им зоне", — заключил он.

Цели США в Сирии

Военные эксперты едины во мнении, что США оказывают помощь террористам в Сирии, чтобы свергнуть легитимного президента Башара Асада.

Профессор Академии военных наук России Владимир Козин высказал мнение, что американцы не собираются отказываться от поддержки террористов в Сирии.

"Террористические группировки в Сирии оказывают очень сильное сопротивление. Но без финансовой, разведывательной, военной, советнической помощи они бы не смогли существовать столь долго — уже более пяти лет после начала этой войны", — сказал он.

По его словам, Вашингтон хочет "воссоздать и укрепить международный террористический "интернационал", но не на своей территории, а на территориях, которые находятся в непосредственной близости к России".

"Кроме того, они хотят ликвидировать законный режим Башара Асада, который их не устраивает. Поэтому создают военно-террористический хаос для того, чтобы держать в напряжении другие государства, а заодно поставлять оружие и боевую технику своим союзникам, которые якобы тоже борются из последних сил с терроризмом", — заявил эксперт.

Источник: РИА Новости

На Украине провели учебный бой между Су-27 и F-15. В эфире радио Sputnik военный эксперт Владимир Козин высказал мнение, что украинские военные сами не ожидали победы в маневрах.

На Украине подвели итоги условного боя между Су-27 и F-15 в рамках авиационных учений "Чистое небо – 2018".

Многоцелевой истребитель четвертого поколения Су-27, стоящий на вооружении ВСУ, на дистанции от километра до полутора показал себя лучше, чем F-15C Eagle Национальной гвардии США. Видео обнародовало "Военное телевидение Украины".

С обеих сторон в маневрах были задействованы группы по четыре-пять самолетов.

Старший штурман авиационной бригады Александр Мостовой рассказал, что Су-27 вышел победителем из воздушного боя за счет большей маневренности. Этого удалось добиться благодаря лучшей "механизации", установленной на самолете, отметил Мостовой.

Авиационные учения "Чистое небо – 2018" проходят в Хмельницкой и Винницкой областях с 8 по 19 октября. Наряду с Украиной в них принимают участие страны – члены НАТО: Бельгия, Дания, Великобритания, Нидерланды, Эстония, Румыния, Польша и США.

В эфире радио Sputnik профессор Академии военных наук РФ, ведущий эксперт Центра военно-политических исследований МГИМО Владимир Козин высказал мнение, что украинские военные сами не ожидали победы в "воздушном бою".

"Считаю, что была задумана очередная украинская провокация, направленная на то, чтобы очернить Россию. В учениях был задействован самолет советского производства. На Украине наверняка исходили из того, что проиграют, а американский самолет F-15 одержит победу в этом условном боевом поединке", – сказал Владимир Козин.

По мнению военного эксперта, противостояние именно с американским самолетом было неслучайным.

"На Украине хотят приучить своих граждан к тому, что американцы будут участвовать в боевых действиях на стороне Украины и, таким образом, осуществлять свои геополитические планы. Хочу сказать, что это уже не первый случай, когда на Украине проводятся крупномасштабные учения с привлечением Вооруженных сил США, других государств – членов НАТО. Это не способствует укреплению доверия, безопасности и стабильности в этом "неврологическом" регионе. И вина за подобные действия ложится как на украинскую, так и на американскую сторону", – отметил Владимир Козин.

Советский/российский многоцелевой высокоманевренный всепогодный истребитель-перехватчик Су-27, предназначенный для завоевания превосходства в воздухе, разработали в ОКБ Сухого. Одним из главных конструкторов истребителя и некоторых его модификаций был Герой России Михаил Симонов.

Первый полет Су-27 совершил 20 мая 1977 года. Серийное производство было развернуто в 1982 году в Комсомольске-на-Амуре. В 1984 году истребитель приняли на вооружение Советской Армии.

Источник: РИА Новости

Президент США Дональд Трамп заявил, что Черногория может втянуть НАТО в Третью мировую войну. Насколько эти оценки близки к реальности, в эфире радио Sputnik рассказал военный эксперт Владимир Козин.

Президент США Дональд Трамп в интервью Fox News заявил, что новый член НАТО Черногория может втянуть альянс в Третью мировую войну.

Трамп обвинил жителей Черногории в "агрессивности", заявив, что Черногория – это крошечная страна с "очень агрессивным народом".

"Они могут разозлиться, и, поздравляю, у вас Третья мировая война", – сказал американский президент.

Профессор Академии военных наук РФ, ведущий эксперт Центра военно-политических исследований МГИМО Владимир Козин не согласен с такими оценками,

"Это преувеличение. У Черногории такая маленькая армия, нет ядерного оружия, нет противоракетных систем, нет военных баз на территории других государств. К тому же, я не считаю, что население Черногории агрессивно", – сказал Владимир Козин в эфире радио Sputnik.

Военный эксперт прокомментировал слова Трампа о том, что войска США не должны защищать Черногорию, потому что она "даже не платит". Владимир Козин полагает, что Трамп не сможет пересмотреть принцип коллективной обороны НАТО.

"Для этого надо менять Вашингтонский договор об образовании НАТО. Но для этого мнения одного Трампа недостаточно. Мне кажется, это обычные "закидоны". Третья мировая война не является неизбежной, хотя и нельзя просто ее отбрасывать. У США, Великобритании и Франции есть стратегия нанесения первого ядерного удара. И господин Трамп увеличил количество оснований применения ядерного оружия с шести, которые были у Обамы, до четырнадцати. Причем, есть явно дурацкие, "резиновые". Например, технологические прорывы в других государствах. Можно что угодно протащить под это дело", – отметил Владимир Козин.

Черногория официально стала 29-м членом НАТО в начале июня 2017 года. Значительная часть населения бывшей югославской республики выступала против присоединения к альянсу, в стране проходили акции протеста.

Источник: РИА Новости

Ведущий эксперт ЦВПИ МГИМО о публикации в США о "войне" с Россией

Американский военный эксперт Крис Осборн в статье для журнала National Interest оценил шансы США в случае сухопутной войны с Россией.

Автор публикации отметил, что в распоряжении российских вооруженных сил 12 тысяч танков, что в два раза больше, чем у США.

"Эти данные ставят перед нами любопытный вопрос о перспективах продолжительной наземной войны", – пишет Осборн.

При этом он отметил, что прогнозирование вероятного исхода столкновения осложняется отсутствием данных, касающихся технической модернизации танков Т-72Б.

Эксперт также подчеркнул, что Россия – сухопутная держава, а у США "огромная военно-морская и военно-воздушная мощь". По его мнению, в связи с этим победить Россию на суше американцы смогут, если получат преимущество в небе.

В эфире радио Sputnik член-корреспондент Академии военных наук РФ, ведущий эксперт ЦВПИ МГИМО Владимир Козин прокомментировал публикацию.

"Давать такие оценки и предположения не просто некорректно. Это вообще ни в какие ворота не лезет. Это явная провокация. Это попытка сопоставить виды вооружений, словно завтра начнется крупномасштабная война, боевые действия между двумя странами. Американцы что, собираются захватывать какие-то территориальные пространства у нас в стране? Да это просто нонсенс. Если бы в каком-то нашем издании появились подобные откровения, сопоставления и даже прикрытые угрозы, то это вызвало бы в США большой шум и разного рода негативные комментарии", – сказал Владимир Козин.

По его мнению, в США слишком увлечены милитаризмом.

"В США, в последние годы особенно, воцарился дух безудержного милитаризма. Разыгрываются разного рода сценарии: и ядерные, и неядерные, и воздушные, и танковые баталии. Вот спрашивается: зачем они воссоздают дух повышенного милитаризма в своем обществе? Чтобы прикрыть свои грешки во внутренней политике? Я просто удивлен такими непрофессиональными и опасными публикациями", – отметил Владимир Козин.

Источник: радио Sputnik

Западная коалиция вывезла из сирийской провинции Дейр-эз-Зор боевиков ИГ, сообщили СМИ. Военный эксперт Владимир Козин в эфире радио Sputnik рассказал, с какой целью, по его мнению, вывозятся боевики.

Международная коалиция во главе с США вывезла из сирийской провинции Дейр-эз-Зор боевиков террористической группировки "Исламское государство" (ИГ), сообщает агентство SANA со ссылкой на источники среди местного населения и СМИ.

По данным сирийского агентства, вертолеты коалиции вывезли террористов разных национальностей из района деревни аш-Шаафа к юго-востоку от Дейр-эз-Зора.

В конце сентября SANA сообщило, что коалиция высадила десант в районе деревни аль-Мурашида на юго-востоке провинции и вывезла оттуда "чиновников" ИГ. При этом в пресс-службе совместной объединенной оперативной группы операции "Непоколебимая решимость" РИА Новости заявили, что никаких действий по эвакуации боевиков не проводилось.

Профессор Академии военных наук РФ, ведущий эксперт Центра военно-политических исследований МГИМО Владимир Козин в эфире радио Sputnik предположил, с какой целью из разных районов Сирии вывозятся члены террористических группировок.

"Их вывезли, несомненно, чтобы спасти от уничтожения и потом вновь бросить в бой, чтобы необъявленная война против Сирии продолжалась. И делается это уже далеко не в первый раз. Американцы делают все, чтобы спасти от уничтожения костяк руководства террористов. Одновременно многие страны западной коалиции продолжают поставки оружия антиправительственным формированиям. И нужно назвать исполнителей – как говорится, танцора на сцену: это США, Великобритания, Франция, ФРГ, Израиль, Болгария и другие. Конечно, здесь в полной мере проявляются двойные стандарты коалиции – на словах они готовы бороться с терроризмом, а на деле на протяжении уже семи лет снабжают террористов оружием, спасают их жизни, дают возможность уйти от возмездия", – отметил Владимир Козин.

По его словам, террористические группировки и находящиеся на территории Сирии американские войска выполняют одну и ту же задачу, ведя войну против законного правительства этой страны.

"На территории Сирии, по данным западных СМИ, создано уже 22 американские военные базы. Они действуют, опираясь на развитую военную инфраструктуру США в регионе, поскольку большое количество баз находится вокруг Сирии, на территории сопредельных государств. По сути дела, речь можно вести о вторжении на территорию суверенной страны. Что по всем международным нормам следует квалифицировать уже не только как агрессию, но и фактически как попытку оккупации", – сказал Владимир Козин.    

США и их союзники с 2014 года проводят в Ираке и Сирии военные действия против ИГ, причем в Сирии находятся без согласия властей. Россия с 2015 года проводит антиреррористическую операцию в Сирии по запросу Дамаска.

Источник: Sputnik

США прикроют мир тактическим ядерным зонтиком

Вашингтон форсирует программы, связанные с модернизацией тактического ядерного оружия (ТЯО). Национальное управление ядерной безопасности (NNSA) Министерства энергетики США сообщило вчера об очередных успешных испытаниях атомной бомбы B61-12 (без ядерного заряда), которые проведены в штате Невада еще 8 августа с.г. Почему информация об испытаниях появилась только сейчас, неизвестно. Но она практически совпала с тем моментом, когда в мире стали обсуждать состоявшийся утром во вторник запуск Пхеньяном баллистической ракеты, которая пролетела над территорией Японии, где дислоцируются военные базы Пентагона.

Угрозы, которые несут ракетные и ядерные программы КНДР, вызвали соответствующую реакцию в Южной Корее. В Сеуле оппозиционная партия «Свободная Корея» объявила, что будет добиваться размещения в стране американского ТЯО, которое было выведено из этой страны в 1991 году. Этот вопрос обсуждался еще осенью 2016 года в консультационном совете при президенте Южной Кореи. Прежний президент США Барак Обама к подобным идеям относился весьма сдержанно. Однако не исключено, что новый глава Белого дома Дональд Трамп поддержит размещение ТЯО на военных базах США на Корейском полуострове, а может, и на объектах Пентагона в Японии, а также в других регионах мира. Он уже заявил недавно, что «США останутся самой мощной ядерной державой, так как другие страны не отказываются от атомного оружия». Данное заявление прозвучало спустя три дня после того, как в Неваде испытали тактическую ядерную бомбу B61-12.

США являются единственным государством, которое размещает ядерное вооружение за пределами национальной территории, в том числе в четырех странах Европы и на азиатской части Турции. Западные СМИ писали, что бомбы B61-12 пополнят ядерные арсеналы НАТО в ФРГ, Италии, Бельгии и, возможно, в Польше, чего сейчас активно добивается Варшава.

Новое ТЯО должно прийти на смену устаревшим моделям бомб авиационного базирования. B61-12 отличается от своих предшественниц тем, что там вместо парашюта в хвостовой части оборудованы специальные рули с инерциальной системой наведения, увеличивающей точность применения. Как отмечает главный советник директора Российского института стратегических исследований Владимир Козин, эти бомбы США начнут серийно производить с этого года. Они рассматриваются в Пентагоне как «оружие первого ядерного удара». Бомба имеет незначительный показатель кругового вероятного отклонения (до 30 м) и может применяться против высокозащищенных командных пунктов и шахт межконтинентальных баллистических ракет. По данным Козина, планируется произвести до 930 таких авиабомб и израсходовать на модернизацию арсенала ТЯО к 2038 году до 65 млрд долл.

Бригадный генерал ядерной администрации США Майкл Латтон считает, что бомбы B61 являются «одним из важнейших элементов ядерной триады США». Надо учесть, что ТЯО авиационного базирования не учитывается никакими международными договорами. Однако размещение ТЯО в государствах и регионах, граничащих с Россией, может иметь стратегический эффект, поскольку при возникновении военного конфликта время подлета тактической авиации к стратегическим объектам РФ и ее союзников составляет считаные минуты.

Отмечалось, что бомбой B61-12 можно будет снаряжать самолеты B-2A, B-21, F-15E, F-16C/D, F-16 MLU, F-35 и PA-200. Это, по сути, стратегическая и тактическая авиация, которая регулярно совершает облет территорий, граничащих с Россией, в том числе и Арктический регион.

По указанию президента США Пентагон сейчас организует исследование и разработку других авиационных носителей ядерного оружия, в том числе нового поколения крылатых ракет, которые смогут заменить стоящие на вооружении с 1980-х годов ракеты AGM-86B. Представитель ВВС США Хизер Уилсон сообщил на прошлой неделе, что с этой целью Пентагон заключил два контракта, каждый стоимостью по 900 млн долл., с корпорациями Lockheed Martin Corp и Raytheon Co. Планируется, что Армия США закупит около 1 тыс. ракет нового поколения. Стоимость их приобретения оценивается в 10 млрд долл. Для сравнения: эта сумма составляет почти шестую часть всего российского оборонного бюджета.

В экспертном сообществе обращают внимание на то, что свой приход к власти Трамп начал с постановки задач Пентагону о пересмотре и оценке состояния ядерного потенциала страны. Рекомендации военного ведомства по его использованию должны быть предложены американскому президенту к концу года. Но уже сейчас ясно, что в Пентагоне склоняются к разработкам и массовому принятию на вооружение относительно маломощных боеприпасов ТЯО.

Об этом, к примеру, заявил заместитель председателя Объединенного комитета начальников штабов США генерал Пол Сельва, выступая недавно в Вашингтоне в Институте Митчелла. По его мнению, США должны быть готовы применять свое тактическое ядерное оружие против вооруженных сил «небольших режимов» или в ответ на «маломощную» ядерную атаку держав, таких как КНР или Россия. При этом применение ТЯО объясняется гуманными целями: мол, «чтобы по возможности избегать массовой гибели мирного населения противника». Не исключено, что США применят ТЯО в возможном конфликте с КНДР для того, чтобы максимально быстро и без какой-либо наземной боевой операции уничтожить военные заводы Северной Кореи и ослабить боевые возможности армии противника.        

Автор: Владимир Мухин, Источник: «Независимая газета»

Зариф ищет поддержки у азиатских партнеров

Министр иностранных дел Ирана Мохаммад Джавад Зариф совершает турне по странам Азии с целью заручиться поддержкой партнеров в регионе. В начале недели он побывал в Пекине, где провел переговоры с китайским коллегой Ваном И. Министры обсудили ситуацию вокруг Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) и возможности его сохранения в условиях выхода из сделки США. Следующими пунктами в маршруте Зарифа числятся Япония и Малайзия.

Определенную поддержку от Запада Зариф получил в Биаррице, где проходил саммит «большой семерки». Его хозяин президент Франции Эмманюэль Макрон продемонстрировал, что Европа готова сохранить ядерную сделку и убедить США пойти на диалог с Ираном.

Весомую поддержку Иран рассчитывает получить от азиатских партнеров. Как заявили Japan Times источники в правительстве, в Токио Зариф должен встретиться с министром иностранных дел Таро Коно, чтобы обсудить обострившуюся ситуацию вокруг Персидского залива. Это первые переговоры Зарифа и Коно после того, как США в прошлом месяце призвали союзников, включая Японию, присоединиться к коалиции по охране танкеров в Ормузском заливе. Ожидается, что в среду Зариф будет принят премьер-министром Синдзо Абэ, сказал источник газеты.

Абэ недавно был с визитом в Тегеране, пытаясь сыграть роль посредника в налаживании американо-иранского диалога. Эта миссия успехом не увенчалась, однако тот факт, что Абэ станет уже вторым после Макрона лидером G7, который примет Зарифа, говорит о силе иранской дипломатии. Несмотря на то что Британия и Австралия объявили о своем участии в коалиции по патрулированию Ормузского пролива, Япония считает, что это может навредить ее дружественным отношениям с Ираном.

Тегеран активно развивает связи с Японией, Китаем и рядом азиатских государств, следуя стратегии диверсификации и укрепления международных связей. На этот регион приходится большой объем торговли Ирана, что особенно важно в период действия жестких американских санкций против Тегерана.

На встрече в Пекине Ван И заявил, что Ирану и Китаю необходимо объединить усилия по противодействию однополярности и пренебрежению международным правом. Китай является важным экономическим партнером Ирана, на него приходится 10% импорта Исламской Республики. Китай также один из шести подписантов ядерной сделки в 2015 году. Ван вновь заверил Зарифа, что Китай приветствует международные усилия, направленные на сохранение Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД). Он заявил, что Китай поддерживает любые шаги, способные снизить напряженность и повысить стабильность и безопасность в Персидском заливе, а также законные права Ирана, перечисленные в СВПД.

В свою очередь, Зариф осудил экономическое давление на Китай со стороны США, а также на фоне протестов в Гонконге высказался против вмешательства Вашингтона и других стран во внутренние дела Поднебесной.

По мнению ведущего эксперта Центра военно-политических исследований МГИМО Владимира Козина, азиатское турне вряд ли поможет укрепить позиции Тегерана. «Антииранские позиции будут преобладать, пока существует неравенство в ведущих странах НАТО. И пока баланс сил в Североатлантическом альянсе не изменится, страны Азиатского региона вряд ли смогут оказать существенное влияние на изменение политики США и Европы в отношении Ирана», – сказал он.

Автор: Екатерина Покровская, Источник: НГ

Ведущий эксперт ЦВПИ МГИМО рассказал, чего ждать на Балтике

Тяжелые танки "Абрамс" в составе механизированного батальона вооруженных сил США в рамках ротации покидают Литву, передает Sputnik Литва. Погруженная на железнодорожные платформы бронетехника направляется в Германию, откуда морем вернется в США.

С уходом танкового батальона уровень противостояния в этой части Европы незначительно уменьшится, отметил профессор Академии военных наук РФ, ведущий эксперт Центра военно-политических исследований МГИМО Владимир Козин.

"Предполагаю, что это возможная реакция американской стороны на заявление Москвы, что РФ не будет проводить крупномасштабных военных учений в зоне соприкосновения в Европе. Об этом сообщил накануне начальник Главного оперативного управления Генштаба ВС РФ генерал-полковник Сергей Рудской", - пояснил Козин Sputnik Латвия.

Эксперт предположил, что американские танки еще вернутся в Литву.

"Все пять американских стратегий предполагают сохранение высокого уровня военного присутствия США в Балтийском регионе. Здесь остаются тяжелые виды вооружений в виде артиллерии и бронетранспортеров, остается американская авиация - причем самолеты двойного назначения, сертифицированные под доставку не только обычных авиабомб, но и ядерных. Так что ситуация на Балтике остается напряженной и без танков "Абрамс", - констатировал Козин.

По его словам, у самой Литвы нет никакой необходимости держать американские войска на своей территории - обстановку в регионе накаляют именно США.

"Латвия, Литва и Эстония уже тратят на военные цели 2% ВВП, и жителям этих стран не очень нравится, что такие огромные деньги расходуются в непродуктивных целях. Может быть, в связи с инициативой РФ американцы призадумаются и понизят градус накала в регионе, ведь именно они являются инициаторами крупных военных учений на Балтике", - подчеркнул Козин.

Он напомнил, что в год НАТО проводит в Восточной и Южной Европе, недалеко от российских рубежей, до 300 учений разного калибра. "Вместо этого США стоит задуматься о борьбе с коронавирусом и создании эффективной вакцины, чтобы не допустить повторения той волны смертей, которая у них случилась", - добавил Козин.

Под надуманным предлогом российской агрессии НАТО не прекращает стягивать личный состав и военную технику к границам РФ. Власти России неоднократно отмечали, что не имеют наступательных планов ни в одном из регионов мира, включая Балтийский, и вынуждены принимать адекватные меры в связи с наращиванием присутствия альянса у своих границ.

Источник: Sputnik

Армия США подготовила методичку по борьбе с Россией

В сети опубликовали издание для армии США, в котором описана «тактика России по ведению гибридной войны». С помощью иллюстраций и схем «Пособие по российскому военному делу нового поколения» учит американских солдат противостоять «вмешательству РФ».

«Новая цель российских военных — это полная смена системы государства, современный российский подход использует любые рычаги давления для достижения этих изменений», — пишут на страницах пособия.

Авторами 68-страничной методички заявлены армия США и группа по асимметричной войне. Специалисты рассказывают о «гибридной тактике» России на поле боя, когда помимо основных войск и военной техники, командование использует всевозможные методы воздействия на оппонента: агитацию среди местного населения, информационные и кибератаки, а также подрывную деятельность в тылу противника.

Ведущий эксперт Центра военно-политических исследований МГИМО МИД России, член-корреспондент Академии военных наук РФ Владимир Козин объяснил «Политике Сегодня», что термин «гибридной войны» со стороны США скрывает за собой не более чем пропагандистский штамп.

«В действующей российской военной доктрине нет положения о том, что РФ ведет какую-то "гибридную войну" против других государств. И никаких заявлений от высшего руководства и командования об этом я не слышал. Это совершенно пропагандистское клише. Его распространением занимаются, к сожалению, очень многие зарубежные "эксперты"», — отметил специалист.

Идею о «гибридной войне» продвигает не только армия США, но и ряд СМИ, которые находятся на территории РФ. С этой точки зрения, говорить об «агитации» мирного населения со стороны России просто глупо, считает Козин.

«Такие СМИ получают разного рода финансовые вливания из Штатов, которые позволяют публиковать разные фейки, псевдооткрытия и обработку общественного мнения в России. <…> Их деятельность нужно пресекать без разбирательств и обсуждений», — добавил эксперт.

Авторы учебного пособия пишут, что Россия долгие годы «наблюдала за трансформацией американской армии» и овладела тактикой использования пилотируемых систем обнаружения объектов противника на поле боя. По мнению военнослужащих США, особое внимание при столкновении с Россией стоит уделить современным средствам радиоэлектронной борьбы.

Автор: Роман Самойлов,  Источник: ИА «Политика сегодня»

Ведущий эксперт ЦВПИ МГИМО в программе "Открытый эфир" на телеканале "Звезда".

7 шагов для победы Порошенко - война или операция под кодовым названием «Ликвидация»? Может ли он ради сохранения власти пойти на физическое устранение конкурента? Многие эксперты убеждены - это единственный шанс для украинского лидера. Расследование Дмитрия Родионова.

СБУ объявило охоту на журналиста Владимира Скачко. Он разоблачил преступную схему Порошенко. Несколько лет президент Украины воровал народный уголь, а вырученные деньги использовал для фальсификации на выборах. Что грозит украинскому репортеру за обнародование шокирующих фактов?

Горловка в огне. ВСУ ведут прицельный огонь по домам мирных жителей. Минометные снаряды попали прямо на детскую площадку. Команда репортеров Семена Пегова нашла доказательства того, что за каждый выстрел бойцы ВСУ получают премию. Сколько по версии Киева стоит жизнь жителя Донбасса? Прямое включение с линии разграничения.

Эфир от 2 апреля 2019г.

Ведущий эксперт ЦВПИ МГИМО о ханойской встрече Ына и Трампа.

О программе двухдневных мероприятий почти ничего не сообщается. Ким Чен Ын ждет от Дональда Трампа подписания мирного договора и гарантий. Тот, в свою очередь, надеется на «мудрое решение» товарища Кима полностью ликвидировать свой ядерный потенциал.

Эфир от 26 февраля 2019г.

Источник: Телеканал МИР24

Боевики ИГ атаковали сирийские войска из зоны "военной миссии США". Военный эксперт Владимир Козин в эфире радио Sputnik высказал мнение, что американцы не собираются отказываться от поддержки террористов в Сирии.

Боевики "Исламского государства"* совершили серию атак на сирийские войска из зоны расположения "военной миссии США", заявил официальный представитель Минобороны Игорь Конашенков.

По его словам, 28 сентября отряд боевиков попытался захватить господствующие высоты вокруг города Эль-Карьятейн. При этом террористы обошли скрытые посты правительственных сил, владея их точными координатами. Их можно было получить лишь благодаря воздушной разведке, данные которой были "заботливо переданы" для диверсий.

"Перечисленные атаки террористов объединяет только одно – все они осуществлялись из 50-километровой зоны вокруг населенного пункта Эт-Танф на сирийско-иорданской границе. Той самой, где расположена "военная миссия США" и куда в буквальном смысле даже на пушечный выстрел американцы не подпускали подразделения сирийских войск, преследующих террористов", — добавил Конашенков.

Сирийской армии пришлось приложить серьезные усилия, чтобы нейтрализовать мобильные группы боевиков на трассе Пальмира — Дейр-Эз-Зор и освободить захваченные террористами населенные пункты.

"Если американская сторона рассматривает такие операции, как непредвиденные "случайности", то российские ВКС в Сирии готовы приступить к полному уничтожению всех подобных "случайностей" в подконтрольной им зоне", — заключил представитель Минобороны.

Он еще раз подчеркнул, что главным препятствием для разгрома террористов в Сирии служит не их боеспособность, а поддержка и заигрывание с ними США.

В эфире радио Sputnik профессор Академии военных наук РФ Владимир Козин высказал мнение, что американцы не собираются отказываться от поддержки террористов в Сирии.

"Террористические группировки в Сирии оказывают очень сильное сопротивление. Но без финансовой, разведывательной, военной, советнической помощи они бы не смогли существовать столь долго – уже более пяти лет после начала этой войны. Американцы ставят целью воссоздать и укрепить международный террористический "интернационал", но не на своей территории, а на территориях, которые находятся в непосредственной близости к границам РФ. Кроме того, они хотят ликвидировать законный режим Башара Асада, который их не устраивает. Поэтому создают военно-террористический хаос для того, чтобы держать в напряжении другие государства, а заодно поставлять оружие и боевую технику своим союзникам, которые якобы тоже борются из последних сил с терроризмом. То есть цели у США долгоиграющие и далеко идущие. Американцы не будут бороться с террористическими организациями, которые они создали, взрастили и которым по-прежнему оказывают всяческое содействие", —  сказал Владимир Козин.

Источник: РИА Новости

Главный советник президента Турции Ялчын Топчу призвал парламент пересмотреть вопрос о членстве страны в НАТО. Военный эксперт Владимир Козин в эфире радио Sputnik высказал мнение о том, что именно в действиях НАТО больше всего раздражает турок.

Турция должна пересмотреть вопрос о своем членстве в НАТО, так как альянс ведет враждебную политику по отношению к Анкаре, заявил главный советник президента Турции Ялчын Топчу.

Ранее президент Турции Тайип Эрдоган заявил, что организаторы учений НАТО Trident Javelin, которые прошли 8-17 ноября в Норвегии, поставили стенд с портретами "врагов", на одном из них был изображен основатель Турецкой республики Мустафа Кемаль Ататюрк, к "врагам" был также причислен нынешний турецкий лидер. По словам Эрдогана, глава генштаба Турции сообщил ему о случившемся и сказал, что принял решение об отзыве 40 турецких военных, участвовавших в учениях НАТО. Руководство Турции поддержало это решение.

Извинения за нанесенные Турции оскорбления во время учений в Норвегии дважды принес генсек НАТО Йенс Столтенберг, а глава Мминобороны Норвегии Франк Бакке-Йенсен выразил сожаление, однако Эрдоган заявил, что считает это недостаточным.

"Пришло время пересмотреть наше членство в НАТО. Организация, которая всячески проявляет свое враждебное отношение к своему члену, нам не нужна. Вопрос о нашем присутствии в этой организации должен быть срочно рассмотрен в парламенте Турции", – цитирует Ялчына Топчу телеканал Haberturk.

Советник Эрдогана добавил, что НАТО является не только военным альянсом, но и "новой формой колониализма, политической и экономической зависимости" и выразил надежду, что турецкая нация сумеет сорвать с себя "колониальную рубашку, которую пытается надеть на нее НАТО".

Профессор Академии военных наук РФ, ведущий эксперт Центра военно-политических исследований МГИМО Владимир Козин в эфире радио Sputnik отметил, что негодование руководства Турции по поводу оскорбительных, по мнению Анкары, действий НАТО совершенно понятно.

"В последнее время со стороны НАТО было сделано много крайне негативных и неприятных для Анкары заявлений, действий, которые заставили, видимо, турецкое руководство всерьез задуматься. То начинают диктовать, что турки не имеет права закупать у других стран оборонительные виды вооружений, которые ей нужны для обеспечения национальной безопасности, то НАТО заявляет, что Турция может быть лишена различных технологических поставок вооружений. Делаются разные обидные жесты во время учений, в которых принимают участие турецкие вооруженные силы, в адрес турецкого руководства делались заявления, которые не могут быть спокойно восприняты, и я прекрасно понимаю негодование руководства Турции", – сказал Владимир Козин.   

По его словам, многое в действиях НАТО и прежде раздражало турецкое общество.

"Во-первых, НАТО навязало Турции размещение американского тактического ядерного оружия, которое находится на базе ВВС Турции "Инджирлик". Во-вторых, американцы навязали Турции радиолокационные станции системы ПРО. Все эти обстоятельства раздражают турецкое общество, которое не хочет быть заложником в этой ракетно-ядерной и противоракетной возне", – считает Владимир Козин.

Источник: РИА Новости

Выступление ведущего эксперта ЦВПИ МГИМО В.П. Козина на международной конференции “Давайте освободимся от вируса войны” (“Let us free ourselves from the virus of war”).

Дистанционное мероприятие, посвященное 75-летию окончанию войны в Европе и организованное миротворческими организациями западных стран, состоялось 25 апреля 2020г.

Материал опубликован  в рамках спецпроекта ЦВПИ МГИМО 

Генсек НАТО Йенс Столтенберг заявил, что блок адаптирует свою структуру, в том числе, из-за ситуации вокруг Украины. Военный эксперт Владимир Козин в эфире радио Sputnik отметил, что подобные объяснения носят откровенно надуманный характер.

Столтенберг сообщил журналистам, что министры обороны стран-членов НАТО на заседании в среду согласуют в общих чертах создание новых командований. Одно из них займется защитой в Атлантике морских путей, которые связывают Северную Америку и Европу, а второе – перемещением контингента в Европе.

По словам генсека организации, при обсуждении общих вызовов безопасности за ужином, а также во время дискуссии об адаптации НАТО министры затронут вопрос Украины.

"Потому что одна из главных причин, по которым НАТО адаптируется, увеличивая готовность наших сил, организуя передовое присутствие в восточной части альянса, а также адаптирует командную структуру НАТО, – присоединение Крыма (к России – ред.) и продолжение дестабилизации Украины", – заявил Столтенберг.

Крым вновь стал российским регионом после проведенного там в марте 2014 года референдума, на котором 96,77% избирателей республики Крым и 95,6% жителей Севастополя высказались за вхождение в состав России. Крымские власти провели референдум после госпереворота на Украине в феврале 2014 года.

Объяснения, которые дает руководство НАТО наращиванию военной активности блока, носят откровенно надуманный характер, отметил в эфире радио Sputnik профессор Академии военных наук РФ, ведущий эксперт Центра военно-политических исследований МГИМО Владимир Козин.

"Украинский кризис – лишь оправдание. Натовцы все время оправдываются, ищут какие-то дутые предлоги. Раньше ссылались на необходимость развертывания противоракетной системы в Польше или в Румынии, мотивируя это то северокорейской ракетной ядерной угрозой, то иранской ракетной ядерной угрозой, теперь начинают еще какие-то страшилки придумывать. Но если они беспокоятся о безопасности Европы, то зачем направлять в европейское воздушное пространство тяжелые стратегические бомбардировщики, носители ядерного оружия всех трех видов, которые сейчас имеются на вооружении Соединенных Штатов? НАТО надо выбивать деньги на увеличение своих расходов, американцы хотят немного сбавить свою долю за счет компенсации ее из бюджетов других государств-членов альянса. Из 29 государств только пять выполняют рубеж (военных расходов) в 2% от ВВП. Но решение принято, Трамп выкрутил руки уже практически всем, с разной степенью, с разными темпами пополнения своей доли. Теперь говорят, что нужно выйти на 3% по военным расходам от ВВП. Идет милитаризация безо всяких на то оснований. Причины придумываются – кому что в голову взбредет", – считает Владимир Козин.

По его словам, НАТО лукавит, подавая происходящие внутри блока "транформацию" и "адаптацию" как реакцию на якобы угрожающие действия России.

"Слово "адаптируется" подразумевает, очевидно, что НАТО становится "голубем мира". Но объективно это означает наращивание военных приготовлений у российских и белорусских границ. Военная активность блока НАТО в поясе, прилегающем к белорусской и российской территории, за последние несколько лет инициативно увеличилась в пять раз, в том числе разведывательная деятельность – в десять раз, военно-морская – в четыре раза, продолжается противоракетное наращивание, усиление корабельных группировок вокруг России и наших друзей и союзников. Трансформация НАТО происходит, но в совершенно другом контексте, нежели тот, который пытается обозначить высшее руководство Североатлантического блока. Этот блок становится непредсказуемым в плане военных приготовлений. Он наращивает вооруженные силы и наращивает военную активность в гораздо больших объемах, чем требуется в обычных концепциях обороны", – отметил эксперт.

Источник: РИА Новости

Арктика вызывает все больший интерес со стороны России и США. Стратегическое положение и наличие ценных ресурсов превращают регион в арену для соперничества крупнейших мировых держав, отмечает «Китайская военная сеть» — единственный официальный интернет-ресурс Народной освободительной армии Китая.

Арктика обладает огромными запасами природного газа и нефти. Организации и исследовательские группы со всего мира дают разные оценки по объему «черного золота» в регионе. Так, глобальная исследовательская группа по энергетике и добыче полезных ископаемых Wood Mackenzie насчитала 233 миллиардов баррелей нефти.

Природного газа в Арктике еще больше. По мнению ученых из геологических служб США и Дании, объем газа составляет около 1550 триллионов кубометров. Этого количества хватит, чтобы снабжать голубым топливом весь мир в течение 14 лет.

«В будущем она (Арктика – прим. ред.) может стать основным центром смягчения последствий глобального кризиса, вызванного нехваткой ресурсов», — отмечают аналитики.

Нельзя забывать и о стратегическом положении региона. Военный контроль над расположенной между тремя материками Арктикой дает ключ ко всему Северному полушарию. Если в районе Северного полюса установить вооружение с высоким радиусом действия, то за короткое время оно сможет поразить любую цель в странах Северного полушария, убеждены авторы из Поднебесной.

Еще одно преимущество Арктики — Северный морской путь, кратчайший морской маршрут между Восточной Азией и Европой. В области судоходства Россия опережает всех благодаря атомным ледоколам, которые могут сопровождать торговые суда. Сейчас в мире насчитывается всего 10 таких кораблей, и все они построены в СССР и России. В распоряжении РФ находятся шесть атомных ледоколов, такого количества не имеет ни одна страна в мире.

В 2009 году США задокументировали свои претензии на Арктику. Президент Барак Обама принял директиву национальной безопасности № 66. Как следует из ее названия, США связывают с регионом вопросы национальной безопасности.

Отстаивать свои интересы Вашингтон готов решительно, защищая стратегические морские пути с помощью ПРО, систем дальнего вооружения, авиации и флота. В документе перечислены и мирные намерения по защите арктической природы, а также стремление сотрудничать, в частности, с Россией.

Ведущий эксперт Центра военно-политических исследований МГИМО МИД России, член-корреспондент Академии военных наук РФ Владимир Козин считает, что в вопросе контроля над Арктикой нельзя разделять геополитические, стратегические и энергетические интересы. Особенно стоит обратить внимание на действия НАТО, считает эксперт.

«Блок НАТО и, особенно Соединенные Штаты, активно используют арктический регион, как зону для наращивания своей военной деятельности. И деятельность эта непростая, не просто пушки и пулеметы. Это стратегические ударные ракетоносцы с ядерным оружием на борту и ударные подводные лодки, которые тоже имеют ядерное оружие на борту. <…> Нефть и газ еще долго будут одними из основных источников энергоресурсов, а стратегические приготовления США и НАТО каждый год только наращиваются и приобретают в отношении России все более агрессивный характер», — сообщил Козин.

В 2014 году Россия впервые в мире начала добычу нефти с шельфового месторождения в Арктике. В 2017 году глава правительства Дмитрий Медведев заявил, что страна потратит на освоение холодного региона более 160 миллиардов рублей до 2025 года. По информации исследователей, 70% природного газа в Арктике находятся на подконтрольной России территории.

Автор: Роман Самойлов, Источник: ИА «Политика сегодня»

Почему американцы готовы первыми нажать красную кнопку? И как альянс готовится заполонить ракетами всю Европу? Ведущий эксперт ЦВПИ МГИМО Владимир Козин только что вернулся из Гааги, где пообщался с представителями Североатлантического блока. О том, что в Старом Свете думают о 14 американских сценариях третьей мировой в программе «Открытый эфир» на канале «Звезда».

Эфир от 2 декабря 2019 г.

Ведущий эксперт ЦВПИ МГИМО в программе "Открытый эфир" на телеканале "Звезда".

Подаяние для ВСУ. Украинская диаспора в США собирает пожертвования в церквях и отправляет их бойцам АТО. И молится за здоровье тех, кто каждый день расстреливает своих же граждан в Донбассе. Сколько Киев ежедневно получает из-за океана - эксклюзивный материал режиссера из Эстонии Олега Беседина.

Специальный репортаж с юго-востока Украины. Как в Саханке ученики каждый день ходят в школу под пулями ВСУ. Подробности от корреспондента Семена Пегова. Он только что вернулся из Донбасса, где попал под обстрел украинской армии.

Обратная сторона юбилея НАТО. Пафосные речи военачальников о величии Альянса и ни слова о настоящих преступлениях, которые унесли жизни сотен тысяч человек по всему миру. Ради так называемого продвижения свободы и демократии натовские военные уничтожали мирные города запрещенным оружием: фосфором, напалмом, ипритом и другими ядовитыми веществами. Как и зачем ретушируется правда - разбирался военный журналист Виктор Литовкин.

Эфир от 4 апреля 2019г.

Ядерный раритет: Россия повременит с развертыванием своих РСМД лишь при условии, что подобные американские ракеты не появятся в Европе

Москва создает ракеты средней дальности, однако не начнет их развертывание до тех пор, пока аналогичные американские устройства не появятся в Европе. Об этом на Московской конференции по нераспространению – 2019 «Известиям» заявил замглавы МИД РФ Сергей Рябков. Дипломат обратил внимание: сейчас Вашингтон разрабатывает не только ракеты, «но и разного рода экзотические системы», способные обладать параметрами, запрещенными Договором о ракетах средней и меньшей дальности (ДРСМД), который прекратил свое существование в 2019 году. Опрошенные «Известиями» эксперты пришли к выводу, что гонка в создании новых систем этого класса вооружений неизбежна — только теперь она будет включать большее количество стран.

Новые «экзотические» системы

В Москве по-прежнему надеются, что размещения американских ракет вблизи российских границ не произойдет, заявил Сергей Рябков. При этом дипломат отметил: Вашингтон пока ограничился развитием таких систем.

— США начали разработку, но не приступили к развертыванию. При этом они развивают не только ракеты, но и разного рода экзотические системы, которые, как они заявляют, могут обладать дальностью, в свое время запрещенной на тот момент действовавшим договором (о РСМД. — «Известия»), — сказал «Известиям» дипломат. — Мы же занимаемся теперь созданием ракет средней дальности, но развертывать их не будем до тех пор, пока это (размещение американских систем в Европе. — «Известия») не произойдет. Надеемся, что этого не случится.

Глава российского МИДа Сергей Лавров ранее уже анонсировал возможное появление в РФ подобного вида вооружения. Но тут же подчеркивал, что «его не будут размещать ни в одном регионе мира». Правда, ситуация может измениться, «если подобные системы американского производства появятся в той или иной части планеты».

На запрос «Известий», планируют ли Соединенные Штаты транспортировать соответствующие вооружения в Европу, Госдепартамент США оперативный комментарий не предоставил. Получить ответ на вопрос, готовы ли члены НАТО разместить на своей территории американские системы, от представителей альянса также не удалось.

После того как 2 августа 2019 года Договор о РСМД окончательно прекратил свое существование, стало известно, что Россия предложила странам НАТО ввести мораторий на размещение ракет средней и меньшей дальности. Руководство альянса, проанализировав российскую инициативу, спустя полтора месяца эту идею отвергло. По словам представителя организации Оаны Лунгеску, РФ уже развернула SSC-8 (классификация НАТО для ракеты 9М729, которая, с точки зрения альянса, нарушает положения Договора. — «Известия»), а потому, до тех пор пока эта система не будет уничтожена, мораторий смысла не имеет.

Заявления о том, что дальность российской ракеты превышает допустимые 500 км, в МИД РФ в очередной раз опровергли. Как сказал в начале ноября 2019 года Сергей Лавров, эти обвинения выдвигаются «на основе голословных утверждений» без предъявления каких-либо убедительных доказательств.

— Президент Путин в личных посланиях к лидерам государств НАТО и стран Азиатско-Тихоокеанского региона призвал присоединиться к мораторию на развертывание РСМД наземного базирования, четкого ответа со стороны Североатлантического альянса не последовало. Более того, нам дают понять, что НАТО на это не пойдет, — сказал позже глава МИД РФ, выступая 8 ноября на Московской конференции по нераспространению – 2019.

Гонка началась?

Многолетний спор России и США по вопросу РСМД привел к тому, что в 2018 году Вашингтон заявил об одностороннем выходе из договора по этому классу вооружений. Штаты обосновали свое решение тем, что Москва нарушила соглашение, проведя в 2016 году на полигоне Капустный Яр испытание крылатых ракет наземного базирования «Новатор 9М729». По заявлениям Вашингтона, дальность этой ракеты превышает обозначенные в договоре 500 км.

Россия, в свою очередь, уже не первый год высказывает озабоченность на тему того, что США разрабатывают новые системы, которые по своим параметрам укладываются в рамки почившего ДРСМД. Претензии Москвы касаются трех направлений: испытание систем противоракетной обороны (ПРО) по ракетам-мишеням средней дальности, характеристики которых совпадают с запрещенными договором устройствами; использование беспилотных летательных аппаратов с оружием на борту, аналоги которых также запрещены соглашением; наличие наземных систем ПРО Aegis Ashore, способных запускать запрещенные крылатые ракеты Tomahawk.

Российские эксперты сходятся во мнении, что сейчас заключить новые договоренности по тематике РСМД практически нереально. Когда договор еще существовал, США настаивали на подключении к этому формату Китая. Однако Пекин категорически отринул это предложение. По словам члена-корреспондента Академии военных наук РФ Владимира Козина, на данный момент в мире существует 32 страны, у которых есть технические возможности разрабатывать ракеты этого класса. Крах двусторонних российско-американских договоренностей спровоцировал новую гонку вооружений, причем с большим числом участников, которую в ближайшие годы остановить будет крайне сложно, подытожил в беседе с «Известиями» эксперт.

Автор: Екатерина Постникова, Источник: “Известия”

Приостановка нашим государством выполнения ДРСМД – единственно верное решение.

4 марта Президент РФ Владимир Путин подписал указ о том, что Россия приостанавливает выполнение Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД), заключённого между СССР и Соединёнными Штатами в 1987 году. В беседе с «Красной звездой» ведущий эксперт Центра военно-политических исследований МГИМО МИД России Владимир Козин назвал это решение ожидаемым и неизбежным в свете нынешнего курса администрации США.

Не секрет, что Соединённые Штаты с приходом к власти Дональда Трампа взяли курс на слом Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности. При этом Вашингтон открыто нарушал положения ДРСМД, в частности, во время тестирования систем противоракетной обороны.

«В ходе испытаний систем ПРО США с 2001-го американская сторона нарушила этот договор по испытаниям 117 раз», – указал Владимир Козин. По его словам, для таких испытаний использовались ракеты средней и меньшей дальности в качестве ракет-мишеней. Был даже случай, когда перехватывали цель из пяти ракет – и баллистических, и крылатых, средней и меньшей дальности, которые запрещены этим договором.

Кроме того, США ещё пять лет назад начали испытательные пуски с земли авиационной крылатой ракеты AGM-158В с дальностью действия тысяча километров. А в декабре позапрошлого года Трамп подписал законопроект об обороне, который в числе прочих предусматривает выделение 25 млн долларов на программу по разработке новой крылатой ракеты именно такого типа, который подпадает под действие ДРСМД. Подобные боеприпасы, по задумке разработчиков, позволят уничтожать важные гражданские и военные объекты в более короткие сроки, чем не охваченные договором крылатые ракеты морского базирования.

Эти данные, подчеркнул Владимир Козин, взяты не из каких-либо секретных источников, а из вполне официальных. В частности, из отчётов управления по противоракетной обороне США, в которых подробно рассказывалось обо всех проводимых испытаниях и средствах, задействованных в них. Кроме того, данные публикуются и в справочных материалах научно-исследовательского отдела конгресса США.

Стоит отметить, что, несмотря на все зафиксированные нарушения со стороны Вашингтона, Москва до последнего пыталась сохранить договор и неоднократно выступала с инициативами провести предметные переговоры по поводу взаимных претензий по договору. Так, в декабре прошлого года министр обороны РФ генерал армии Сергей Шойгу обратился с письмом к занимавшему тогда пост главы Пентагона Джеймсу Мэттису, в котором предлагал обсудить разногласия по соглашению. Однако американская сторона не дала никакого ответа.

Россия принимала и другие меры, направленные на разъяснение своей позиции относительно обвинений о развёртывании ракет средней и меньшей дальности. Американским партнёрам предлагалось дать объяснения по поводу нарушений договора с их стороны. Однако в ответ звучали лишь ультиматумы. «Они требовали только уничтожить ракету 9М729, которая вообще никак не попадает под ДРСМД, поскольку её максимальная дальность составляет 480 км, а ракеты малой дальности начинаются с 500. Несмотря на предоставленные Россией доказательства об ошибочности предъявленных Вашингтоном ультиматумов, Штаты занимались по сути дела психологическим давлением на нашу страну, требуя от нас несправедливых и неправильных действий», – заявил Владимир Козин.

При этом он напомнил, что Министерство обороны РФ провело специальный брифинг для иностранных военных атташе и в ходе него продемонстрировало ракету 9М729, которая, по словам американцев, якобы нарушает ДРСМД. На фактах было доказано, что никакого нарушения нет. Однако представители США и других государств НАТО на этот брифинг не пришли, так как в Вашингтоне решение о выходе из ДРСМД было уже принято, и продиктовано оно было совсем другими смыслами.

«Поэтому президентский указ – это шаг правильный, зеркальный, вынужденный из-за провокационных действий США, а также из-за многочисленных комбинированных нарушений ими ДРСМД», – подчеркнул российский эксперт.

Следует отметить, что решение России о приостановке выполнения ДРСМД уже получило большой резонанс в мире. В том, что над одной из основ современной системы международной безопасности, которым является это соглашение, нависла серьёзная угроза, виновны, как отмечают многие зарубежные, в том числе и американские, обозреватели, Соединённые Штаты. Такого же мнения придерживаются и широкие круги западной общественности.

Вот некоторые из откликов в социальных сетях: «Мы сами никогда не выполняли условия ДРСМД, который гласит «доверяй, но проверяй». «Русский медведь просыпается, мало не покажется». «А как же быть с «Иджис», которые Обама в Европу под ПРО засунул?..» А комментатор из Германии удивился, почему все только и интересуются выходом России и США из ДРСМД, в то время как Франция, Великобритания и некоторые другие страны – члены ООН тоже являются ядерными державами и «на месте всё время не стояли».

Отреагировали на указ Президента России и официальные американские власти. Как заявил представитель государственного департамента, США готовы к переговорам с Россией по контролю над вооружениями, но с определёнными условиями – условиями, которые, как представляется, ущемляют интересы безопасности России.

Комментируя это заявление госдепа, Владимир Козин отметил, что оно в очередной раз свидетельствует о нежелании Вашингтона возвращаться к безусловному выполнению ДРСМД. «Они выдвигают разного рода условия, которые являются для РФ неприемлемыми», – считает российский эксперт.

Автор: Владимир Молчанов,  Источник: «Красная звезда»

И это является серьезным препятствием на пути достижения договоренности между Россией и США.

Выступление ведущего эксперта ЦВПИ МГИМО в программе "Право голоса" на канале ТВЦ.

Эфир от 7 мая 2019г.

Страны Балтии де-факто стали колониями в военно-политическом, торгово-экономическом и идеологическом плане после вступления в НАТО

Великобритания планирует усилить военное присутствие в странах Балтии, заявила глава британского Минобороны Пенни Мордонт во время встречи представителей стран — участниц экспедиционного корпуса НАТО в Клайпеде. Необходимость в дополнительной защите восточных рубежей Европы якобы продиктована неослабевающей "российской угрозой".

Таким образом,  Великобритания, как в старые добрые времена, превращает страны Балтии в свои колонии, рассказал член Научного совета Национального института исследований глобальной безопасности, ведущий эксперт Центра военно-политических исследований МГИМО МИД России Владимир Петрович Козин Sputnik Латвия.

>>аудиофайл<<

Колонизация с помощью военных сил — старинная политика Великобритании, говорит Козин. Страны Балтии де-факто стали колониями в военно-политическом, торгово-экономическом и идеологическом плане после вступления в НАТО. К примеру, военные аэродромы в трех странах используются для базирования авиации "двойного назначения" НАТО, иными словами — ядерного оружия.

Источник: Sputnik Латвия

В республике не понимают, куда лучше тратить государственные деньги, считает профессор военных наук Владимир Козин

Министр обороны Литвы Раймундас Кароблис заявил, что американская ПРО поможет республике усилить "сдерживающий эффект".

В интервью Sputnik Литва профессор Академии военных наук РФ Владимир Козин рассказал, что траты Литвы на Javelin абсолютно напрасны.

"Жалко мне налогоплательщиков уважаемой соседки по Калининградской области. Это траты абсолютно напрасные. Особенно учитывая, что лягут они однозначно на плечи и кошельки налогоплательщиков. Лучше бы подумали о том, как укрепить европейскую безопасность, которая и так пришла в упадок после окончательного выхода США из Договора РСМД (Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности. — Sputnik), что произойдет ориентировочно в августе этого года, — она резко, радикально ухудшится, эта европейская обстановка. Такая закупка не стоит и выеденного яйца, но тем не менее люди расшвыривают деньги направо и налево, не понимают, куда их лучше тратить", — сказал профессор.

Источник: РИА Новости

Российский Су-30 над Черным морем осуществил перехват самолета ВМС США, заявили в Пентагоне. Ситуацию с перехватами самолетов НАТО у границ России в эфире радио Sputnik прокомментировал военный эксперт Владимир Козин.

Российский истребитель Су-30 "небезопасно" перехватил американский противолодочный самолет P-8A Poseidon в небе над Черным морем в субботу, сообщил во вторник CNN со ссылкой на заявление официального представителя Пентагона Мишель Балданза.

"Американский самолет работал в международном воздушном пространстве и не сделал ничего, чтобы спровоцировать такие действия российской стороны", – сказала она телеканалу, назвав такие действия "небезопасными".

Российская сторона пока не прокомментировала это заявление.

Boeing P-8 Poseidon – состоящий на вооружении ВМС США патрульный противолодочный самолет, предназначенный для обнаружения и уничтожения подводных лодок противника, а также для участия в противокорабельных и спасательных операциях.

ВКС России регулярно осуществляют сопровождение и перехват самолетов стран НАТО у границ России. Минобороны публикует еженедельные отчеты, в которых указывает статистику по обнаруженным у государственной границы иностранным самолетам.

Комментируя случаи перехватов, генсек НАТО Йенс Столтенберг признавал, что они, как правило, выполняются профессионально и безопасно и являются обычной практикой.

Профессор Академии военных наук РФ, ведущий эксперт Центра военно-политических исследований МГИМО Владимир Козин в эфире радио Sputnik отметил, что США в последние годы ведут активную разведывательную деятельность у границ России.

"По данным наших компетентных военных органов, разведывательная деятельность США около наших рубежей увеличилась в последние годы в 10 раз. Никаких опасных перехватов не было и не будет: летчики – люди ответственные, они понимают, что любой опасный перехват может закончиться плачевно для обеих сторон. Поэтому вместо того, чтобы поднимать этот шум, американские военные должны просто отказаться от провокационных полетов около нашей территории. Такие разведывательные самолеты могут интерпретироваться нашими военными как возможное приготовление к военным действиям. Потому что военная авиация просто так не летает. Это не гражданский беспилотник, который следит за дорожным движением или состоянием урожая. Раньше таких безобразий со стороны США не было, не было и перехватов. Так что нечего американцам пенять на свое неудачное лицо, коли оно не удалось", – сказал Владимир Козин.

Источник: РИА Новости

Государства классической «ядерной пятерки» отдают себе отчет, к чему может привести применение имеющего у них арсенала.

После спада экономического кризиса в мире может начаться масштабный военный конфликт. К такому выводу пришел известный публицист, телеведущий, политический консультант, участник и многократный победитель интеллектуальных телеигр Анатолий Вассерман.

По его мнению, мир сейчас переживает «Вторую великую депрессию», которая уже официально перешла на новый уровень.

Публицист напомнил, что на этой неделе Федеральная резервная система (ФРС) США в ответ на обвал рынка ценных бумаг сократила ключевую ставку до исторического минимума — от 0 до 0,25% в год. По сути, объяснил Вассерман, ФРС начала печатать деньги и бесплатно раздавать их банкирам и владельцам крупных корпораций, чтобы те смогли закрыть финансовые дыры задешево.

«Сверхдешевый доллар порождает общемировую инфляцию. Дальше — бедность всей планеты: на дешевых деньгах зарабатывают только богатые. Мы на собственном опыте знаем: пирамида рухнет рано или поздно, но обязательно. Не важно, что нажмет на спуск — разрушение ОПЕК или эпидемия. Револьвер уже приставлен к голове и пружина взведена!» — уверен Вассерман.

При этом он напомнил, что «Первую великую депрессию» остановила Вторая мировая война. Тогда бойня развязалась из-за капитала, который исчерпал возможности заработать и довел половину человечества до голода. Доходы были перераспределены и построена нынешняя финансовая система ценой десятков миллионов жизней.

 «Все по Марксу. За мировым кризисом следует мировой конфликт. И мы пока в самом начале этого пути. И совершаем те же ошибки! На бесчисленных экономических зомби уходят ресурсы, способные при здравом хозяйствовании принести немалую пользу», — считает Вассерман.

И действительно, экономическая ситуация в мире ухудшается практически с каждым часом. Из-за увеличения числа людей, инфицированных коронавирусом, некоторые государства готовы остановить промышленное производство, цены на нефть не выходят из зоны сильнейшей за последние полвека турбулентности, спрос на углеводороды падает, а единое мировое торгово-финансовое пространство трещит по швам.

Впрочем, член-корреспондент Российской Академии военных наук (РАВН) Владимир Козин не считает, что некое действие, однозначно провоцирующее мир на глобальный вооруженный конфликт уровня Второй мировой войны, обязательно произойдет в автоматическом режиме.

—  Во-первых, государства классической «ядерной пятерки» отдают себе отчет, к чему может привести применение имеющего у них ядерного арсенала. Во-вторых, и страны так называемой «ядерной четверки», то есть фактически обладающие ядерным оружием — Индия, Пакистан, Израиль и Северная Корея — прекрасно понимают, что, несмотря на накапливание и модернизацию ядерного оружия, его применение в каком бы то ни было виде может закончиться очень плачевно. За первым ударом сразу же последует второй и последующие «ответные» волны. Запущенная таким образом «ракетно-ядерная» цепная реакция закончится тотальным уничтожением.

— То есть опасения Анатолия Вассермана беспочвенны?

—  Не совсем. Прежде всего, нельзя сбрасывать со счетов, что возможности применения ядерного оружия США после принятия в 2018 году президентом Дональдом Трампом новой ядерной доктрины, резко возросли. В прежней доктрине, которой придерживался его предшественник Барак Обама, было 6 оснований, а в новой — уже 14. Тогда как в ядерной доктрине России таковых оснований по-прежнему остается только два.

Кроме того, нынешняя американская администрация в лице президента и правительства США вновь отказалась подтверждать формулировку Рональда Рейгана относительно применения ядерного оружия.

— Какую именно формулировку вы имеете в виду?

— Формулировку о том, что ядерная война не может быть развязана потому, что в ней не будет победителей. Хочу обратить особое внимание на то, что изначальное авторство этой максимы принадлежит такому же ставленнику Республиканской партии США, как и нынешний глава Америки Дональд Трамп. А уже потом ее дополнили и усилили аналогичные высказывания первого президента СССР Михаила Горбачева.

Россия, как мы знаем, по-прежнему верна этой формулировке, а вот американская сторона в ответ на сделанное в октябре 2019 года предложение переподтвердить ее еще раз в новых официальных документах сделать это почему-то напрочь отказалась. Администрация США категорически упирается. И это, например, лично у меня вызывает определенные подозрения в том, что ядерная война все же возможна. И ее нельзя «проспать».

Есть и еще ряд факторов, которые свидетельствуют об этом. Например, готовность Пентагона использовать ядерные боезаряды малой мощности, то есть от 5 килотонн и меньше, в различных ситуациях и по усмотрению Дональда Трампа. Или, скажем, наращивание средств доставки ядерных боезарядов в зонах «передового базирования», то есть в непосредственной близости от тех государств, которые не относятся к союзникам Соединенных Штатов. Об этом также говорит стратегическая установка об уничтожении МБР других государств еще «до их запуска». Напоминают об этом и военные учения США, которые начинаются с применением обычных видов вооружений, но заканчиваются с условным задействованием ядерных вооружений.

— Может быть, не все так безнадежно со стороны Америки? Ведь ограничил же Сенат полномочия Трампа по применению военной силы в Иране после убийства генерала Касема Сулеймани. Может быть, и в данной ситуации американская администрация проявит благоразумие?

— Позиция Трампа и позиция американского правительства в данном вопросе — это, в принципе, одно и то же. Что скажет Трамп, обладающий по Конституции США исключительными полномочиями, то и будет делать правительство США, все министры, государственные секретари и так далее. Ведь тех людей, которые не разделяют позицию президента, Трамп просто выгнал с работы. В числе уволенных оказались и министры обороны, и госсекретари, то есть по российским реалиям министры иностранных дел. А уж сколько при нем сменилось руководителей Совета национальной безопасности США!

— Кроме этого момента существуют ли еще какие-то нюансы, прямо или косвенно подтверждающие это подозрение?

— Второй негативный и конкретный признак серьезных военных приготовлений в ядерной сфере — проблема неприменения ядерного оружия в первом ударе. Это тема, правда, давнишняя, и в восьмидесятые годы прошлого века дебаты по ней начал Советский Союз. Тогда это не прошло. Но и сейчас именно американцы в новой «трамповской» ядерной стратегии категорически отказались принять концепцию неприменения ядерного оружия в первом ударе. Ничего хорошего со стороны США это миру не обещает.

Третий признак — отказ Вашингтона поддержать российско-китайский проект о неразмещении оружия в космосе в принципе и неразмещении его там первыми в частности.

Четвертый — наличие в ядерной доктрине США, как я уже говорил, положения об использовании ядерных боезарядов малой мощности от 5 килотонн и меньше. Американские подводные лодки уже переоснащаются под них с учетом этого обстоятельства, на очереди — трансформация ракет других классов.

Интересно, конечно, как будет вести себя американская делегация на саммите «ядерной пятерки», встрече государств — постоянных членов Совета безопасности ООН, которая может произойти в ходе очередной сессии Генассамблеи в сентябре 2020 года в Нью-Йорке. Но пока никакие признаки того, что США поведут себя там конструктивно и по-деловому не просматриваются.

Факты остаются фактами: к Договору о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД) они возвращаться не собираются, российский мораторий о неразвертывании новых ракет средней и меньшей дальности в тех районах, где их нет до сих пор, не поддерживают. Продлевать Договор СНВ-3 не желают, так как свою пролонгацию его на какой-то дополнительный срок жестко увязывают с участием в нем КНР, которая не проявляет практического интереса к этому, поскольку имеет гораздо меньше ядерных боезарядов, чем американская сторона.

До сих пор остаются нерешенными 13 проблем в сфере контроля над вооружениями между Москвой и Вашингтоном. Причем, такое положение сложилось по вине именно Вашингтона и по сей день нет никаких признаков того, что до означенной встречи будет, наконец-таки, разрулена проблема продления срока действия договора СНВ-3, действие которого заканчивается в феврале 2021 года.

И, конечно, не надо забывать, что американцы разорвали иранскую ядерную сделку, а сейчас продолжают открыто нарушать первые две статьи Договора о нераспространении ядерного оружия, уже почти 70 лет подряд сохраняя в Европе свои тактические ядерные средства.

А ведь некоторые из них способны решать стратегические ядерные задачи, будучи установленными на тяжелые стратегические бомбардировщики. Кстати, тяжелая американская авиация стратегического назначения уже давным-давно освоила европейское воздушное пространство, в том числе и военные аэродромы государств Балтии. И даже поучаствовала в метании учебных авиабомб.

— Получается, в любом случае инициатором военного конфликта выступят США? Можно ли в этом случае предположить, какие блоки будут противостоять друг другу?

— США, конечно, главная скрипка в Североатлантическом союзе. Это главный дирижер НАТО, особенно в военно-политической сфере. Так что им создавать какие-то военные союзы смысла нет. Хотя в стратегии национальной безопасности Америки, утвержденной в декабре 2017 года при Трампе, не исключается возможность создания новых союзов с другими государствами.

Но пока, естественно, главный упор делается именно на укрепление НАТО: диверсификацию вооружений, размещение новых видов тяжелых вооружений практически по всему Земному шару, увеличение доли каждого участника НАТО в формировании военного бюджета блока уже на уровне 2% от ВВП страны к 2024 году, а после этой даты — даже на уровне 4% ВВП. О чем, собственно, Трамп и заявил на полях брюссельского саммита НАТО в 2018 году. Пока, правда, из 29 стран НАТО только девять государств вышли на заявленный двухпроцентный уровень, о чем свидетельствует новый ежегодный доклад генсека НАТО Столтенберга о деятельности этого военного блока в 2019 году. Но Трамп, думаю, остальных все же в этом вопросе додавит.

— Россия на кого может рассчитывать?

— России надо укреплять Договор о коллективной безопасности (ОДКБ), так как военная угроза в мире значительно возросла по сравнению с периодом разрядки и снижения международной напряженности в восьмидесятых годах прошлого века. И эта угроза имеет комбинированный характер. Речь идет уже не только об обычном и ядерном вооружении, но еще и о высокоточном гиперзвуковом оружии, глобальной системе противоракетной обороны и военном «освоении» космического пространства путем разработки ударных космических вооружений. Замечу: последние три компонента не имеют никаких международно-правовых ограничений. Это может вызвать новые виды «гонок вооружений».

— А может ли угроза военного конфликта если не исчезнуть, то как минимум пойти в обратную сторону?

— К тому, что на грядущем саммите «ядерной пятерки» в ходе Генассамблеи ООН в сентябре 2020 года удастся повернуть вспять как старые, так и новые «гонки вооружений», я отношусь с большим скепсисом. Если такая встреча закончится неудачей, то у сторонников решения проблем контроля над вооружениями, в особенности над ракетно-ядерными, останется только один путь: обратиться к мировому сообществу в целом и наглядно объяснить ему, что нынешняя цивилизация подошла к опасной черте. Такая ситуация представляется даже хуже, чем глобальные последствия нынешнего коварного коронавируса.

Автор: Андрей Захарченко, Источник: “Свободная пресса”

Эстонский посол в Польше и Румынии Ээрик Мармей заявил на встрече с журналистами в Вашингтоне, что Эстония выступает за обеспечение регулярного ротационного военного присутствия США на территории всех трех прибалтийских государств.

В интервью Sputnik Латвия профессор Академии военных наук РФ Владимир Козин отметил, что балтийский регион и так имеет многочисленное вооружение различного назначения.

>>Аудио<<

"Ротация - это только отмашка натовцев и США. Потому что эта ротация по сути дела становится перманентным присутствием, то есть постоянным. Это не важно, что одни воинские соединения сменяют другие. Все равно в общем итоге, в общем балансе получается постоянное массированное военное присутствие. Я не ожидаю, что оно будет уменьшено", - сказал Козин.

По словам эксперта, решения, принимаемые на различных саммитах альянса ясно свидетельствуют о том, что присутствие в районе Балтики сил НАТО будет возрастать.

Источник: Sputnik Латвия

В МИД РФ считают опасной идеей намерения США и Украины провести военные учения Sea Breeze-2019 в северо-западной части Черного моря, заявил журналистам статс-секретарь – замглавы МИД РФ Григорий Карасин.

"Опасная идея – именно так мы будем к ней относиться. Это воспринимается нами как опасная идея", – сказал Карасин.

Ранее пресс-служба МО Украины сообщила, что учения Sea Breeze-2019 пройдут в северо-западной части Черного моря, в Николаевской, Херсонской и Одесской областях.

Профессор Академии военных наук РФ, ведущий эксперт Центра военно-политических исследований МГИМО Владимир Козин в эфире радио Sputnik прокомментировал ситуацию.

"Все военные учения, которые проводились совместно США и Украиной, носили агрессивно-наступательный характер. В них отрабатывались именно наступательные операции, в том числе и те, которые ВСУ проводят против мирного населения Донбасса. Хочу сказать, что вторая причина проведения таких учений заключается в том, чтобы как можно быстрее обеспечить вхождение Украины в состав Североатлантического союза, что тоже является крайне негативным фактором, который самым отрицательным образом скажется на общеевропейской безопасности и стабильности. Любые военные игрища, которые проводятся между Вашингтоном и Киевом все эти годы, носят откровенно милитаристский, агрессивный характер и "мутят воду" на европейском континенте", – сказал Владимир Козин.

Международные военно-морские учения Sea Breeze в прошлом году проводились в Одесской и Николаевской областях, а также на морских полигонах северо-западной части Черного моря. В них принимали участие несколько тысяч военных из 19-ти стран. В учениях были задействованы корабли США, Украины, Турции и Болгарии. По данным ВМС Украины, в учениях в целом принимали участие более 2 тысяч военных, около 30 кораблей и судов. Отмечалось, что цель учений – проведение многонациональной морской операции по безопасности в кризисном регионе, военными во время учений управляли с американского корабля.

Источник: РИА Новости

Выступление ведущего эксперта ЦВПИ МГИМО В.П. Козина о нарушениях США Договора о ликвидации РСМД в программе "Вечерний Commentерн" на "Радио 1". Эфир от 15 декабря 2017г.

Угроза странам Балтии нарисована на бумаге, на деле ее нет, НАТО продолжает обороняться от никого, заявил член-корреспондент Академии военных наук РФ, ведущий эксперт Центра военно-политических исследований МГИМО Владимир Козин

США не следует отправлять часть войск, которые выводятся из Германии, в страны Балтии, считает профессор государственной политики и организации Массачусетского технологического университета Харви Сапольски. Америка должна быть за спинами своих союзников, а не на передовой, указывает он. Для США невыгодно быть зажатыми между союзниками и Россией, тем самым играя роль своеобразной "минной растяжки", которая, сработав, приведет к втягиванию США в войну, считает он.

"Странам Балтии никто и ничто не угрожает. Ни американцы, ни британцы, ни французы, ни немцы не должны вообще там появляться, нет никаких оснований. Это придуманные угрозы, они нарисованы на бумаге обычным фломастером", - заявил Козин в интервью Sputnik Латвия, комментируя статью Сапольски в журнале National Interest.

Он отметил, что американцы засиделись в Европе после Второй мировой войны.

"Американцам давно пора вернуться домой. И заодно прихватить с собой и тактическое ядерное оружие, которое они там имеют, и свои противоракетные системы, которые являются системами двойного назначения, то есть в пусковые установки могут загружаться не только реально оборонительные системы – ракеты-перехватчики, – но и наступательные виды вооружений – крылатые ракеты наземного базирования и в скором времени – гиперзвуковые системы", - сказал Козин.

По его словам, формат НАТО устарел, еще с дезинтеграцией организации Варшавского договора.

"Этот союз должен быть давно распущен, вместо этого должна быть совершенно другая система европейской безопасности, ее основные принципы заложены в проекте российского договора о европейской безопасности, который давно пылится на столах натовского руководства", - заключил эксперт.

Источник: Sputnik Латвия

Британские СМИ увидели в новой российской авиабомбе "Дрель" "сигнал агрессии". Военный эксперт Владимир Козин в эфире радио Sputnik прокомментировал эти утверждения.

Новая авиационная бомба "Дрель", которая будет принята на вооружение российской армии в этом году, является "очередным сигналом агрессии со стороны Кремля", пишет британский таблоид Daily Express.

Издание полагает, что новый боеприпас, предназначенный для истребителей пятого поколения Су-57, усиливает опасения по поводу возможного начала третьей мировой войны.

В статье приводятся слова представителей концерна-разработчика "Дрели" "Техмаш" о том, что с помощью бомбы можно наносить удары по объектам на расстоянии в 30 километров, избегая воздушного пространства врага.

Одна такая бомба, пишет таблоид, снаряжается 15 самоприцеливающимися суббоеприпасами, которых достаточно для уничтожения танковой колонны или ракетной батареи. При этом "Дрель" остается невидимой для радаров.

Daily Express утверждает, что Россия сообщила о новой бомбе вскоре после того, как в британском Солсбери был отравлен экс-сотрудник ГРУ Сергей Скрипаль, что, по мнению автора статьи, является "еще одним сигналом агрессии со стороны Кремля".

Однако на самом деле впервые "Техмаш" представил данную разработку в 2015 году на авиакосмическом салоне МАКС, под названием "Дрель" она стала известна на форуме "Армия-2016". Планирующая бомбовая кассета "Дрель", которая будет принята на вооружение ВС России в 2018 году, предназначена для поражения бронетанковой техники, наземных радиолокационных станций и пунктов управления в любую погоду без захода самолета в зону действия объектов ПВО.

В эфире радио Sputnik профессор Академии военных наук РФ, ведущий эксперт Центра военно-политических исследований МГИМО Владимир Козин прокомментировал выводы Daily Express "о сигналах агрессии".

"Это самая настоящая глупость. Прежде чем обвинять нас в каких-то мелочах, которые не меняют стратегическую ситуацию в мире, посмотрели бы, что делается в странах НАТО в плане военного строительства и военной активности в непосредственной близости от российских рубежей. Все три доктрины, которые были утверждены нынешней американской администрацией, носят агрессивный наступательный характер, где названы два государства, которые являются потенциальными противниками США: Российская Федерация и КНР. Причем, Америка действительно планирует агрессию. Она модернизирует стратегическую ядерную триаду, в которую входят межконтинентальные баллистические ракеты, ракеты подводных лодок и тяжелые бомбардировщики. Модернизирует тактическое ядерное оружие в виде ядерных бомб В61, развивает ПРО глобального развертывания. Идет более активная разведка самолетами стран НАТО вокруг российских рубежей: на прошлой неделе сообщалось о 23 самолетах-разведчиках, они побили свой же рекорд. Кроме того, на трех базах Балтии приземляются самолеты двойного назначения государств-членов НАТО: Великобритании, США и Франции. Они могут нести как обычные, так и ядерные виды вооружений", – сказал Владимир Козин.

Источник: РИА Новости

Россия обгоняет США в сфере разработок боевых роботов, пишут американские СМИ. В эфире радио Sputnik профессор Академии военных наук РФ Владимир Козин рассказал о направлениях, по которым ведутся разработки беспилотников.

Россия начинает обгонять США в области беспилотных боевых систем, об этом говорится в статье американского эксперта Самуэля Бендетта, опубликованной в издании Defence One.

Как указывает автор статьи, Россия производит разведывательные беспилотники собственной разработки ("Элерон") или по лицензии ("Застава" и "Форпост"). Они, пишет эксперт, отличаются от американских аналогов меньшими габаритами, простотой и низкой ценой, благодаря чему их можно использовать без боязни потерять.

Кроме того, Россия сокращает отставание от США в области ударных беспилотников – летом был представлен БПЛА с большой продолжительностью полета "Орион", к 2020 году российская армия получит дроны от "МиГа" и "Сухого". К тому же, пишет эксперт, Минобороны России ведет переговоры о создании "роев беспилотников с искусственным интеллектом".

Говоря о наземных комплексах, Бендетт пишет, что Москва уже активно использует роботов для разминирования и разведки. Так, в Сирии успешно были применены роботы "Уран-6", "Скарабей" и "Сфера". Кроме того, отмечает эксперт, к принятию на вооружение готовятся тяжелые боевые роботы "Уран-9" и "Вихрь" и средние "Нерехта", "Платформа-М".

В то же время, пишет Бендетт, США "осторожничают" и только планируют развитие роботов для наземной поддержки. Эксперт уверен, что у американского военного руководства возникают сомнения касательно этичности использования машин, способных убивать.

В статье отмечается, что в целом российские технологии все еще отстают от западных по таким ключевым направлениям, как средства связи, микроэлектроника и высокотехнологичные комплексы управления. Однако Россия быстро сокращает разрыв, особенно в области автономных систем, и военному руководству США давно пора задуматься об этом, резюмирует эксперт.

В эфире радио Sputnik профессор Академии военных наук РФ, ведущий эксперт Центра военно-политических исследований МГИМО Владимир Козин прокомментировал выводы американского эксперта.

"Это очень перспективный вид вооружений, поскольку на беспилотниках могут устанавливаться ракеты и различные другие ударно-боевые системы. И, естественно, они (беспилотники – ред.) могут использоваться для проведения разведки, осмотра местности, фотографирования и видеосъемки. То есть, повторюсь, это очень перспективный вид военной техники, и Российской Федерации нужно заниматься очень активно этими двумя направлениями – ударно-боевыми и информационно-разведывательными беспилотными системами и легкого, и тяжелого предназначения. Я желаю Российской Федерации больших успехов на этом направлении", – сказал Владимир Козин.

Источник: РИА Новости

Ведущий эксперт Центра военно-политических исследований МГИМО в программе “Открытый эфир” на канале “Звезда”.

Дональд Трамп начал «звездные войны». Американцы заявили о создании космических войск.

Эфир от 4 сентября 2019г.

Полную версию программы смотрите на сайте канала. 

Ведущий эксперт Центра военно-политических исследований в программе “Сегодня” на канале НТВ.

Создание космического Командования во главе с генералом Джоном Реймондом – последний шаг перед окончательным формированием космических войск США.

Эфир от 30 августа 2019г.

Выступление ведущего эксперт ЦВПИ МГИМО Владимира Козина в программе «Особая статья» на телеканале "Звезда".

Политические лидеры Германии и Франции выступают с осуждением решения Трампа о выходе из «иранской сделки». Звучат слова: «Мы не вассалы Вашингтона». Это громкие заявления, или Берлин и Париж действительно готовы идти против США? Хватит ли смелости у «тефлоновой Меркель» и «нового Де Голля» Макрона не спасовать перед Трампом и перейти от слов к действиям? И как будет действовать Трамп, если разразится бунт Европы против США? Некоторые западные эксперты считают, что выход Америки из «ядерной сделки» неожиданно превратил Германию и Россию в союзников.

«Нельзя исключать и появление треугольника Москва-Париж-Берлин, который соответствует "нормандскому формату", занимающемуся Украиной», - отмечают печатные СМИ. И это сближение трех стран беспокоит Киев. Особенно в отношении реализации проекта «Северный поток -2».

На этом фоне обострилась ситуация и на юго-востоке Украины. Киев уже анонсирует планы деоккупации Донбасса с помощью «голубых касок». При этом встреча Порошенко с лидерами Германии и Франции в Аахене, которая подавалась украинскими СМИ как «нормандский формат»" без России, провалилась. Киевские политики разочарованы - без России Запад не готов решать украинский вопрос. Эфир от 14 мая 2018г.